Мистер Лаутер был регентом хора и старостой церкви; тогда настоятель, мистер Скелетон, брат мисс Скелетон, еще не намекнул ему на необходимость отказаться от обеих этих обязанностей в связи с обнаружением ночной сорочки под подушкой на его кровати.

Наконец поставив кастрюлю с окороком на медленный огонь и накрыв ее крышкой, мисс Броди подхватила псалом глубоким, почти контральтовым голосом, придав ему более плотское звучание:

Дождь прекратился, теперь в соленом воздухе просто стояла влажная взвесь. Все то время, что они прогуливались вдоль берега под мерный шум прибоя, мисс Броди расспрашивала девочек о домашнем укладе семьи Тедди Ллойда, о том, какого сорта чаем их поили, насколько просторна и светла его мастерская и о чем они говорили.

— В мастерской он выглядел очень романтично, — признала Сэнди.

— В чем это выражалось?

— Я думаю, в том, что у него только одна рука, — сказала Дженни.

— Но рука у него всегда одна.

— Зато пользовался он ею больше, чем обычно.

— Он ею постоянно размахивал, — уточнила Дженни. — Из окна мастерской открывается чудесный вид. Это предмет его гордости.

— Мастерская находится в мансарде, я правильно поняла?

— Да, она тянется вдоль всего дома. Он нарисовал еще один семейный портрет, немного смешной: первым стоит он сам, очень высокий, потом его жена, а дальше — все его дети по росту, самый маленький сидит на полу. Получается диагональ, которая пересекает полотно.

— Что же в этом смешного? — спросила мисс Броди.

— Они все смотрят прямо перед собой и все очень серьезные, — сказала Сэнди. — Наверное, это сделано нарочно, чтобы вызвать смех.

Мисс Броди немного посмеялась. Вдали, на горизонте, красиво садилось солнце, отражаясь в море кровавыми полосами и набухая зловещим, как предвестье Божьей кары, багрянцем и золотом, словно, не коснувшись повседневной жизни, наступал конец света.

— Там есть еще портрет, — напомнила Дженни, — пока не законченный, портрет Роуз.

— Он написал портрет Роуз?

— Да.

— Роуз ему позировала?

— Да, около месяца.

Мисс Броди очень разволновалась:

— Роуз мне ничего не говорила об этом.

Сэнди спохватилась:

— Ой, я забыла. Это должно было быть для вас сюрпризом. Вы ничего не должны были пока знать.

— Как? Мне собираются показать этот портрет?

Сэнди выглядела смущенной, так как не была уверена, как именно Роуз намеревалась сделать из своего портрета сюрприз для мисс Броди.

— О, мисс Броди, на самом деле она хотела сделать вам сюрприз, пока сохраняя в тайне, что она позирует мистеру Ллойду.

Только тут Сэнди сообразила, что так оно и есть.

— А… — Мисс Броди казалась весьма довольной. — Это очень умно со стороны Роуз.

Сэнди почувствовала укол ревности: ум в Роуз не предполагался.

— А в чем она ему позирует? — спросила мисс Броди.

— В школьной форме, — ответила Сэнди.

— Она сидит боком, — добавила Дженни.

— В профиль, — поправила мисс Броди.

Мисс Броди остановила шедшего навстречу рыбака, купила лобстера для мистера Лаутера и продолжила:

— Роуз будут много рисовать. В том числе и мистеру Ллойду она будет еще не раз позировать, ведь она принадлежит к сливкам общества.

Это было произнесено с вопросительной интонацией. Девочкам стало ясно, что она изо всех сил старается из их разрозненных замечаний составить цельную картину.

Дженни согласно поддакнула:

— О да, мистер Ллойд хочет нарисовать Роуз еще и в красном бархате.

А Сэнди добавила:

— У миссис Ллойд есть для этого кусок красного бархата, они уже пробовали задрапировать в него Роуз.

— Вас пригласили приходить еще? — спросила мисс Броди.

— Да, всех, — ответила Сэнди. — Мистер Ллойд считает, что мы — очень славная и веселая компания.

— Не кажется ли вам знаменательным, — заметила мисс Броди, — что именно вас шестерых выбрал мистер Ллойд, чтобы пригласить в мастерскую?

— Ну, мы же — клан, — сказала Дженни.

