– Красота. Где взял?

– Выиграл.

Не вдаваясь в подробности, Йонге взял бутылку “Зелени” и откупорил. Сайнжа осторожно принял в когти стаканчик, и Йонге быстро разлил на троих.

– Ну… За экипаж!

Йонге и Рудольф чокнулись, яут промедлил, явно соображая, но затем присоединился. От энтузиазма он едва не расплескал содержимое всех стаканчиков.

*

– Сайнжа, а С-Сайнжа, а почему Скуль?

– Сскульдахарга, – проворчал яут.

– Н-ну подумаешь, пусть так! Но п-почему?

Йонге приставал к навигатору с упорством, на которое способен только пьяный человек. Среди пропитанных алкоголем пластов серого вещества плавала трезвая мысль, что на уговоры Рудольфа соглашаться не стоило.

– Н-ну Са-айнжа!

Йонге повис на плече навигатора и радостно дубасил его по спине. Сайнжа даже не шевелился, продолжая разглядывать на просвет кварцевый клинок, который Рудольф в приступе пьяного хвастовства выудил из очередной кучи Очень Важных Вещей.

– Скажи, эт вы своровали с нашего языка, а? Был такой д-диалект… Скульхренандия – это значит Череповина… В смысле, планета Черепов! Э? Я угадал? Рудольф! Скажи ему!

Механик отмахнулся. Скрупулезно собранные клочки ткани, оставшиеся в память о трусах, были аккуратно разложены по верстаку. Рудольф примерялся пинцетом то к одному, то к другому, потом выбирал какой-нибудь один и аккуратно перекладывал.

– Мозай… мозаист… мозаик! – наконец-то выдал правильный вариант Йонге. – Фелиция! Нам нужен тур на планету великих мозаистов!

– Предлагаю Бриар, Кули и Архей Ломоносова, – мгновенно отозвался искин.

– Рудо-ольф! – Йонге заорал в полный голос, словно напарник был как минимум на другом конце корабля. – Хочу на Ломоносова!

– Хоти, – сурово ответил механик и переложил еще несколько обрывков. – Но я там показаться не могу, пока не соберу этот паззл и не надену на себя. Долг чести!

Сайнжа опустил клинок. Йонге перестал колотить его по спине и гулко вздохнул. Несмотря на скорость опьянения, выветривалось оно почти так же быстро. Основная волна нетрезвого энтузиазма пришлась на попытку напарников все-таки выучить несколько яутских фраз: хотя бы приветствия и оскорбления – но даже простое “Здравствуйте” звучало как истошный кашель, вдохновенно исполняемый с перерезанным горлом.

Яут наклонился и осторожно положил клинок на пустой поддон, затем выпрямился, развернулся и схватил Йонге за бока, тут же отрывая от пола. От неожиданности пилот икнул – и не успел среагировать более внятно, как Сайнжа уже с размаху усадил его на верстак. Головой Йонге снова задел манипулятор, и вроде бы незначительная боль показалась особенно острой и обидной.

– Друг, зачем ты так, – патетически сказал Йонге, чувствуя, как на правом глазу наворачивается пьяная слеза. – Вот зачем, а?

– Мои образцы… – начал Рудольф, однако мгновение спустя подвергся той же операции.

– Я вспомнил, – Сайнжа грохнул себя кулаком по груди. – Вспомнил, что не завершил дело чести! И сейчас завершу!

В тишине напарники пялились на него с тупым интересом. Во всяком случае, Йонге ощущал себя именно так – тупой и одновременно терзаемый любопытством.

– Нет, не завершу, – неожиданно сказал яут и нахмурился так, что щетина над глазами яростно зашевелилась.

– А зачем тут кольца? – точно так же неожиданно поинтересовался Рудольф, тыча пинцетом в собеседника.

Йонге не был уверен, что это уместный вопрос, но его самого тоже немедленно заинтересовало, на кой навигатор нацепил на себя кучу железяк. Вся грива Сайнжи была обвешана кольцами, по несколько штук на один дредлок. Видимо, яут успел украситься после возвращения из Карнаги.

Сайнжа предусмотрительно чуть сдвинулся назад, пошевелил клыками и молча собрал дредлоки вместе. Кольца со звяканьем примагнитились между собой. На голове яута образовался пучок.

