– По-моему, это смешно, – вновь подал голос Рудольф.

Йонге пытался расправиться с манжетами, оборок на которых было еще больше, чем на панталонах, и страдания напарника проигнорировал.

– Много лишней шкуры, – заметил со своего места Сайнжа.

Рудольф молча показал средний палец отражению в зеркале. Яут, развалившийся в кресле, не замедлил вернуть жест механику, еще и оскалившись при этом. Ему, как представителю “древней благородной расы”, не потребовалось влезать в костюмы докосмической эпохи. По мнению Романоффа охотник был достаточно блистателен в своем первозданном виде.

– Господи, ну, может, хоть бабы там будут! – воззвал Рудольф к высшим силам.

– Даю подсказку, – наконец, заговорил Йонге. – Под юбками у них будет много китового уса.

– Чего?

– Ребра жесткости. Промахнешься – член отрежет.

Рудольф испуганно посмотрел вниз, словно неведомый китовый ус уже подкрадывался с ребрами наперевес, покушаясь на святое.

С бабами Йонге не прогадал. Вернее, с прекрасными дамами – язык не поворачивался назвать всех этих красоток “бабами”. Едва завидев пресловутые юбки, Йонге немедленно решил, что в докосмической эпохе были свои прелести. Если бы его спросили, чем так поражают женщины, прибывшие на бал, он долго собирался бы с мыслями, пытаясь выразить, что именно в них такого интересного. В конечном итоге сам с собой Йонге сошелся на том, что картина прекрасна в целом. Особенно, если стоять вблизи.

– Так, говорите, вы – межзвездный экипаж?

– Лучший экипаж всей галактики! – мужественно подтвердил Йонге и ослепительно улыбнулся.

Жаклин кокетливо засмеялась, прикрываясь полупрозрачным веером. В глубине развернутой пластины извивалось призрачное мерцание, делая улыбку Жаклин еще более загадочной.

– Поразительно, – наконец, сказала она. – Здесь почти не появляются частные корабли. Это довольно отдаленный уголок Фузии.

– В мире всегда есть место случайным совпадениям, но я уверен, что в данном случае нас вело само провидение, – галантно сказал Йонге и приподнял фужер. – Иначе как бы я вас встретил?

Жаклин снова рассмеялась, сложила веер и легонько прикоснулась своим бокалом к его.

Йонге чувствовал себя просто отлично. Рудольф, барражировавший по залу, тоже излучал полное самодовольство. Он не спешил выбрать даму вечера, успешно переходя от одной группки женщин к другой и по пути успевая знакомиться с холостяками, занятыми той же миссией, что и он.

Даже Сайнжа умудрялся транслировать в синхроне удовлетворение. Его затянули в компанию самого господина Романоффа и некоего количества суровых джентльменов – Йонге очень понравилось это слово – с явственным военным прошлым.

Беседа у них шла отнюдь не о ценах на топливо, поскольку пару раз Йонге ловил мощные откаты, в которых Сайнжа оживлял сцены охоты. Благодаря универсальному ретранслятору яут и люди прекрасно понимали друг друга.

– Знаете, мне очень интересно, как вы завладели столь уникальной вещью, как кьяхте квар.

“Охотник-из-пустоты”, – откликнулось в голове Йонге, и он удивленно глянул на спутницу.

– Не только господин Романофф интересуется редкостями чужой культуры, – понимающе улыбнулась она. – В свое время мне тоже было любопытно ознакомиться с этой гордой расой. Тем более удивительно, что один из них входит в состав человеческого экипажа.

– Это длинная история, – протянул Йонге, соображая, какие моменты следует оставить при себе, а какие приукрасить. – Но если вы располагаете временем, то я могу рассказать, с чего все начиналось.

– Я крайне заинтересована, – в тон ему протянула Жаклин и снова раскрыла веер. Йонге внимательно проследил за ритмом, в котором она обмахивала декольте. Движения гипнотизировали. – Говорят, воины этой расы отличаются невероятными физическими качествами.

“Да, член полметра”, – едва не бухнул Йонге, но вовремя сдержался.