— А других девочек из школы он приглашал к себе? — Ответ мисс Броди знала заранее.

— Нет, только нас.

— Это потому, что вы — мои. Скроены по моему образу и подобию, а я сейчас в расцвете лет.

Сэнди и Дженни не придавали особого значения тому факту, что учитель рисования пригласил их к себе всей группой, но теперь подумали, что в его отношении к клану Броди действительно было что-то особенное. Здесь крылась тайна, над которой стоило поломать голову, но уже сейчас было ясно, что, думая о них, он думал о мисс Броди.

— Он всегда спрашивает о вас, — сказала Сэнди. — Первым делом, как только увидит.

— Да, Роуз мне это говорила, — ответила мисс Броди. Внезапно, словно перелетные птички, Сэнди и Дженни, не сговариваясь, безо всякого предупреждения сорвались с места и принялись бегать по прибрежной гальке навстречу наполнившему воздух красками закату, потом возвращались к мисс Броди, которая рассказывала им о своих планах на предстоящие каникулы: оставив полнеющего мистера Лаутера кормиться дальше с помощью все тех же двух мисс Керр, она собиралась отправиться за границу, но на сей раз не в Италию, а в Германию, где канцлером стал Гитлер, профетическая фигура типа Томаса Карлейля, притом более надежная, чем Муссолини. «Немецкие коричневорубашечники, — говорила она, — то же самое, что итальянские чернорубашечники, только они заслуживают большего доверия».

Летние каникулы Дженни и Сэнди проводили на ферме, где, честно признаться, уже через две недели имя мисс Броди поминалось ими нечасто; они с удовольствием ворошили сено и пасли овец. Это пока шли занятия, трудно было представить себе, что мир мисс Броди может быть почти забыт так же, как миры школьных сестринств Холируда, Мелроуза, Аргайла и Биггара.

— Интересно, понравится ли мистеру Лаутеру сладкое мясо, если я приготовлю его с рисом? — риторически вопросила мисс Броди.

— Смотрите, она похожа на мисс Броди! — воскликнула Сэнди. — Ужасно похожа на мисс Броди. — Но, сообразив, что, пока ее сорвавшееся с губ замечание дошло до ушей мистера и миссис Ллойд, оно обрело некий особый смысл, добавила: — Хотя, конечно, это Роуз, на Роуз это гораздо больше похоже, ужасно похоже на Роуз.

Тедди Ллойд передвинул новый портрет так, чтобы свет падал на него по-другому. Но лицо на портрете все равно походило налицо мисс Броди.

Дидра Ллойд сказала:

— Кажется, я никогда не встречалась с мисс Броди. У нее светлые волосы?

— Нет, — своим хриплым голосом ответил Тедди Ллойд, — темные.

Сэнди видела, что головка на портрете светловолосая, это, безусловно, был портрет Роуз. Она сидела в профиль, у окна, в школьной форме, ее ладони покоились на коленях. Так в чем же тут сходство с мисс Броди? Возможно, в профиле или форме лба; или во взгляде голубых глаз Роуз, весьма напоминавшем властный взгляд карих глаз мисс Броди. Так или иначе, лицо на портрете было очень похоже на лицо мисс Броди.

— Да, конечно, это Роуз, — подтвердила Сэнди, и Дидра Ллойд удивленно посмотрела на нее.

— Тебе нравится портрет? — спросил Тедди Ллойд.

— Да, он замечательный.

— Ну и отлично, все остальное не важно.

Тем не менее Сэнди продолжала крохотными глазками пристально вглядываться в полотно, и Тедди Ллойд небрежным движением единственной руки набросил на него покрывало.

Для Сэнди Дидра Ллойд оказалась первой женщиной, одевавшейся в пейзанском стиле, который оставался в моде в течение следующих тридцати, а то и более лет. На ней была длинная темная юбка, сильно присборенная, ярко-зеленая блуза с закатанными рукавами, ожерелье из крупных раскрашенных деревянных бусин и цыганские серьги. Блуза была подпоясана широким красным кушаком. На ногах — темно-коричневые чулки и босоножки из темно-зеленой замши. В этом и разных других нарядах того же стиля Дидра была изображена на холстах, расставленных в разных частях мастерской. У нее был приятный, со смешинкой голос.