Адель была похожа и одновременно не похожа на свою сестру, думала я, вливая патоку в бурлящую кастрюлю фасоли. Как и Марла, Адель привыкла к богатству и власти, что обычно шла в комплекте. И совсем не как Марла, она привыкла держать свои проблемы при себе, ни с кем их не обсуждая. Вся боль Адели выплескивалась в энергичность и энтузиазм, с какими она творила добрые дела. Марла же, напротив, старалась кричать о своих несчастьях на каждом углу, а благородные поступки оставлять на совести Рокфеллеров.

В дверном проеме снова появился Арч.

— Мам, мне нужно двести долларов на шелковый плащ и цилиндр, — объявил он, широко улыбаясь.

— Прости, что?

— Если это слишком дорого для тебя, я спрошу папу.

— Даже не думай, Арч. Ты же знаешь, он откажет. Скажет, что деньги можно взять из алиментов. Да ладно, дорогой! Без них ты не справишься?

Он посмотрел на меня. На детском веснушчатом лице появилось совсем взрослое разочарование.

— Ну, мне они просто необходимы. Для моего магического шоу, — настаивал он. — Может быть, папа все-таки согласится. Ведь он заплатил за ту фигню, что я у него попросил.

— Какую фигню? Ты газету имеешь в виду?

Арч залез в сумку и вытащил пару наручников и китайские ручные кандалы. Это был его любимый фокус со времен наших походов на выступления иллюзионистов, когда он был еще малышом. Но что предпочесть: кандалы или наручники? Казалось, он все еще не мог выбрать. Наконец он вытянул вперед наручники и приподнял брови.

— Защелкни их у меня за спиной, пожалуйста.

Утро обещало быть тяжелым. Но я не стала сопротивляться. С закованными руками он слегка наклонился вперед и выдержал паузу. А через мгновенье его руки уже были свободны.

— Как ты это сделал? — изумилась я.

— Маг никогда не раскрывает своих секретов. В любом случае, погоди, пока не увидишь, как я делаю то же самое под водой.

— Под водой! Да ты едва по-собачьи умеешь плавать! Помнишь, что сказал врач? Ты должен быть осторожен, ведь в феврале у тебя был бронхит и приступ астмы.

Арч отвернулся. Как только я открыла рот, чтобы извиниться, с улицы засигналил Джулиан.

— Пора идти. О, — сказал он, снова вытаскивая что-то из сумки, — еще кое-что.

Это был тон, к которому он прибегал, когда хотел сказать что-то, что явно мне не понравится. Такие вещи он всегда оставлял на самый последний момент, уже когда подъезжал школьный автобус, чтобы у нас не оставалось времени на препирания. Очевидно, он не собирался менять своих привычек на лето.

— Надеюсь, это «кое-что» все же даст мне закончить готовку не в следующем году, а сегодня.

— Вот, — он протянул мне полное собрание сочинений Эдгара Аллана По. — Все родители должны прочитать это, чтобы потом помочь с итоговым заданием. Там записка внутри. — Он показал мне скопированный листок. — Там все написано. Учительница такая милая! Если хочешь, она расскажет тебе и про другие проекты.

Джулиан снова посигналил, и Арч помчался на улицу. Через открытую входную дверь я увидела генерала Бо и Адель в «рейнджровере». Они помахали мне. Я развернула записку. В ней детально разъяснялось, в чем состоит моя домашняя работа по данному автору:

Мне стало интересно, не захочет ли учительница организовать парочку-другую банкетов, пока я буду делать за нее всю эту работу. За что я, в конце концов, им плачу? Ах, да! За то, что они милые…

На кухне зазвонил телефон. Это был кто-то из Общества Одюбона. Не могла бы я попросить генерала перезвонить по поводу пикника? Хотел ли он запланировать его на эту субботу, одиннадцатого? Не сомневайтесь, я все ему передам. Еще я хотела добавить: «У вас с генералом Фаркуаром нет ничего общего», но воздержалась. Вместо этого я раскрошила замороженный суп, чтобы он быстрее подогрелся. У меня оставался всего час, а потом я помчусь устраивать барбекю для работников ранчо Джорджа Рамслингера.

