Она была предельно спокойна и не встревожена, как мне казалось при телефонном разговоре. Что ж, увидим, к чему вынесет нас этот день. Мне даже любопытно.

В квартире было тепло, даже жарко. После уличной стужи здесь – очень уютно. Кравец жила, в основном, с мамой. Её отец по работе вечно отправлялся в командировки. Правда, так только в последние пару лет. А до этого у Ксени была счастливая полноценная семья, где она единственный ребёнок. Нет никаких драк за внимание родителей, нет никаких вещей, донашиваемых за старшей сестрой, нет игрушек, которые уже надоели старшим, а отдают тебе. У неё всегда было новое, стильное, крутое. Раньше я завидовала ей. После игр на улице она приходила домой и могла расслабиться, побыть одна в комнате. Родители заняты, её не трогают, братья и сестра не достают. Кайф.

Так и сейчас: квартира полна семейным добродушием и гостеприимством. Везде фотографии в рамках. Ксюша маленькая. Ксюша и снеговик. Ксюша и аттракционы. Ксюша и родственники. Ксюша и родители. Ксюша постарше и родители. Ксюша-выпускница средней школы и родители. Все счастливые, улыбчивые, потому что тогда, ради выпускного, её отец отказался от командировки, только чтобы побыть в такой важный день с дочерью. Мой выпускной после 9-го класса прошёл не так радостно: во-первых, тогда Варька ездила на конференцию какую-то важную, во-вторых, Пашка влип в одну историю в клубе. В том самом, в КС, куда мы с ним ходим. С тех пор у него появился знакомый охранник и бармен там, а ещё появились маленькие проблемы с законом. Но ничего такого, какая-то чепуха, которую мне так никто и не рассказал. Отцу было стыдно за него, а из-за этого всё настроение семьи было немного угнетённым. Какой уж тут выпускной младшей дочери?

Но я не злюсь, что всё так прошло. Благодаря этому я смогла действительно порадоваться за свой выпуск, что этот бедлам закончился и меня ждёт новый. А ещё я тогда впервые попробовала шампанское и осталась не в восторге. Больше за тот вечер ничего алкогольного не пила, хотя ребята умудрялись проносить разные изыски. И Ксеня тогда была не такой собственницей, как сейчас, не такой стервозной. Милая девочка, скромная, неглупая, с шероховатым характером, с которым можно ужиться. Подумать только, мы думали даже жить вместе, снять жильё где-то неподалёку от лицея, чтобы не ездить на метро. Ехать недалеко, конечно, но родители были против: рано нам ещё жить самостоятельной жизнью. Из-за этого влияния Кравец до сих пор не умела толком готовить, потому что ей всегда всё приносили. Из-за него же она не шарит в отношениях, и её влюблённости всегда проходили по тому же сценарию, что и сейчас с практикантом. Ей это не нравилось, но не могла изменить хода истории – не знала, с какой стороны подходить к ситуации, где ошибка. Она не видела ошибок, но чувствовала их наличие. Вот и замкнутый круг.

- Проходи, - Ксеня крутилась на кухне, доставая то чашки, то заварку, то пирожные. – Всё уложила?

- Да, - я присела на стул и откинулась на спинку. – В этом году подарков чуть больше, но они меньше по размерам. Надоел весь этот шик и пафос.

- Понимаю, - на обеденном столе появилась пиала с эклерами, сахарница и тарелка с парой бутербродов. – Думаю, ты голодная.

- Не совсем, - чуть не проговорилась, что с Костей обедала. Сразу поймёт, что он выбирал ей подарок, просил моей помощи, и будет видеть в подарке мою руку. Зачем мне это? – В последнее время аппетит не особо шальной.

- Ты выглядишь лучше, чем на неделе, - точно, я и забыла, что в пятницу была не в настроении, очень сильно не в настроении. Столько всего изменилось, а не прошло и пары дней. Надо же, как мало нужно времени для изменений. Измени мышление – изменится и жизнь. – У тебя всё хорошо?

- Да, как ни странно, - я улыбнулась, чувствуя голод и хватая бутерброд с сыром. – Вчера на биологии была, загоняли жёстко, вынесли вердикт, что я знаю всё, но без подробностей.

- Это тебе не история, - Ксеня улыбнулась, наливая кипяток в чашки. – Если бы не Лара, я бы тоже валила биологию. В последнее время совершенно не могу учиться.

- Почему? – да, действительно, почему? Во мне загорелся дикий огонь сарказма, но, благо, удалось сдержать себя. Похоже, Кравец идёт на контакт.

