Почти болезненное напряжение синхронизации изменилось. Теперь Йонге чувствовал не острую, пугающую потребность, а скорее предвкушение. Тем более, при наличии буфера в виде яута ему действительно становилось в разы легче.

Взяв на себя руководящую роль, он первым выбрался из санузла и, недолго думая, велел “Фелиции” показать траекторию движения яута. Та продемонстрировала световой след. Йонге с интересом проследил за петляющим движением и не поленился пройтись от стены к стене, повторяя эти хаотические перемещения.

Ступать приходилось осторожно, чтобы не напороться босыми ногами на какой-нибудь сюрприз, но найденные на стенах следы того стоили. Йонге убедился, что Сайнжа успел побесноваться и выместить свои собственные “глупые чувства”, как с помощью парных лезвий, так и собственных когтей.

– Ничего себе психанул, – со смешком сказал Рудольф.

Йонге покосился на него и обнаружил, что напарник все-таки попытался сделать из промокшего одеяла видимость одежды. Получилось еще смехотворнее, чем доброй памяти трусы с яутскими мордами, о чем Йонге не замедлил сообщить в самых цветистых выражениях.

В его речи участвовали такие анахронизмы как “тога каменноугольных времен”, “голожопый патриций” и по крайней мере два сравнения с музейным экспонатом. В конечном итоге Рудольф сорвал нелепое одеяние и попробовал отхлестать им злословящего напарника. Попал всего один раз и разочаровался в оружейных свойствах термоодеяла.

*

Сайнжа нашелся в местной кают-компании. На взгляд Йонге она была ужасна.

– Хоть бы подсветку здесь посимпатичнее сделали, – как всегда выразил его мысли Рудольф. – Никакого уюта.

– Больше на офис похоже, – согласился Йонге. – Я бы тут отдыхать не стал.

– Значит, включим в план ремонта.

– Что-то мне подсказывает, что долго придется в этой халупе летать, до ремонта-то.

– А это уже зависит от активности наших клыкастых друзей. Сайнжа! А Сайнжа? – Рудольф повысил голос. – Эй, навигатор! Ты вызвал уже сюда первых туристов?

Сайнжа заворчал и наконец-то соизволил обернуться.

– Я пытался наладить связь с бессмертной эскадрой, но Фелис слишком занята починкой.

– Давай поговорим о глупых людских чувствах, – вкрадчиво сказал Йонге.

– Не желаю!

– Конечно, это тяжело, – лицемерно закивал Рудольф. – Всю жизнь охотился, отрывал бошки и отстреливал ноги – и вдруг какие-то умансоо заставляют волноваться очерствевшее сердце!

– Что ты несешь, сын личинки? – зарычал яут.

– Да то, что ты удрал из нашей душевой, не чуя ног, – разулыбался механик.

– Ты делаешь меня трусом?!

Яут развернулся и выпрямился во весь рост. Предсказуемо свистнули лезвия, покинувшие наруч, и Сайнжа зарокотал, надувая горло. А секунду спустя стены кают-компании подернулись дымкой, налились мрачным красно-оранжевым сиянием и сменились на панораму джунглей. Даже под потолком засветились красно-оранжевые небеса.

Сайнжа перестал рокотать и изумленно оглянулся, быстро моргая.

– Фелиция, что это? – вполголоса спросил Йонге.

– Это великие дождевые леса Найхави, – так же негромко, но торжественно ответила “Фелиция”. – Полная реконструкция. Добавляю звук.

Сухая тишина мгновенно сменилась на писк, скрежет, потрескивание, посвистывание и резкие крики, напоминающие птичьи. Гомон джунглей сбивал с толку. Справа раздался трубный низкий рев, и напарники одновременно присели. Сайнжа схватился за метательный диск, но потом отпустил его и зримо расслабился.

– А как же энергия на восстановление? – ревниво поинтересовался Рудольф.

– Психологический климат в экипаже гораздо важнее, первый механик.

Сайнжа уселся прямиком на пол, скрестил ноги, закрыл глаза и положил руки на колени.

“Это не то, на что я рассчитывал!” – возмутился Рудольф.

