— Я не даю советов безнадежно влюбленным. Все равно ты поступишь так, как считаешь нужным. Скажу тебе только одно… — заключила я. Сисси вся обратилась в слух. — Люди не меняются. Можешь пробовать что угодно, но он не станет делать то, чего хочешь ты.

Девушка глубоко вздохнула и шумно выдохнула через ноздри.

— Думаю, что буду, — начала она, но внезапно замолкла, встала и пошла в дом. Последние слова она произнесла, уже выходя: — Спасибо, что попыталась помочь.

Мне было весело и вместе с тем грустно. Как будто я хотела рассказать кому-то о рождении ребенка. Чтобы понять, надо просто пережить это. И никакие советы не смогут облегчить тебе участь или подготовить к такому событию. А туман поднимался все выше. Перед тем как сесть, солнце еще раз решило напомнить о себе. Я вернулась на кухню и сварила рис, потом вымыла и почистила спаржу.

— Она ушла?

Это был Джулиан. Я кивнула:

— А Арч?

— У бассейна. Не волнуйся, за ним смотрит Адель. Он тренируется делать сальто вперед. У него неплохо получается.

Я скрестила руки и облокотилась на столешницу. Впервые Джулиан искал моего внимания. Его взгляд блуждал по кухне:

— Уже решила, что будет на десерт?

— Шербет.

— Может, я выберу?

Он достал дорогую кулинарную книгу с шоколадными десертами. Когда я ее листала, то нашла рецепты достаточно сложными, но при этом ненадежными.

— Филбертины, — прочел он, выпятив подбородок. — Отлично пойдут с мороженым. Хочешь, я сделаю?

— Решай сам. Почему бы тебе просто не сказать, зачем пришел?

Он принялся выдвигать ящики, достал французский шоколад, дорогущий сахар и муку:

— Она рассказала тебе, что у нас проблемы?

— Да, — сухо ответила я и подумала: «Можно ли еще спасти эти отношения?»

Джулиан полез в холодильник за яйцами и маслом.

— Кто научил тебя готовить филбертины? — спросила я, пытаясь сменить тему.

— Моя… — он замялся и повернул голову, чтобы посмотреть на меня. — Ты ведь говорила с Сисси.

— Скорее, я ее слушала.

— M-да. Ну, это ведь мое дело.

Я налила себе лимонада и, отхлебнув, произнесла:

— Да… Конечно…

— Но в любом случае, это не проблема для наших отношений.

— Что не проблема?

— То, что я пытаюсь делать.

— Ты имеешь в виду поиск родителей, желание стать доктором или учиться на повара? Что?

— Нет, не это. Проблема наших отношений — в том, что… в резервации никто не учит тебя быть крутым.

— Не учит быть крутым, — повторила я за ним.

— Всякой фигне, типа сексуальной привлекательности, ну, знаешь?

Он разбил яйца в медную чашку и начал их взбивать. «Сексуальная привлекательность, ну, знаешь…» Нет, я не знала.

— Я скажу, что знаю, Джулиан, — ответила я, наполняя новый стакан и глядя, как пенится мой лимонад. — Ты очень нравишься Сисси. И она очень за тебя волнуется.

Он фыркнул. А я продолжала:

— Это как у нас с Арчем, или даже как у Арча с его отцом. Некоторые люди проявляют заботу очень странным образом.

Он посмотрел на меня недоверчиво:

— Тебе ли не знать.

В ответ на его комментарий запищали ворота. Я кинулась к экрану видеонаблюдения. Ах, да! Сегодня суббота! Как я могла забыть! Мы же ждем Джерка!

По внутреннему телефону я дозвонилась до генерала.

Он появился на кухне внезапно и, как всегда, беззвучно, чем испугал меня до смерти. Как это он всегда перемещается так тихо? Конечно, я сразу вспомнила о том, какие еще вещи он мог делать без лишнего шума.

— Он здесь, — сказала я.

— Хорошо. Зови Арча. Встретимся в холле.

Приказам генерала я повиновалась. Я чувствовала себя попеременно то глупо, то испытывала леденящий душу страх. Неужели все эти тщательно спланированные действия действительно необходимы? Через пять минут мы встретились в фойе. Генерал нацепил на себя кобуру.

— Ого! Круто! — восхищался Арч.

Мне идея не нравилась:

— О, прошу вас! Только не оружие!

— Сдерживающий фактор, — сощурил глаза генерал.

