“Не признаваться же, что просто перепил вчера, поэтому в плохом состоянии виноват сам…”

— Рядом? — бездумно повторил он, не особо пытаясь понять, что Алисия хочет этим сказать, а лишь надеясь, что ей скоро надоест такой односторонний разговор.

— Да, просто побыть рядом. Я часто сталкиваюсь с тем, что люди встречаются, обжимаются по углам, занимаются сексом, а как доходит дело до поддержки, никого не оказывается рядом, — она смущенно улыбнулась.

Не будь Оливеру сейчас так плохо, он, быть может, смекнул бы, что Алисия намекает на себя, но он благополучно пропустил все мимо ушей. Кроме фразы ” занимаются сексом” — она напомнила ему о том, что вообще вспоминать не хотелось, однако забыть никак не получалось.

“Флинт, сука, пошел прочь из моей головы!”

Оливер задумался, забыв сказать что-нибудь в ответ, хотя бы из вежливости. Пара минут прошла в молчании. Алисия то и дело поглядывала на него. Он чувствовал ее взгляд на себе, но вида не подавал, рассеянно глядя на спокойную гладь озера.

— Так что с тобой случилось? Ты весь урок сидел болотного оттенка — я наблюдала, — сделала Алисия еще одну попытку.

Оливер инстинктивно провел ладонью по шее, и сегодня скрытой тканью водолазки. Врать не хотелось, а говорить правду — абсолютно невозможно.

— Просто я не очень хорошо себя чувствую, — ответил он уклончиво. — Скоро должно пройти.

— Ааа, — Алисия нахмурилась, понимая, что разговор явно не клеится, но, все еще не теряя надежды подвести его к главному. Вот только совсем не по-женски это — в лоб задать интересующий вопрос, а потому она все оттягивала этот момент, пытаясь заполнить тишину, неуютно повисшую между ними. — Как тебе новый преподаватель?

— Не знаю, — Оливер пожал плечами. — Я не смог оценить его по достоинству. А тебе?

— Какой-то он странный. Хмурый, нелюдимый. Огня в нем нет.

— Огня?

— Ну да. Как сказала Анжелина, чувственности и животной страсти, — Алисия захихикала, косясь на Оливера, а ему опять вспомнился Флинт.

“Вот уж в ком животного дофига и больше”.

— Агх, — невнятно выдохнул он.

*

Маркус весь день ходил сам не свой. Он пытался отвлечься, но ничего не получалось. Он довольно успешно игнорировал присутствие Вуда на уроках, но один Мерлин знает, как хотелось повернуться, чтобы прочитать в глазах немой вопрос, чтобы понять — его ЭТО тоже терзает. Объяснить, почему так, зачем ему это нужно, Маркус не мог, потому что сам ничего не понимал. Но вчера внутри что-то надломилось, словно его грубая и непробиваемая, как у хвостороги, чешуя треснула, оголяя все глубоко запрятанные комплексы и слабости.

День был долгим, тягучим и нервным. Все вокруг раздражало и бесило, заставляя раз за разом мысленно возвращаться в пустой темный класс — к робким нежным прикосновениям чужих рук к лицу, к сухим обветренным губам. Едва такие мысли приходили в голову, Маркус зверел и злился. Он так привык быть сильным, независимым, невозмутимым, что сейчас ненавидел себя за эту внезапно проявившуюся слабость, за странную тоску, охватывающую его, когда вспоминал.

Вуд — враг. Он тот, кто всю школьную жизнь трепал нервы, раздражал, бесил. Маркус был уверен, что после всего Оливер мог только еще сильнее его ненавидеть. А то, что Оливер вчера подался навстречу — так это все алкоголь.

Маркус медленно шел вдоль берега, смоля очередную сигарету и пиная попадающиеся под ноги мелкие камни. Из мыслей его вырвали голоса. Подняв голову, он заметил Спиннет и… Вуда. Маркус остановился, не желая привлекать к себе внимание. Он отвернулся к озеру и стал вглядываться в верхушки виднеющегося на другом берегу Запретного леса.

*

— Агх, — невнятно выдохнул Оливер. Прикрыв глаза, он немного повернул голову в сторону замка и вздрогнул.

“Стоит только вспомнить — он тут как тут. Что ж за наказание-то такое?”

Алисия закатила глаза, недовольно посмотрев на Оливера, и поняла, что тонких, да и не очень тонких, намеков тот никак не понимает.

