– Я понял, – перебил Йонге. – Надеюсь, пирамиду не разнесет в клочья? Не забудь, нам кое-кто нужен живым и хотя бы на две третьих целым.

– Сил не хватит, – самокритично признался Рудольф. – Подбить могу отлично. Но у них найдутся резервные генераторы, так что времени у тебя будет немного. И пока я туда не доберусь, все на тебе. Сраный гуманизм в сторону, вспомни об их традициях и руби не глядя.

– Традиции… – пробормотал Йонге. Мутное воспоминание мелькнуло в голове.

– Вперед, – велел Рудольф.

– Стой!

– Далине… – угрожающе произнес Рудольф.

– Сейчас, подожди-подожди, – Йонге сложил ладони и уткнулся большими пальцами в переносицу. – Дай сообразить… Традиции, традиции… Мать твою, читал же… Дай вспомнить…

– Даю, – вздохнул напарник. – Не части. Я подожду.

Йонге вдавил пальцы еще сильнее, и глухая преграда неожиданно лопнула.

– Вспомнил! – торжествующе сказал он. – Нам нужны переговоры и свидетели!

– Чего?

– Делай, как я говорю, как раз по традициям все будет. Эта дура может издавать громкие звуки? Типа пока заряжается?

– Именно так она и работает, – с удовольствием сказал Рудольф.

– Стой здесь. Жди меня.

Йонге рысью припустил обратно в жральню.

Нырнув в прохладное помещение, он тут же нашарил взглядом яута.

– Эй, хозяин! Переводчик включи!

Яут оторвался от кривого клинкового оружия, которое методично полировал до сих пор, и уставился на шумного посетителя.

– Переводчик включи, – повторил Йонге и постучал себя по уху.

“Я слушаю”.

– У тебя есть передатчик? Мне нужно сделать объемный вызов, моя гарнитура с таким не справится.

“Зачем это тебе, умансоо?”

– Я хочу сделать вызов тем, кто за воротами, – оскалился Йонге.

В ленивой тишине яут отложил полировальную машинку и с невыносимым скрежетом провел когтем по лезвию.

“Смелые слова, – яут почти замурлыкал. – Давно таких не слышал. Платит честь?”

– Платит проигравший, – согласился Йонге.

Яут наклонился, исчезая за стойкой – сколько бы Йонге ни мотался по обитаемой галактике, везде были эти стойки, словно их распространял некий высший коммерческий разум – и тут же поднялся. На гладкую поверхность грохнулся целый ретранслятор. Йонге ухватился за ручки и развернул машинку. Передающие плоскости сверкнули чистыми ячейками. Пилот довольно сощурился.

– Идешь смотреть?

Яут снова провел когтем по лезвию, резанул палец и смачно облизал тут же заструившуюся зелень.

Йонге почувствовал, как от запаха чужой крови у него встают дыбом волоски на руках. Яут подкинул тесак, поймал его за лезвие и протянул рукоятью вперед. Йонге неловко принял оружие. Клинок был тяжелый, а рукоять сохранила тепло чужих пальцев.

“Веди, жесткое мясо”.

Площадь перед воротами по-прежнему была пустынна. Йонге поставил передатчик на камни и развернул панели, после чего принялся за настройку. Хозяин жральни устроился неподалеку, присев на бортик фонтана, высохшего, судя по виду, еще в прошлом веке. Рудольф не двигался с места, но по мучительному трепетанию синхрона Йонге догадывался, что механик изнывает от любопытства.

– Так, – Йонге поднялся и отряхнул ладони. – Прежде чем мы возьмемся за дело, нам нужно как можно больше яутов. Сделай тут очень шумно.

Рудольф пожал плечами, присел рядом с развернутым на опорах оружием и запустил прокачку.

Это действительно было старое оружие. В отличие от лайнера цангеллет работал грязно и шумно. Массивные нагнетатели быстро перешли от просто громкого гудения к почти невыносимому реву. Ограниченное пространство площади усиливало эффект, и вскоре Йонге начало казаться, что у него вот-вот потекут мозги из ушей.

Он как раз подумал, что будет крайне обидно, если никто не явится на устроенное ночное представление, когда в проеме между жральней и каким-то безликим зданием показался тупой нос наземного транспорта.