— Но мы в Аспен-Мидоу, а не в Бейруте! В самом деле!

Неприятно засигналил джип Джерка. Бип! Бип! Генерал наклонился к самому моему уху:

— Позволь кое-что сказать тебе. В Вашингтоне думали, что я псих. Здесь, может, тоже кто-то так думает. Но я точно знаю: везде одно и то же, Голди. По всему миру. Нужно быть готовым.

— Мы можем идти? Я уже готов, — торопил нас Арч.

И мы медленно пошли до самых ворот. При виде Джона Ричарда мое сердце невольно затрепетало. На нем были белые шорты, белая рубашка, белые носки и кроссовки «Найк». Он стоял, просунув длинные пальцы в решетку забора. Солнце поблескивало в его волосах. На заднем сиденье машины виднелась теннисная ракетка. Раньше мы немного играли в теннис. Он опять играет? С кем, интересно? Или уже играл сегодня утром? И почему меня это волнует?

— Демонстрация силы обязательна? — спросил он.

Ни я, ни генерал не ответили. Бо с каменным лицом проводил взглядом Арча. Сын уселся в машину, а Джон Ричард немного помедлил. Расставание с Арчем всегда было болезненным для меня.

— Меня даже рядом с этим чертовым кафе не было, ты, сучка, — крикнул мне Джерк. — Только вообрази, сколько клиентов я потерял после того, как твои дружки-копы завалились ко мне, и как это повлияло на мое финансовое положение. И на твое с Арчем, между прочим. Теперь ты прекратишь цепляться ко мне?

— Не отвечай, — остановил меня генерал еле слышно. — Медленно уходи. Я останусь, пока он не уедет.

Я повиновалась. Значит, Шульц не стал дожидаться, пока я подам заявление в полицию. Только меня это совершенно не радовало. Я чувствовала невероятную тяжесть в теле. Боль в руках и груди усилилась. Будто голос Джерка ее пробудил. Мы не в Бейруте, напомнила я себе.

Переступив порог дома, я услышала, что звонит телефон. К моему удивлению, это была Элизабет Миллер — с предложением пообедать вместе в понедельник. Совершенно искренне я ответила, что с удовольствием. В горе человеку необходимо быть с кем-то. К сожалению, в моем голосе зазвучал неожиданный скептицизм. Только зачем ленч? У этого нововведения свои проблемы. Платит обычно — приглашающий? Тогда в кафе за обед заплатила Марла, но она сама настояла, я мало что соображала тогда. Ну и у нее были деньги. Я почувствовала, что мне придется угощать Элизабет.

Мое молчание в трубке навело ее на новую мысль:

— Давай устроим пикник!

Еще один?

— Опять смотреть на птиц? — тоскливо ответила я.

— Ах, это Филип был экспертом по части птичек. Но я-то же нет. Послушай, я принесу табуле и тассаярский хлеб. А ты — что хочешь, что нетрудно соорудить.

Следующим утром, после ранней церковной службы нетрудно было соорудить томатный винегрет и кекс. Когда я начала взбивать яйца, сквозь утренний безмятежный воздух прорвался телефонный звонок. Внутри все упало. Боже мой! Сегодня воскресенье! Для некоторых этот день явно ничем не отличался от остальных. Но я была, так сказать, ответственной за ответы. Генерал и Джулиан уехали за оборудованием для нового эксперимента. Адель была в бассейне: только-только начала медленно грести (по словам докторов, это укрепляет спину). Так что она долго еще не сможет подойти к телефону. Если б пришлось сравнивать Адель с рыбой, она была бы самым медленным морским коньком в мире.

— Дом Фаркуаров, — прощебетала я в трубку.

— Это Джоан Расмуссен.

Бессознательно я уставилась на яйца, лежащие на столе. Что Адель про нее сказала? Что о ней нужно печься!

— Да! — не меняя тона, отозвалась я. — Как поживаете? Это Голди.

В трубке была тишина.

— Как я понимаю, у вашего сына будет какая-то вечеринка, — наконец-то прорезался ее голос.

— Да, мы планируем ее на вторник, на вечер. Это будет четырнадцатое. Он хочет продемонстрировать свои фокусы. — Я покашляла. — Эээ… волшебные трюки.

Мне называть ее Джоан? Все-таки мы обе — матери учеников. Или госпожа Расмуссен, потому что я повар Фаркуаров?