– Я, не он покупал тебе ритуальные украшения! Этого мало?! Отвечай!

– Да на!

Места Йонге хватило, и он врезал Сайнже в челюсть снизу вверх. Голова охотника запрокинулась, и Йонге тут же повторил апперкот, но уже левой. Сайнжа попятился и грузно опрокинулся, не разжимая рук. Йонге выставил колено, и приземлился на яутское брюхо всем весом.

Сайнжа клокочуще выдохнул, перекатился набок, увлекая за собой пилота, и на поляне завязалась драка. Цветущие растения с хрустом ломались, разбрызгивая жгучий сок – пару раз Йонге угодил лицом в свежие стебли и аж взвыл от острых ощущений.

Глейтерная связь не позволяла покалечить друг друга совсем уже серьезно, поэтому драка быстро завершилась. Йонге уселся на поверженном противнике верхом и тщетно пытался придушить его сквозь набор колец, неизменно защищавших горло яута. Сайнжа зло хрипел и скреб когтями по вывернутой земле, но потом, ему надоело играть в поддавки, и он выбросил руку вперед, хватая Йонге за голову. Пятерня полностью закрыла лицо пилота, и на мгновение Йонге почувствовал такой ужас, будто его оседлал наездник. Стиснув зубы, он обеими руками перехватил запястье и ударил коленом в локоть яута. Сайнжа заревел, дернул Йонге в сторону и одновременно свободной рукой схватил за голень, теперь уже дергая на себя. Пилот опрокинулся, приложился затылком о выставленное колено, но взамен успел пнуть противника в нижнюю челюсть. Сайнжа выпустил его лицо, но взамен ухватил за затылок и опять рванул, вынуждая пилота “Фелиции” практически сложиться пополам.

Больничный браслет требовательно запищал и без всякого одобрения самостоятельно сформировал голограмму. Из-за драки она висела косо, но Рудольфа было видно прекрасно.

– У вас все в порядке? – недовольно осведомился механик.

– У нас, – сквозь зубы процедил Йонге, упираясь ботинком в подмышку яута и напрягая спину, – все просто замечательно.

– То-то я чувствую любовь и уважение, – все так же кисло сказал Рудольф. – Между прочим, у вас осталось сорок пять минут. Лучше бы вы занялись чем-то более продуктивным.

Все еще пытаясь оторвать ладонь яута от собственного затылка, Йонге подбородком нажал на принудительное отключение связи. По-прежнему не разжимая хватку, Сайнжа дернул вверх, в буквальном смысле отрывая Йонге от себя. Шея пилота опять захрустела – на этот раз вытягиваясь. Коленом Сайнжа толкнул его в спину, ноги Йонге заскользили по траве, не находя опоры, и яут с размаху опустил его на прежнее место. Вернее, не совсем на прежнее – Йонге хватило одного взгляда, чтобы понять, что сидит он уже на груди яута, и длинные клыки шевелятся слишком близко от священно оберегаемых драгоценностей любого земного мужчины.

– Я объявляю перемирие! – торопливо сказал Йонге. Подумал и добавил: – Сукин ты сын.

Яут глубоко вздохнул – Йонге почувствовал, как мощно поднимается под ним грудная клетка, – и неожиданно приглушенно заворчал. Йонге понял, что задержал дыхание в ожидании громогласного рева, и выдохнул. Сайнжа ухватил его за бедра и слегка тряхнул.

– Я недоволен, я огорчен и оскорблен, что меня отвергают и мои дары тоже…

– Да я тебе телка, что ли, чтобы за побрякушки давать? – не выдержал Йонге.

Сайнжа недоуменно склонил голову, проехав затылком по выдранным растениям. Йонге в сердцах хлопнул себя по лбу. Постоянно держать в памяти культуру другой расы было нелегко, а вот натягивать собственные шаблоны на инопланетчика получалось с полпинка.

– Ладно, забей, – просто сказал он.

– Легкодоступная самка? – проскрипел Сайнжа. – Я не понимаю.

– Нет-нет, это… сейчас сформулирую… короче говоря, в нашей культуре, если ты даришь кому-то незначительные вещи, то это можно рассматривать как предложение дальнейших отношений. Еду, цветы, украшения… понял?