Из-за адского шума, генерируемого цангеллетом, Йонге не мог разобрать, какими словами их кроют, но разъяренные рожи яутов рассмотрел в лунном свете очень хорошо. Салютовав гостям клинком, он указал лезвием на развернутую проекцию.

– Я бросаю вызов.

Яуты точно так же не услышали его, однако Йонге заранее настроил перевод, поэтому кроваво-красные огромные символы чужого языка повисли точно над транслятором.

Нагнетатели продолжали бушевать, однако казалось, что теперь звук стал чуть тише.

“Еще пару минут, – эхом отозвался Рудольф. – Честно говорю, зарядов у меня всего три. Их не производят больше”.

“Нам хватит”.

Йонге повернулся вокруг своей оси и с удовольствием обнаружил, что под прикрытием шума на площадь успело явиться еще под двадцать голов яутов.

Через тридцать секунд их было уже сорок. Еще через тридцать секунд выходы с площади оказались полностью заблокированы запарковавшимся транспортом. И, наконец, еще через тридцать в воздушных коридорах повисло несколько гоночных глайдеров.

“Близко не подходи, на тебя щита нет”, – предупредил Рудольф.

Йонге и сам чувствовал, как вокруг Рудольфа и цангеллета разливается давящая тяжесть. Стрелка защищал антигравитационный щит, а брусчатка между тем уже начала медленно проседать: точно под длинным стволом оружия.

Нагнетатели умолки, и первая пара аккумуляторов с грохотом упала на камни.

– Я бросаю вызов! – повторил Йонге, медленно поворачиваясь на месте. – Мне нужны глаза, уши и память!

– Кому бросаешь-то? – крикнули слева и чуть сзади.

Йонге не стал приглядываться, хотя голос и показался ему знакомым. Вместо этого он развернулся к ретранслятору, встал на заранее выбранное место и картинно взмахнул клинком, одновременно посылая запрос. Голограмма зарябила.

На секунду Йонге охватило чудовищное чувство, что Гаруха просто ему не ответит, и вся затеянная им катавасия окажется позорным пшиком в воздух. Яуты молчали, однако Йонге понимал, что под этим молчанием скрывается дикое возбуждение охотников.

Гаруха все-таки отозвался.

“Долгая решительность, – сходу начал он. – Ты смирение…”

Яут замолчал. Йонге видел, как его зрачки мечутся из стороны в сторону. Вздохнув поглубже, он раскинул руки.

– Эй, клыкастый! Видишь этих достойных сынов охоты? Они свидетели – я бросаю вызов!

“Я не принимаю вызов от слабого мяса!”

Свидетели начали ворчать. Челюсти Гарухи дрогнули, и Йонге подавил вздох облегчения. Яуты не собирались просто так отказываться от зрелища. Но он готов был разочаровать их, если бы Гаруха оказался сговорчивым клиентом.

– Тогда просто отдай нам нашего навигатора!

“Что ты мне пообещаешь, звездный пилот? Если отдам”.

Ворчание зрителей сделалось куда громче. Йонге уже слышал в нем недовольный рокот.

– Скидку на доставку любого другого груза, – бодро сказал он.

Гаруха заклекотал, сотрясаясь от смеха.

“А если нет?”

Йонге поднял клинок и направил острие точно в центр голограммы.

– Тогда мы пизданем твое летучее корыто вдребезги.

Голограмма опять мигнула.

“Что ты несешь, умансоо?”

Йонге шагнул в сторону, давая дорогу своему аргументу. Он дорого бы заплатил, чтобы вживую полюбоваться на морду Гарухи, но оставалось только наслаждаться тем, как плывет и искажается голограмма, а затем челюсти яута распахиваются во всю ширь, обнажая глотку.

На Рудольфа Йонге не оглядывался, но отлично представлял, как сладострастно прищуривает глаз товарищ Вебер, вжимаясь всем телом в стабилизаторы цангеллета.

Ворчание яутов смолкло, словно кто-то разом обрезал все звуки, и в забетонированной тишине Йонге услышал, как Рудольф одними губами делает “Бабах!”

Голограмма и ворота разлетелись одновременно.