— Слушай, я думаю, что мы поспешили с решением расстаться, — выпалила она и выжидающе уставилась на Оливера. Но ее в очередной раз ждало разочарование. Он явно ее не слушал, рассматривая — Алисия проследила за его взглядом — “этого слизеринского придурка”. Она поджала губы.

“Ну, и как вот с ним разговаривать? Я ему о важном, а у него все квиддич да глупое соперничество на уме”.

Оливер и правда не отводил взгляда от Флинта, отмечая, что с тем было что-то не так. Годы наблюдения наложили опечаток, и он даже на расстоянии отметил напряженную спину и какую-то общую усталость неподвижной фигуры.

— Оливер! — возмущенно воскликнула Алисия, и Оливер недоуменно посмотрел на нее. — Я, пожалуй, пойду, — она встала, недовольно отряхивая мантию, замешкалась, ожидая хоть какой-то реакции.

Оливеру стило бы проводить девушку до Хогвартса, но он настолько был погружен в свои мысли, что только механически кивнул головой. Обиженно фыркнув, Алисия развернулась и быстрым шагом направилась к замку.

*

Как только Алисия убежала, Оливер внезапно “отмер”, перестав гипнотизировать Флинта взглядом, и слишком поспешно отвернулся. Он с преувеличенным интересом уставился на водную гладь, словно надеясь, что гигантский кальмар вот-вот устроит перед ним представление. По-осеннему прохладный воздух пробирался под мантию, заставляя сильнее кутаться в нее и стучать зубами от холода.

Маркус наконец не сдержался и обернулся. Вуд, уже в одиночестве, продолжал сидеть на земле, как всегда встрепанный, с алыми пятнами на щеках, словно ему за что-то было жутко стыдно, и Маркуса затопило странное незнакомое чувство. Он не мог дать ему названия. Это было похоже на то, что чувствуешь при виде пушистого книзла, лаского тычущегося в ладонь. Умиление? Если бы кто-то сказал об этом Маркусу, он бы хорошенько наподдал такому наглецу.

“Ох, вот я болван! Согревающие чары же”, — но под взглядом Маркуса — а Оливер точно ощущал его, или у него развиваются галлюцинации — он даже не двинулся, чтобы достать палочку. Надолго его не хватило. Не сдержавшись, он вновь покосился на Флинта, рискуя заработать косоглазие, и, в противовес пробирающему до костей холоду, его с ног до головы опалило жаром.

“Интересно, а может ли он быть таким…”, — Оливер поджал губы, пытаясь оборвать бредовую мысль, вызванную видом не похожего на самого себя Флинта, — “…как в моем сне. И как бы… Если бы… Ну так”, — даже мысленно он не мог сформулировать пресловутое “заниматься сексом”. Первый опыт получился неудачным, но, с наслаждением мазохиста вновь и вновь прокручивая в голове всю эту сцену, Оливер признавал, что до момента, как стало очень больно, все было очень даже… Очень даже.

‎”Так почему он стоит здесь?” — любопытство распирало, но их “отношения” само собой не позволяли запросто подойти и спросить. Да что уж там спросить. Сейчас, пока все еще ныли ребра, и подходить-то было не самой лучшей идеей. Но при каждом мимолетном неосторожном взгляде на Маркуса внутренний гриффиндорец-самоубийца подталкивал в спину, все же требуя подойти и задать вопрос, мучавший его с самого утра. Оливер закусил губу и потер костяшки, так и не залеченные — единственное, что заставляло его сомневаться, что все приснилось. Именно это все и решило. На секунду он прикрыл глаза, собираясь с духом, решительно встал и направился к Маркусу.

— Ма… Флинт, — Оливер поспешно поправил себя и нервно потер ладони, почти жалея о скоропалительном решении, но упрямо идя напролом. Не давая себе возможности передумать, он произнес скороговоркой. — А я к тебе вчера не подходил вечером? Может, вел себя как-нибудь странно? — по его собственным ощущениям лицо сейчас по цвету должно было сравняться с пологом в гриффиндорской спальне — такое же вызывающе красное.

“Мерлин, выставил же себя идиотом!” — но поворачивать назад было поздно.

Комментарий к Глава 4. Огневиски уму не товарищ

Очередной бонус^^

http://www.pichome.ru/oU

http://www.pichome.ru/oi