– Если есть что горячего, принеси выпить, а? Замерз страшно.

– Заказ принят, ваш номер двести восемьдесят четыре, – снисходительно отозвался Йонге.

– Эй, а где бонусы как постоянному заказчику?

– Ладно, двести восемьдесят три.

Под негодующие стенания о мировой несправедливости Йонге удалился на камбуз. По пути он уже привычно переступил через киборга и поймал себя на деловитой мысли о том, что киборгов надо перепродать, как только они достигнут очередного КТУ.

Одернув себя, Йонге сосредоточился на мелких задачах, стараясь не простираться мыслями в такие пугающие дали, как обрушение гипериона, к примеру.

Вернувшийся Рудольф пояснил, что, хоть “Фелиция” и склеила дюзы, но содержимое ее уцелело почти полностью. Особенно Рудольф страдал за свежекупленный стержень, который как раз и накрылся гермошлемом. Все остальное механик твердо намеревался свинтить и перетащить на “Раннер”. Поэтому приоритетной задачей стояло переселение “Фелиции” в новые блоки и переброска “Алебастра” к месту крушения.

О том, что гипериону могут не понравиться полеты над его шкурой, напарники по молчаливому соглашению решили не рассуждать.

Сайнжа по-прежнему валялся около стола. Йонге даже не пришлось прислушиваться к его дыханию, чтобы проверить, жив ли яут. Навигатор храпел так, что стены тряслись, и слегка побулькивал на особо длинных руладах. Ножевой порез уже затягивался: кровь застыла и почти не светилась.

Обшарив все местные шкафы, Йонге наткнулся на ораубик. Придирчиво обнюхав содержимое пакета, он присвоил команде корабля – бывшей команде – статус богатых говнюков, и взялся за нелегкий труд по ручному приготовлению ораубика.

Битых четверть часа спустя он все-таки добился того, что по камбузу поплыл знакомый будоражащий запах. Яут на полу шевельнулся и тревожно всхрапнул еще громче, но, пощелкав клыками, угомонился. Йонге торжественно вылил получившийся шедевр в кружку, прихватил с собой сахарид и отправился навещать Рудольфа.

Чтобы добраться до напарника, потребовалось вторгнуться в систему кристаллических мозгов и далее передвигаться между ними с удвоенной осторожностью. Лично поимев дело с последствиями крошечного пробоя на “Фелиции”, Йонге вовсе не хотел вносить внеплановые коррективы в поведение местных управляющих спиралей, полив их кипятком. Он даже проверил ларингофон, покачав крошечное устройство и прислушиваясь к возможным помехам. Приборчик держался мертвой хваткой.

– Я здесь! – подал голос Рудольф. – Мне кажется или ты нашел эту ора… аро… как там?

– Нашел, нашел, – откликнулся Йонге. – Ну и бардак тут…

Чем ближе он подбирался к Рудольфу, тем больше запасных частей обнаруживал на полу. Осторожно отодвигая их с пути носком ботинка, Йонге все же добрался до напарника и протянул ему кружку. Тот бросил инструменты – не свои, явно найденные здесь же – схватился обеими руками за горячий металл и радостно поежился.

– Здесь тридцать блоков, – сообщил он, суя нос в кружку, – стирать всё я не стал, не изувер… – Он прервался, сделал глоток и тут же зашипел, высовывая язык: – Ах, горячий, Scheisse! Короче, в три блока сливаю архивом “Алебастр” и отключаю, а вот потом уже… Нет, ну дьявол, теперь язык болит! Не любишь ты меня, старик, такое подсунул…

– В вашей компании поди влюбись в кого-нибудь, – пробурчал Йонге.

Рудольф сыпанул сахарид в кружку, поболтал и замахал на Йонге свободной рукой.

– Если что – я в рубке, – вздохнул тот.

– Да ладно, – Рудольф высунул язык и помахал уже на него, – чего там делать, все равно ничего работать не будет, пока Фелицию не выпустим.

Йонге поскреб в затылке и сел прямо на пол. В мозгохранилище было тепло, сухо и уютно. Никаких трупов и черепов на столе. Рудольф одобрительно покивал и вручил ему кружку, после чего полез обратно в кристаллические дебри. Йонге осторожно пригубил ораубик и сморщился – сахарида было многовато.