Со стороны почетного собрания раздался рев. Йонге быстро оглянулся. Сайнжа занял любимую позицию – рука вскинута, голова задрана, в стиснутых пальцах – любимое боевое копье. Ни дать ни взять – памятник великому охотнику.

– Ой, что это? – встревожено поинтересовалась Жаклин.

– Господа! – голос Романоффа раскатился по всему холлу. Сам миллионер был довольно крепким пожилым мужчиной, а голос и вовсе имел невероятный. – Приглашаем присоединиться всех желающих к охоте! Выездное сафари будет организовано через пятнадцать минут!

Дикое трепетание предвкушения, волнами исходящее от яута, заставило Йонге раздуть ноздри и задышать чаще. Пальцы сами собой сжали тонкую ножку фужера.

Рудольф, планомерно осаждавший белокурую крепость в голубом платье, прекратил делать витиеватые жесты и медленно обернулся в сторону Сайнжи.

– Поразительно, – вновь произнесла Жаклин. – Это такой дикий и первобытный поступок… Как-то… просто неприлично.

Безошибочно определив, как учащается дыхание женщины, Йонге повернулся к ней, полуприкрыл глаза и растянул губы в улыбке.

Насчет китового уса Йонге ошибался. Жаклин такое не носила.

*

Яут чихал.

Громко, смачно и с надрывом. Залпы рева, переходящего в уханье, звучали так, словно еще чуть-чуть – и на одной из особо пронзительных нот голова Сайнжи лопнет.

При каждом чихе Рудольф постукивал пальцами по столу. Йонге старался держать себя в руках, но нервные тики были ему неподвластны. В конце концов он прижал щеку пальцем. Сайнжа истошно чихнул в сто пятидесятый раз, и жилка на скуле Йонге снова дернулась.

– Если он вылезет, я его прибью, – с ненавистью сказал Рудольф.

– Не вылезет, он забаррикадировался, – с не меньшей злобой ответил Йонге.

Забаррикадировавшийся яут взрыкнул и вновь пальнул разрывным чихом. Криво висящая на стене “традиционная мандала воина” качнулась, слетела с крючка и плавно заскользила на пол. Проводив ее полет безумным взглядом, Рудольф встал. Чих повторился. Механик рухнул обратно в кресло и закрыл глаза ладонью.

– Сайнжа, урод лохматый, а ну пусти, я тебе антибиотиков вставлю! – заорал Йонге и стукнул кулаком в стену.

В ответном реве слышались пожелания сдохнуть и твердое намерение никого никуда не впускать.

– На карантинных штрафах мы разоримся, – обреченно подытожил Рудольф.

Яут взял паузу и чихнул с новой силой.

Некая часть сознания Йонге торжествовала – яут оказался не таким уж непробиваемым, и тем смешнее было осознавать, что его скосила простуда. Человечество уже давно избавилось от соплей, успешно придавив все простудные заболевания комплексной вакцинацией. Но Йонге хорошо мог представить, как нелегко принять концепцию прививок существам, которые настолько живучи, что способны существовать в огромном диапазоне температур и газовых атмосферных составов. При таких исходных данных Сайнжа должен был чувствовать себя отвратительно, пав жертвой соплей.

– Грра-ах-ха-а!

– Слушай, а где у него нос? – измученно спросил Рудольф. – Скотина так орет, словно у него хобот как минимум!

– Я не знаю, где у него нос, но я иду спать, – Йонге поднялся с места, с остервенением потер глаза и двинулся к выходу.

По пути он в сотый раз наткнулся на ритуальную доску для мелких расчленений, зло пнул ее и в сто первый раз пообещал себе выкинуть лишний хлам с корабля. Только дождаться, когда яут перестанет заплевывать микробами главную каюту, затем предъявить ему внушительный счет на синяки, и уже после этого – в реактор. Всех в реактор.

*

На орбите КТУ “Тракс-4” они болтались четвертый день. Благополучно отбыв с Архея Ломоносова, “Фелиция” проследовала по всем автоматическим буйкам, избежав необходимости совершать прыжок, и, как по учебнику, пришвартовалась возле Кластерного Торгового Узла.