Включила автоответчик и занялась йогой. Арч встречается с девушкой, и ему нужно двести долларов на костюм мага. Адель хочет ленч на две персоны прежде, чем я устрою пикник на сорок персон. А в «Маунтен джорнал» скоро появится еще одна отвратительная статья об мне. Еще мне надо позвонить своему юристу, чтобы сменить имя, спланировать птичью вылазку и пикник, в то время как меня ожидает домашнее задание по Эдгару Аллану По. Я закусила щеку и подумала: может ли все быть еще хуже, чем есть сейчас?

Опять зазвонил телефон, и я прослушала оставленное сообщение. Это была Марла. Похороны Филипа Миллера завтра в два часа дня.

Чудесным образом я все-таки закончила готовить и накрыла стол на террасе. Изгнав печальные мысли о похоронах Филипа, отправилась в гараж, где рядом с походным снаряжением я отыскала небольшие садовые ножницы. Недолго думая, я принесла в жертву едва распустившиеся цветы, которые генерал Бо и Джулиан посадили в свежеразровненную почву, чтобы скрыть следы взрыва. Молодая поросль покорилась безмолвно, и все ради ленча с Сумасбродкой Расмуссен. Позже под конвоем генерала и Адели прибыл мой фургончик.

Мой фургончик! Уверена, он был рад меня видеть так же, как и я его. Даже решетка радиатора улыбалась мне во весь свой железный рот. Я запрыгнула внутрь, проверила тросы, которые должны удерживать еду на полках, залезла в бардачок, удостовериться, что моя аптечка все еще на месте. Бинты, солнцезащитное средство, инструкция по применению метода Геймлиха (на случай, если кто-то подавится) и даже моя маленькая бутылочка с настойкой рвотного корня были на месте (если вдруг, не дай бог, кто-то съест то, что ему нельзя).

Пока я ехала на ранчо Рамслингера, старалась рассуждать позитивно. Совершенно точно, мне повезло с этим барбекю. Джордж Рамслингер был звездой кантри-музыки. Переехав в Аспен-Мидоу, он потратил сотни тысяч долларов на устройство своей скотоводческой фермы. Рабочие любили его не только за щедрую оплату их труда, но также за вечеринки с хорошей американской едой и сердечными песнями в его исполнении. Они усердно опустошали бочонок пива «Курс», разгребали горы зажаренной курицы и свиных ребрышек, корзинки с булочками и миски с салатами, не забывая, конечно, про потрясающие шоколадные пирожные «Скаут». А гвоздем программы стал перепетый Рамслингером хит «Я просто жертва на дороге любви».

Предводитель ковбоев заплатил наличными и оставил мне чаевые в пятьдесят долларов. Ему было так хорошо, что он даже поболтал со мной: спросил, какая из благотворительных организаций моя любимая. Пытаясь убить двух зайцев, я упомянула проект по постройке бассейна в школе Элк-Парк и заметила, что их специальная наклейка участника смотрелась бы просто восхитительно на заднем стекле его пикапа.

— Не слишком ли шикарная школа для сына повара? — сказал он.

Я убрала деньги в кошелек, застегнула молнию и промолчала. В конце концов, если он захочет получить наклейку, может и сам ее достать.

Во вторник меня разбудила печальная песня черноголовой синицы. Это было утро дня, на который были назначены похороны Филипа. Адель дала мне выходной: я не должна была сегодня ни отвечать на звонки, ни готовить. Так здорово было быть свободной. Во вчерашнем сообщении Марлы говорилось, что мы собираемся у Элизабет. Когда я приехала, сестра Филипа намекнула, что нам надо бы встретиться и куда-нибудь вместе сходить. Я кивнула. Затем мы отправились в Епископальную церковь. Даже новоявленная хипповщица Элизабет, наблюдая похороны собственного брата, казалось, снова обратилась в веру, которую исповедовала еще ребенком.

«В твои руки, Господи, передаем усопшего брата нашего Филипа».

Марла пожала мне руку. Вокруг была прорва народу — все завсегдатаи загородного клуба. Пришли и Фаркуары, и Джулиан, Сисси с красными глазами, Визи Харрингтон и Брайан Харрингтон, у которого во время мессы то и дело пиликал пейджер.