Йонге изо всех сил стиснул челюсти, понимая, что вот-вот гнусно заржет. Рудольф пару раз кашлянул, ударил себя в грудь кулаком и согнулся на месте в приступе хохота.

– Вот херня-то! – не выдержал Йонге и тоже загоготал в голос.

Яут заревел, мгновенно приходя в ярость. Рудольф лихо спрыгнул с верстака, все еще продолжая смеяться, протянул обе руки и разорвал кретинское сооружение. Дредлоки привычно рассыпались, Рудольф пару раз дернул, расправляя их, перестал веселиться и удовлетворенно кивнул.

– Так-то лучше.

Яут пару раз мигнул и разжал поднятый кулак, а затем не очень уверенно провел по дредлокам. Его взгляд метнулся к Йонге, и тот показал большой палец. Рудольф хлопнул яута по плечу и отступил на шаг.

– Не делай так больше, – посоветовал Йонге. – Выглядит глупо.

– Но удобно, когда кругом много дряни, за которую можно зацепиться, – проворчал великий охотник.

Йонге хрюкнул, прижал кулак к губам и тоже постучал себя по груди, пытаясь унять всколыхнувшееся веселье.

– Да, ты что-то там говорил про долг, – вспомнил Рудольф, пощелкивая пинцетом.

– Не выполню, – мрачно буркнул яут, монументально складывая руки на груди.

– Почему? – уточнил Йонге, видя, что пауза затягивается.

Сайнжа прошипел нечто невнятное и явно непереводное, нервно приподнимая одно плечо. Йонге выразительно приставил ладонь к уху, поворачиваясь всем корпусом. Пару мгновений слышно было только щелканье пинцета, а затем яут набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Не встает, – сообщил он.

Пинцет щелкнул еще раз – с металлическим привзвизгом соскользнувших браншей, – а потом звонко покатился по полу. Йонге бросил взгляд на Рудольфа: механик стоял с таким видом, будто все еще собирался что-то отщипнуть или выкусить и лишь ненадолго задумался. Ожидать от него дельных замечаний по теме, видимо, не приходилось, поэтому Йонге взял все на себя.

– А какая связь? – осторожно поинтересовался он. – Какой, э-э, долг или там честь связаны с твоей потенцией?

– Я не завершил ритуал двух копий, – как недоумку, разъяснил Сайнжа, выразительно закатывая глаза. – Белое и черное, помнишь?

Отчаянно напрягая мозг, Йонге лихорадочно перебирал все вооружение яута, пока дикая догадка не пришла ему в голову, как то самое копье.

– Ты часом не про тот гребаный наркопритон вспоминаешь, а, навигатор?

Сайнжа удовлетворенно заворчал, скалясь во все челюсти. Рудольф вздрогнул, словно выходя из комы, и решительно попытался засунуть руки в карманы, однако промахнулся – карманов на домашних штанах Йонге не было. Механик свирепо покосился на напарника и привалился к верстаку.

– Ну не получилось и не надо, – дипломатично сказал Йонге. – Мы тебя не обвиняем.

Традиционное для подобных утешений “в следующий раз получится” он предусмотрительно не стал договаривать.

– Плохо чувствовать себя неполноценным, – протянул яут, то и дело срываясь на рычание. – Я думаю, если вы двое сыграете в какие-нибудь ваши ритуалы умансоо, то моя кровь согреется.

– Нет!

Слаженно гаркнутое слово заставило яута слегка отшатнуться и дернуть головой.

– Я пошел! – нервно сказал Йонге, спрыгивая с верстака. – Че за херня? Я не участвую!

– Чтоб меня еще имели ради чьего-то там достоинства, – поддержал механик, боком огибая верстак с другой стороны. – Спасибо, подавитесь!

Маниакальное упорство яута, пытавшегося столкнуть их, раздражало и порой откровенно пугало. Они и без того были достаточно близкими друг другу людьми, чтобы еще и инопланетчик норовил вмешаться в нелегкие дела экипажа.

За спиной раздалось рычание, а затем грохот. Краем глаза Йонге увидел, как перекашивается лицо Рудольфа – похоже, грохотал откинутый с пути верстак.

Мгновением позже Сайнжа словно возник из пустоты, успев вклиниться между напарниками прежде, чем оба развернулись.

– Поправлюсь, – уточнил он. – Это мой позор перед вами, долг, с которым нельзя мириться.