- Кать, - почему все признания сегодня начинаются именно с моего имени и именно с подобной интонации? Мне не нужны ваши секреты – это ваша головная боль, и перекладывать её на здоровую голову не надо. – Я влюбилась в Егора.

Насколько просто звучали её слова. Кравец, ты себя слышишь? Ты слышишь вообще, что ты говоришь и кому? Нет, я просто в шоке. Ты вообще в своём уме? Я твою шкуру спасала, пока этот садист тебя мордой в унитаз макал, а ты мне говоришь, что влюбилась в него? Финита ля комеди.

- И что дальше? – крайне трудно сдерживать свой голос от крика, а интонацию – от негодования.

- Я знаю, что не должна была…

- Ты никому ничего не должна, - тут же перебила её я, всё ещё держась кончиками пальцев за адекватность. – Но ты перешла границу. Мне интересно, чего ты ожидала от меня добиться вот этим признанием? Или думала, что я не знаю ничего?

- Дело не в этом, - Кравец покраснела от возмущения. О, какая реакция на мои обвинения. Браво. Ты так и не научилась парировать мне в беседе. А раньше в метро, помнится, упрекала меня моими же фразами. Если копируешь меня, так копируй до конца и умело, а не этой пародией. Только дурёхой себя выставляешь.

- А в чём дело? Просвети меня, - я подвинула к себе чашку с заваренным чаем, которую Ксеня поставила только что на стол.

- Не умничай, - ты злишься? Серьёзно? По-моему, это я должна злиться. У тебя права такого нет, Кравец. – Мне твоя помощь нужна, а не сарказм.

- А с какой такой стати я тебе буду помогать? Назови хоть одну причину, - что ж, если ты решила играть по-взрослому, то я поставлю тебя на место, давно пора.

- Мы лучшие подруги, с детства вместе, - невероятно, насколько низким голосом она сказала это и опустила взгляд. Видимо, чувствуешь свою вину, да? Не всё потеряно?

- Кравец, мы с тобой были лучшими подругами до тех пор, пока ты не подставила меня. Причём, по-крупному, - взяла пальцами ручку чашки и стала натирать её. – Как я могу доверять тебе теперь? О какой дружбе вообще может идти речь, если ты предпочла подруге, как ты сама выразилась, с детства, какого-то незнакомого тебе мужика?

- Кать, я просто…

- Вот только не надо этих оправданий. Я знаю эти твои интонации. Если ты чувствуешь вину, так исправляйся, а не канючь и не жалуйся мне о том, как плохо к тебе относится Егор. Мне это осточертело.

Я была невероятной. Невероятно упрямой, пробивной, как танк. Мною можно гасить любого борзого парнишку. Я сама такая, дерзкая, агрессивная, слова не даю лишнего сказать, пока не утвержу за собой правду и последнее слово. На самом деле мне нужно было выговориться. Всё то негодование, накопленное за это время из-за сложившихся обстоятельств, требовало выхода, а не просто оседлого способа жизни в моей голове. Взорвалась бы ещё. Может, Кравец это понимала, а, может, она слушала больше смысл слов, моих обвинений, а не интонации. Всё-таки она не я.

- Я понимаю, что подвела тебя и не должна была так поступать, поэтому прошу тебя о помощи, - она с мольбой в глазах смотрела на меня, хотя ей явно едва ли хватало духа на этот взгляд. Она признавала свои ошибки в крайне редких случаях. И тому виной была её гордость, поэтому я удивлена. – Помоги мне разлюбить его. Ты же интересуешься всеми этими штуками по психологии.

- Почему ты хочешь его разлюбить?

- У меня есть Костя. Он всё видит и терпит. Не хочу его мучить, - какое великодушие. А раньше сообразить - не судьба?

- Может, отпустишь Костю тогда?

- Не хочу. Он замечательный, - она улыбнулась уголками губ, и я поняла, что не всё потеряно для Леонова.

Не знаю, что меня удержало от нравоучений, но я смолчала. Не дала никакого ответа. Открой рот – тут же бы начала задвигать какую-то фигню. Тем более, до сих пор злюсь на неё из-за этой всей аферы с чаем. Она ведь специально купила мои любимые эклеры, чай сделала идеально, подарки помогла мне спрятать и ещё и встретила. Да, своего рода использует меня, но я почему-то не могу дать ей вот так подохнуть. Ксеня сейчас на хлипком мостике между двумя мирами. Доски, на которых она стоит, прогнившие и поедены короедами, а бечёвка, скреплявшая дощечки, под влиянием климатических условий истратила свой срок годности. Я не уверена, что Костя – человек Кравец, что он «её» человек. Я уверена в том, что этим «её» человеком точно не является практикант. Вот от этой планки стоит плясать.