– Знаешь, как я тебя буду звать? – поинтересовался он у видимых ботинок.

– М-м?

– Слипшаяся жопа.

Раздался глухой удар, свидетельствовавший о том, что Рудольф врезался куда-то головой.

– С чего это? – наконец разродился механик, яростно возясь внутри.

– Слишком много сладкого.

– Это пища для мозгов!

– И клей для задницы, – неумолимо добавил Йонге.

Невнятно ругаясь, Рудольф продолжил свои изыскания. Йонге поставил кружку на пол и честно хотел отдохнуть, но хотя глаза и слипались сами собой, растревоженное сознание никак не желало угомониться. Йонге одолевали десятки различных мыслей.

Мелькали, сменяя друг друга, шаттл колонистов, чертова генераторная станция гипериона, “Байлион” – то ли сваливший с орбиты, то ли затаившийся, собственный посадочный модуль и разбитая “Фелиция”.

Йонге молча вцепился в волосы и опять пару раз дернул. С такой привычкой ему точно грозила ранняя лысина.

Свечение огоньков в кристаллах погасло. Йонге машинально положил руку на рассекатель и стиснул пальцы.

– Получилось, – довольно сообщил Рудольф. – Теперь все сливаем в одно место и получаем двадцать семь блоков.

– Все так просто?

– Нет, ну если тебе кажется простым взять и слить весь искин…

– Ладно-ладно. Сколько времени займет?

– Минут сорок.

Рудольф, пятясь, появился из своей пещеры. Йонге видел только его контуры, да и то благодаря вновь чуть-чуть проявившейся голубоватой пленке. Видимо, это было уже нечто полуавтономное, поскольку “Фелиция” дрыхла вместе с навигатором, и единственно функциональным оставался глейтерный протокол.

Громко сопя, Рудольф на ощупь устроился рядом с ним и требовательно похлопал Йонге по ноге. Первый пилот протянул ему кружку, и Рудольф шумно отхлебнул.

– Осталось только Сайнжу в рубку притащить, – подытожил он.

– Почему в рубку? Я думал где-то здесь подрубаться надо.

– Нет, я как раз делал переходники, ради которых не нужно лезть немытыми яутскими лапами в святая святых.

– А тащить тоже обязательно? Или сначала разбудим?

– Я ставлю на попытку номер раз в бессознательном состоянии.

– У меня такое ощущение, что мы пытаемся делать что-то, не понимая, как оно работает.

Йонге вздохнул, и Рудольф тут же ткнул его в бок. Потом заерзал и – в точности как Сайнжа – начал моститься головой на плечо напарника. Йонге не стал отодвигаться, и вскоре Рудольф устроился со всеми удобствами.

Однако долго молчать был не в силах.

– Кто-то обещал в макушку поцеловать, не?

– Какой злопамятный, – почти восхитился Йонге. – Сайнже про две шестьсот липатов будешь до самой смерти припоминать, наверное.

– Я еще помню, как ты мне год назад вместо легина насыпал какой-то тошнотной муки!

– А ты перед этим выкинул мой запас белого соуса.

– Значит, это я злопамятный?

Йонге не сдержал смешок. Потянулся свободной рукой, нашарил волосы напарника и раздвинул их пальцами.

– Лады. Сейчас проплешину найду и поцелую.

– Проплешину?!

Рудольф втянул воздух, но продолжить не успел. Нить синхронизации, почти угасшая, резко встрепенулась. Йонге почти физически почувствовал, как идет по ней мучительная судорога. “Фелиция” словно пыталась очнуться и вырваться из чужого сознания.

– Так, прекратили веселиться, – он толкнул Рудольфа. – Встаем и переходим к плану “Б”.

– План “Б”?

– Блядски тяжелый яут, – выразительно сказал Йонге.

Прежде чем браться за переноску навигатора, напарники еще раз прошлись по коридорам. Аварийка погасла совсем, что существенно усложняло задуманную операцию. Двух киборгов пришлось оттаскивать к стене, чтобы потом не спотыкаться в самый неудобный момент. Киборги оказались теми еще тяжеловесами.

Рудольф начал стенать насчет спины и предлагать рационализаторские решения вроде поиска тележки. Йонге предложил немедленно провести краткосрочную хирургическую операцию по копированию мозга товарища Вебера в неутомимое, а главное – молчаливое тело какого-нибудь из киборгов.