Йонге так растерялся, что разжал руки. Салливан мгновенно ударил его под локоть и отскочил на пару шагов. Рудольф выругался и громко вздохнул. Переметнувшись к нему взглядом, Йонге обнаружил, что яут отступил. Лицо Рудольфа подтверждало, что галлюцинациями Йонге не страдает. Механика от изумления едва не перекосило.

Пустота, скрывавшая в себе яута, зашипела и защелкала.

– Где охр’на? – повторил за ним Салли.

– Да мы не знали, что это охрана, – Йонге развел руками. – Думали, мародеры какие-то, вот и приложили обоих… Не насмерть!

“Ладно, сраный гуманизм в чем-то хорош”, – признал Рудольф.

Салли поскреб грудь и снова шагнул к Йонге вплотную. Тот невольно загляделся на количество татуировок – весь Железный Салли был забит целиком. Сплошной узор истончался и исчезал только на шее, не доходя до подбородка.

– Надо зн’ть, куда бить, чтобы свал’ть эту тушу.

Каждое слово Салли сопровождал тычком в грудь пилота, будто стрелял в упор. Йонге не мог не признать, что это эффективный способ придания весомости словам. Однако ему тоже было чем ответить. Йонге заложил руки за спину и слегка наклонился, оказавшись с татуировщиком нос к носу.

– Поэтому мы к тебе и пришли, Салли. Потому что знаем их очень хорошо, а ты – еще лучше.

Салливан чуть повернулся в сторону яута и опять чудовищным образом зарычал. На этот раз фраза была длинная. В последнем слове настолько отчетливо прозвучала металлическая нотка, что Йонге наконец-то осенило.

– Нихрена себе, так вот почему он Железный!

Рудольф опередил его на долю секунды, высказав изумление сразу за двоих. Салливан не поленился имплантировать суб-переводчик и перекроить голосовые связки под билингву. Произвольная щелкающая замена букв в его речи сразу стала объяснимой.

– А вы, как я в’жу, спаренн’й экипаж? – весело сказал татуировщик. – Тогда дело у в‘c должно б’ть интересн’е.

*

Робосекретарша, которую Салливан отрядил за “зелененьким” произвела на Рудольфа неизгладимое впечатление. Йонге видел, что у механика аж подергиваются пальцы – так ему хочется наброситься на эту груду железа и немедленно починить. Но они торопились, хотя это приходилось тщательно скрывать, и напрашиваться в таких условиях на бесплатную работу было глупо.

– Ну и кто из вас дв’их мозги, а кто м’скулы?

– Да мы одинаковые, – Рудольф стиснул кулак, пряча пальцы.

Йонге почувствовал, что сейчас Рудольф сболтнет лишнего и кашлянул. Салливан оторвался от созерцания улицы, на которой Дахнагара осматривал поверженных сородичей.

– Хор’шо сработано, – сказал он. – Св’им же оружием, эт’ вы рисков’нные. Так какое у вас д’ло?

– Нам говорили, что ты очень хорошо знаешь местных, клыкастых этих. Кто чем промышляет, кто главный, какие дела творятся…

– Кто гов’рил?

– Надежные люди, – улыбнулся Йонге. – Что, соврали?

– Ха! Даже в’ликим охотн’кам нужно вести дела по п’нятиям, – Салливан помахал бутылкой, с которой не расставался с момента установления мирных отношений. – И вот я из скр’много татуир’вщика превр’щаюсь в самого нужн’го этим ублюдкам челов’ка на всю Карн’гу.

“В местную шалаву”, – прокомментировал Рудольф.

– Нам как раз нужно отыскать одного из таких ублюдков, – почти вкрадчиво сказал Йонге. – Может, ты слышал, что недавно на гонках взорвалась пара глайдеров и врезались они прямиком в один из яутских притонов?

– И что?

“Йонге, дак он вилять начинает”.

“Сам вижу”.

– Ничего особенного, – от собственной приветливой улыбки Йонге уже тошнило. – Был там один нужный нам тип. Договорились с ним о деле, а теперь хрен знает, где искать. Сами не местные, на пару дней только заглянули.

– Где ост’новились? – живо поинтересовался Салли и вновь приложился к бутылке.

– Это важно?

– Да не щур’ся, не щур’ся, – Салли помахал бутылкой. – Прив’чка у меня т’кая. Чтобы хор’шо все знать, надо много спраш’вать. Не хоч’шь гов’рить, дело твое.

