– Мне кажется или ты решил сам все тащить? – осведомился Йонге.

– Страховать буду, – гордо ответил Рудольф. – Прям сяду сверху и поеду.

– И если одна из них начнет падать, товарищ Вебер легким движением руки…

– Получит перелом, – закончил Николай и ухмыльнулся сквозь бороду.

– Глупый человеческий юмор, – снисходительно сказал механик.

Сайнжа молча показал большой палец и направился к носу платформы.

Вплотную вездеход подогнать не получилось, поэтому метров тридцать все равно требовалось прилагать нечеловеческие усилия. Рудольф снабдил платформу не только рельсами, но и двумя кусками страховочных цепей, приваренных намертво. Собственный движок платформы запыхтел, силясь сдвинуть четырехтонный груз с места. Механик торопливо обогнул торчащие колонны и присоединился к Сайнже. Йонге пристроился с одного края, Николай крякнул и утвердился с другого.

– Давай! – крикнул первый пилот.

Сайнжа зарокотал, перекрывая звук двигателя. Секундой позже к нему присоединился надсадный стон механика, а потом Йонге и сам захрипел, выталкивая платформу на пределе усилий.

Краем глаза он увидел, как Николай закусывает длинные усы, но на веселье не хватало ресурса.

Несколько мгновений спустя платформа все-таки поддалась. И дальше уже ползла со скоростью пешехода, не требуя помощи. Йонге с Николаем следили только за тем, чтобы стабилизаторы не потеряли равновесие.

– А в этом вашем вездеходе есть погрузочный механизм? – въедливо осведомился Николай, когда платформа притормозила у погрузочного пандуса.

“Доставать он меня уже начал”, – передал Рудольф, обходя платформу.

“Сайнжа-то нас сначала тоже доставал”, – миролюбиво откликнулся Йонге.

“Только не говори, что мы и эту бороду в экипаж потащим!”

“Я предпочитаю гладко выбритые физиономии”, – почти ухмыльнулся Йонге.

– Что вы там треплетесь, – недовольно сказал Николай. – Чешут так, что в голове будто тараканы бегают.

Напарники переглянулись.

– Что пялитесь, эспер я, – все так же недовольно сказал бородач. – Вот поэтому терпеть не могу командную работку. Все думают и думают, треплются и треплются… Хрен поймешь вашего брата, только зудеж по всему черепу.

– Ладно, мы поняли, – прервал Йонге. – Нет здесь погрузочных механизмов, только цеплялка стандартная. Придется еще ручками поработать.

– Вот ввязался, – вздохнул Николай. – Чуял я, что неспроста Сеня отсюда так чешет. Мандражировал, аж трясся весь, надо было с ним сваливать.

– Ага, и валялся бы ты сейчас в хрустящей корочке, – уже зло ответил Йонге. – Эспер хренов.

Николай открыл рот, потом передумал говорить, провел по бороде и снова поддернул ремень поперек груди.

– Командуйте, куда тащить, чего тянуть.

Рудольф кивнул и направился к кабине.

Четыре похода с “тележкой” и две поездки на вездеходе измотали всех до полного отупения. Николай в конечном итоге избавился от огнестрела, бросив его в кабине вездехода. Узор на коже Сайнжи перестал быть четким и слился с общим цветом кожи.

– Их бы сейчас пристыковать надо, – Рудольф сидел на открытом пандусе, подложив под себя лист утеплителя. – Но что-то я задолбался.

– Перерыв, – кивнул Йонге. – Начнем торопиться, на кого-нибудь эту хрень точно уроним.

Николай тревожно посмотрел в сторону колонии, будто прислушивался. Но гиперион хранил молчание, притворяясь обычной планетой.

Сайнжа скрылся в недрах “Раннера”, и без всяких обменов фразами по глейтеру чувствовалось, что направился он в камбуз.

– Пожрать бы, – вздохнул Николай.

Рудольф потянулся и нарисовал пальцем на полу схему.

– Не заблудись, – напутствовал он. – Если что, зови Сайнжу.

Николай потоптался на месте, неуверенно заглянул внутрь и все-таки зашел в погрузочную.

– Добро пожаловать, – звучно сказала “Фелиция”, – пожалуйста, следуйте за световыми указателями и не отклоняйтесь от маршрута. В противном случае мне разрешено применить оружие.