Йонге растерянно почесал голые плечи и на всякий случай обошел вокруг Сайнжи два раза. Яут глаз не открыл, да и выглядел в целом так, будто откинулся в нирвану. Йонге остановился напротив, упер кулаки в бедра, осмотрел яута еще раз, тщетно пытаясь просверлить взглядом дырку в броне безразличия, и не утерпел.

– Вот так и предлагай ему дружескую оргию! Слышь, навигатор, ты дуба дал?

Сайнжа не ответил.

– Я обречен на воздержание, – с отчаянием констатировал Рудольф.

Искусственные джунгли шелестели, кричали и пели. Под ногами то и дело раздавалось шипение, и постепенно обнаружилось, что жесткий пол кают-компании имеет тенденцию становиться мягким и упругим.

– Стандартная релакс-комплектация, – едва слышно прошелестел искин. – Модель “губка”, имеет три режима…

Голос совсем затих – понятливые кристаллические мозги определили, что режимы и свойства экипажу не интересны.

Осторожно пробуя новое покрытие босыми ногами, Йонге сделал еще один, уже последний круг. Сайнжа по-прежнему игнорировал обоих.

– Ну подождем, что ли, – вздохнул Йонге.

Мысль была дурацкой, что красноречиво подтверждало выражение лица Рудольфа. Но пока Йонге не мог придумать ничего более оригинального. Синхронизация требовала каких-то действий, однако это было настолько смутное и неопределимое чувство, что хотелось бить яута по голове от невозможности выразить свои ощущения иначе.

Йонге потоптался на месте и сел рядом с яутом. Тоже попробовал скрестить ноги, но с голой задницей сидеть в такой позе было все же неудобно, поэтому в итоге он развернулся и привалился спиной к плечу Сайнжи.

Рудольф запыхтел, а затем тоже опустился на пол.

“Слышу, как хрустят все твои суставы”, – со смешком передал Йонге.

“Очень остроумно”.

Вздохнув, Йонге попробовал сосредоточиться на дергающем чувстве беспокойства. То ли повлияло медитативное настроение яута, то ли мозги отказались обрабатывать текущую информацию, но вместо упорядочивания мыслей он начал все глубже проваливаться в воспоминания.

Четыре года назад он даже не мог представить, что все так сложится. Тогда он только-только купил свой корабль. Йонге вспомнил, как среди одинаковых малых судов увидел “Фелицию” и влюбился с первого взгляда. Вбухал все финансы, выпросил отсрочку под немаленький процент, и с головой ухнул в хедхантерную инфосферу.

Он лихорадочно искал экипаж, уже зная, что активов хватит не больше, чем на двоих. По-хорошему в свое дело требовалось хотя бы трое-четверо человек, но корабль был невелик, Йонге поджимало время, и ему отчаянно нужны были чужие полетные акции. А взамен он пока мог предложить совсем немного.

Он поименно запомнил всех кандидатов, с которыми разговаривал, и хорошо помнил, как отчаяние медленно застилало радужные перспективы самостоятельного бизнеса. У него в гостях побывали даже две девушки-механика, но “Фелиция” и про них грустно сообщала, что уровень синхронизации выпадает из допустимых отклонений, и это может привести к непоправимым последствиям для всего экипажа.

Но лучше всего он помнил, как “Фелиция” обрадовалась – правда, ему не показалось, – когда сняла мнемограмму с очередного отозвавшегося механика. Белобрысый, с выражением нестираемого превосходства на лице. “Герр Вебер”, – как он представился. И добавил: “Лучший механик по эту сторону Орионова пояса”.

От счастья Йонге готов был расцеловать его в обе щеки, но ограничился только скупыми поздравлениями. И уж тем более скрывал ликование, получая на свой счет полетные акции и расширяя кредитную историю.

Только год спустя Рудольф проболтался, что тоже находился в отчаянном поиске, причем уже почти дошел до крайнего срока.

Первые две недели они шарахались друг от друга, и даже в синхронизации будто сшибались лбами с разбегу. Йонге привык работать сразу с тремя пилотами как минимум, и механики, а также прочий вспомогательный персонал обычно оставались далеко за границей невидимого барьера. Делить синхрон на двоих оказалось невероятно сложно. Порой через злость и раздражение. Особенно когда Рудольф взялся по своему разумению перекраивать базовые настройки “Фелиции”.