– Так что насчет притона? – терпеливо повторил Йонге.

– Слыш’л кое-что. Дахн’гара может б’льше знать. Разбер’тся и… ух ты.

– Эй! А ну стой!

Рудольф дернулся, оторвался от косяка и выскочил на улицу. Йонге даже не раздумывая последовал за ним. Дахнагара остановился в точке наивысшего замаха копьем и обернулся к Рудольфу. Механик перепрыгнул через связанного сеткой охранника и в буквальном смысле загородил его собой.

– Хорош справедливость наводить! – рявкнул он. – Охренел, что ли?

Яут заворчал и свободной рукой схватил Рудольфа за плечо. Челюсти щелкнули, охотник заревел, блестя клыками.

– Эй ты!

Теперь орал Йонге. Он успел выдернуть парализатор и был полон решимости нашпиговать яута всем боезапасом микроразрядников. Дахнагара с грохотом опустил копье и вновь зарычал, но уже более внятно. Визор попытался дать перевод, но не справился с диалектом.

– Он гов’рит, – подал голос Салливан, – что слепые ох’тники не засл’живают того, чтобы дыш’ть одним в’здухом и есть одну пищу с дост’йными.

– Заебали вы со своими обычаями, – с чувством сказал Рудольф, перехватывая яута за запястье и с силой убирая его руку. – Если б я тебя гранатой оглушил, ты бы потом себе брюхо распорол от стыда?

Дахнагара снова зарычал, но на этот раз визор справился.

“Теперь я вижу, – сообщил яут. – Вы замаскировались”.

– Он гов’рит…

Йонге отмахнулся, и Салливан замолчал. Вероятно, общение с яутами всех приучало быстро реагировать на жесты.

“Подойди, умансоо”.

Йонге опустил оружие и сделал два шага, отделявших его от охотника.

Дахнагара несколько секунд переводил взгляд с одного человека на другого, подергивая челюстями, а затем медленно потянулся и почти чиркнул когтем по щеке Рудольфа от виска до подбородка.

“О господи, опять”, – почти с отчаянием передал механик.

Йонге терпеливо дождался, когда с ним повторят то же самое.

– Да, они светятся, – ответил он на незаданный вопрос. – Да, высокая генетика. Еще что?

Яут фыркнул и встряхнул копье. Оружие сложилось, охотник выверенным жестом закинул его себе за спину, крутанулся на месте и направился в “Галанту”.

– Дружков твоих развязать? – крикнул Рудольф.

“Сами выпутаются”.

Механик пожал плечами и тоже проследовал в помещение. Йонге не стал задерживаться – вечерняя жара его доставала больше совести.

Внутри Дахнагара грохотал мебелью, наводя полный бардак под невозмутимым наблюдением Салливана. В конечном итоге яут вытащил из дальнего угла древнющее кресло, пихнул его на середину “приемной” и основательно в нем уселся. Ручки у кресла были выдающиеся, поэтому Салливан точно так же невозмутимо пристроился на одной из них, вытащил из-за уха цин-гарку и тут же раскурил. Яут зарокотал, опять перейдя на непереводимый диалект.

– Он спр’шивает, зачем вы здесь нах’дитесь, – перевел Салливан. – Про д’ловую встр’чу не брешите.

“Ах он сукин сын, босса из себя разыгрывает”, – почти восхитился Йонге.

“А это мы мигом исправим”.

Рудольф оглянулся и тоже направился в угол, но в другой. Пару мгновений спустя по полу заскрежетало. Йонге не пошел на помощь, чувствуя, что это существенно снизит их статус в глазах яута. Рудольф с каменным лицом притащил какой-то страшный разделочный верстак.

Основным его преимуществом было то, что верстак оказался высоким – сидеть на нем было нельзя, но привалиться вышло на отлично. Йонге засунул руки в карманы и полуприкрыл глаза. Рудольф снял дуговик, упер прикладом в носок ботинка и начал рассеянно покачивать за дуло.

– Пропал мальчик, рост два сорок, глаза злые, зубы острые, – грустно сказал он. – Нашедшего просим не кричать и не бежать.

– Умр’те об’сравшись? – расплылся в ухмылке Салли. – Как мальч’ка-то з’вут?

– Это тот самый, который привез Зверя на Найхави, – почти лениво сказал Йонге. – Он знает.