Николай застыл на месте, помедлил и все-таки проследовал за пресловутым указателем, немедленно вспыхнувшим прямо в воздухе. Йонге покосился на Рудольфа и обнаружил, что напарник зажимает рот, содрогаясь от смеха.

– Твоих рук дело? – одними губами поинтересовался он.

Рудольф яростно замотал головой.

– Крошка постаралась, – наконец сказал он, убирая руку. – Проявила чувство юмора. Садись, чего стоишь-то.

Йонге с сомнением покосился на подстилку, посмотрел в недра корабля и задумался, хочется ли ему есть. По всему выходило, что не очень, и отважный первый пилот плюхнулся на пандус, устроившись на листе утеплителя, как последний портовый бомж.

– С этой чертовой высокой генетикой совсем весь аппетит растеряешь, – пожаловался Рудольф. – Вроде упахался весь, а есть даже не хочется.

– Это нервное, – авторитетно сказал Йонге. – Товарищ Вебер нервничает, мозг товарища Вебера тоже нервничает и дает сигнал желудку: кушать мы не хотим, хотим думать о высоком и тревожиться о судьбах галактики.

Рудольф пихнул его локтем в бок, подвинулся ближе и попробовал прислониться к Йонге плечом. Но без опоры под спиной это было неудобно. При молчаливом согласии оба поднялись, оттащили утеплитель к стене и расселись на нем снова.

Теперь Йонге первым навалился на напарника и вытянул ноги. Рудольф поерзал, пристраивая плечо под ухо пилота, а потом и сам устроился щекой на его макушке.

– Вот выберемся отсюда, – начал он, – и сразу же на Сельву полетим.

Йонге одобрительно замычал, понимая, к чему клонит Рудольф. Сельва была самым крупным аукционом, если не считать виртуальных. Можно было продать любой корабль – хоть целиком, хоть по запчастям.

– А потом, наверное, я возьму отпуск.

– Чего-о?

Йонге от неожиданности дернулся, и Рудольф недовольно замычал, ерзая щекой. Йонге поднял руку и на ощупь нашел лоб напарника.

– Температуры нет, – констатировал он. – А откуда такие странные мысли?

– О, тепленькая, – в свою очередь оценил Рудольф. – Ну как, столько лет не быть в отпуске – с ума сойти можно!

– А две недели в стационаре?

– Меня там мучили уколами и диетой.

Дискуссию прервал гиперион, выразительно громыхнув. Вдали явственно изменился ландшафт. Йонге прищурил глаза и понял, что пласт льда поднялся дыбом. Ему даже показалось, что он видит что-то отдаленно напоминающее металлический блеск, но в вечном полумраке Лифанги гарантировать было нельзя.

Зато последовавшую молнию он рассмотрел просто отлично. Белая вспышка на мгновение осветила равнину. Рудольф ругнулся и поежился. Молния погасла. Но не вся. Йонге заморгал и невольно вжался лопатками в стену. Молния оставила после себя с десяток экземпляров поменьше, свернувшихся в компактные шаровые формы.

– Так. Валить надо отсюда, – свистяще сказал Рудольф.

Шаровые молнии беспокойно дрожали и метались туда-сюда. На расстоянии они казались безопасными, но Йонге хорошо представлял себе их вблизи. Практически все в итоге выстроились в цепочку и бесшумно полетели в противоположном от них направлении – прямиком к колонии. Напарники одновременно выдохнули. Йонге закрыл глаза и попробовал воззвать к желудку.

– Йонге, – зашипел Рудольф, тревожно ерзая на месте. – Слышь, Йонге, тут еще одна!

Вернувшись в реальность, Йонге открыл глаза и моментально встретился взглядом с небольшим шариком. Молния висела почти у него перед носом.

– Сверху скатилась, сука, – еле слышно сказал напарник.

Йонге поежился – рядом с такой хренью даже глейтерное общение было опасным. Но свой козырь у Йонге все-таки имелся.

– Эй, эй, ты чего творишь? – встревожился Рудольф.

– Тш-ш.

Йонге вытянул палец и осторожно приблизил его к шару. Рудольф затаил дыхание. Шар задрожал, точно мыльный пузырь, и начал быстро уменьшаться в размерах. Йонге с присвистом втянул воздух – всю руку до самого плеча покалывало сотней иголочек, волоски встали дыбом, но тем не менее ощущение было чертовски приятным. Рудольф громко задышал.