Вести дискуссию в таком положении ему еще не приходилось, и Йонге машинально пытался встать. Но для этого приходилось упираться в самого яута, а тот разжимать руки не спешил.

– Рхудо-о’ф такого не говорил, – с сомнением сказал яут и сжал пальцы.

– Только попробуй порвать эти штаны, и я не знаю, что сделаю. Оружие – совсем другой разговор. Впрочем, ты все равно не поймешь. Дай встать!

– Я хочу быть уверен, что моя физическая ценность в твоих глазах не стала меньше!

– Матка боска, – Йонге поднял взгляд к куполу. – Можешь не переживать: менее зубастым или мускулистым ты не сделался.

– Действительно?

– Действительно.

Яут громко вздохнул и перестал раздуваться. Йонге даже показалось, что его дредлоки слегка сбавили в объеме.

– Проблемы традиций, – проворчал Сайнжа. – У меня было ложное ощущение, что статусность этого сына личинки произвела на тебя большое впечатление. Поэтому я собирался вернуть все на свои места.

– Необязательно ради этого было кричать и бить себя в грудь пяткой, – сдержанно сказал Йонге, стараясь подавить неуместное сейчас веселье. – В цивилизованном обществе живем.

Сайнжа раздраженно хлопнул его по бедру и разразился пространным ругательством, в котором даже глейтерный перевод позволял уловить лишь то, что всю цивилизацию яут вертел на хую с тройным ускорением.

Пилот “Фелиции” демонстративно достал из кармана сохранившуюся там рекламную брошюру, тщательно развернул ее и углубился в чтение. Сидя на яуте было сложно выражать полную незаинтересованность, но Йонге отлично справился, поскольку Сайнжа почти сразу же заткнулся.

– Умансоо лишены чувства почтительности, – заявил Сайнжа и попытался выхватить брошюру у владельца.

Йонге вовремя блокировал движение его руки локтем. Яут убрал и вторую руку, давая понять, что землянин может быть свободен.

– Несмотря на мое заблуждение, – продолжил Сайнжа, значительно подняв палец, – я не отказываюсь от своего предложения. Не из-за подарков, не ради возвращения статуса. Просто так. Мне не хватает… людей.

Йонге не менее тщательно сложил брошюру, спрятал ее обратно в карман и ухмыльнулся.

*

Первый уровень славился еще кое-чем удивительным, помимо кустов и полян с кретинскими растениями, от которых Йонге уже неиллюзорно почесывался.

– Здесь есть персональные кабины для тех, кому требуется религиозное уединение, – Сайнжа повертел пальцами, пытаясь объяснить концепцию, которой явно не придерживался. – Можно запираться и проводить время в уединении, обращаясь к божествам. Примерно так. Но я уверен, что их можно использовать иначе.

Йонге фыркнул, неожиданно почувствовав приступ веселья. Религиозные чертоги, в которых яут собирался заняться отнюдь не религиозными занятиями!

Сам по себе Йонге вовсе не чувствовал плотских порывов, тем более после короткой драки, но синхронизация так подрагивала, что ему хотелось унять это дергающее прямо в мозгу чувство. От яута исходили запутанные ощущения, в которых Йонге с трудом определил гормональный шквал. Адреналин, тестостерон, дофамин – Йонге представлял, как работает человеческая биохимия, но у яута, похоже, не было такого разделения, поэтому он мог все и сразу.

На ходу Йонге мотнул головой, инстинктивно пытаясь сбросить наведенное ощущение, но у него не получилось. Если бы товарищу Далине дали возможность торжественно назвать этот долбаный яутский гормон, он бы назвал его “синхрозин”. И категорически рекомендовал бы минимизировать использование глейтера в экстренных ситуациях.

Он поймал себя на том, что тяжело дышит и пялится в спину яута, буквально ощупывая ее взглядом.

Переход от полной незаинтересованности был таким резким, что у Йонге даже не встал. Это было даже хуже, чем…

Йонге не успел додумать. Сайнжа остановился, и отважный пилот едва не налетел на него. С трудом удержавшись и не вцепившись в ремни на спине яута, Йонге опять потряс головой и попробовал сосредоточиться. В голове гудело, сердце стучало как бешеное, по загривку колюче бегали мурашки.