- Странное дело, стоит человеку сесть в "ЗИЛ" - сразу столько спеси появляется... Ну вот, твоя машина в порядке. Чего ж ты ее так слабо знаешь?

- Да я первый год.

- Первый год шофером?

- Так точно. Ну, спасибо, ты меня выручил, кореш. Я тебя не задержал?

- Нет, я с огорода возвращался. И потом, люблю возиться с мотором.

- А твой драндулет хорошо бегает?

- Нормально.

- Ну, до свидания.

Шофер полез в машину.

Огородник направился к мотоциклу. Надел фуражку. Шофер высунулся:

- Слушай, кореш, я тебя где-то видел.

- Возможно.

- А ты где работаешь?

- В комитете. Комсорг стройки.

* * *

Начальство было красивое, усталое и злое. Оно отчитывало какого-то командировочного. Командировочный сжался и, запинаясь, пробовал защищаться. Но директор школы, что сидел в кабинете вместе с командировочным, спорил довольно упрямо. Шалин так и не понял, кто прав. Наконец директор и командировочный покинули кабинет. Начальство повернулось к Шалину, улыбнулось мирной тонкой улыбкой. Шалин хотел выяснить, в чем тут дело, но вместо этого неожиданно для себя взглянул на часы и участливо спросил:

- Уже семь часов, а все дела. И до каких пор вы работаете?

Шалин задал тот вопрос, который наиболее был приятен начальству. Спросил и поморщился: "Кажется, я становлюсь подхалимом".

- Часов до десяти вечера. Приходится. Да, как москвичи?

- Нормально.

- Бываете?

- И сейчас собираюсь. Они все-таки избалованы.

- Да, с ними много носятся. Но что делать? Ладно. Успеха!

Шалин на минуту зашел в комитет. Его ждала Нина, девушка, которая выполняла всю канцелярскую работу комитета.

- Владимир Павлович, домой?

Шалину было двадцать три года, и он обаятельно улыбался, но все звали его по имени и отчеству. Если кто-нибудь случайно обращался к нему просто по имени, он спокойно поправлял: "Владимир Павлович".

- Нет, мне надо обойти общежитие москвичей.

Нина взглянула на часы и участливо спросила:

- Семь часов, а все дела. И до каких пор вы работаете?

Шалин усмехнулся и развел руками.

- Часов до десяти. Приходится.

...Обойдя два корпуса, Шалин остановился у 107-го. Это был последний "московский корпус". Здесь жило всего десять человек. Остальные комнаты были свободны и ожидали новых строителей. Эти десять приехали совсем недавно, и Шалин их совсем не знал. Он взглянул на часы и махнул рукой. "Надо пойти познакомиться с добровольцами".

В первой комнате Шалину не пришлось знакомиться. Там, раскинувшись на кровати, спал доброволец. Он забрался на одеяло с ботинками и, очевидно довольный, тихо посвистывал носом. На столе было не убрано, ползали мухи. Будить его Шалин не захотел и постучался в другую комнату. Здесь двое, сидя на кровати, играли в шахматы. Третий, склонившись над тумбочкой, так что Шалин видел только его спину, что-то писал.

"Настоящий культурный отдых. Я сразу почувствовал, что в последней партии хорошие ребята", - подумал Шалин и поздоровался.

Шахматисты подняли головы и вежливо ответили. Третий быстро обернулся и, издав какой-то нечленораздельный звук, принял прежнее положение.

- Давайте познакомимся. Секретарь комитета комсомола Шалин Владимир Павлович.

- Наконец-то комсомол к нам пришел, - сказал игрок, похожий на корейца. - Что ж, познакомимся, Толя Агай!

- Николай Удальцев! - быстро произнес другой, с виду простой паренек с открытым лицом.

Сидящий за тумбочкой встал, повернулся и подошел к Шалину. Волосы у него словно кто-то нарочно взбил, а сам он смотрел зло, настороженно. Шалин отметил, что парень был без рубашки. Из-под пиджака выглядывала голубая футболка.

- Вовка Андрианов, - кивнув головой, парень вкрадчиво добавил: Семьдесят два килограмма.

"Ну и физиономия", - подумал Шалин и осмотрелся.

В комнате было чисто. К двери кнопками прикреплено расписание дежурств. Сама комната напоминала картинную галерею. Со стен, как обои, свисали репродукции: "Николина гора", "Боярыня Морозова", "Девятый вал", "Василий Теркин на отдыхе", плакат "Сельский врач - первый друг" и "Святая Инеса" Риберы.

- Наконец-то мы вас увидели, - сказал Андрианов, продолжая зло мерить Шалина глазами.

Шалину не понравился этот взгляд. Неприязнь усиливалась еще потому, что Андрианов был выше и смотрел так, словно подчеркивал свое превосходство в росте.

- А почему "наконец"? - стараясь быть спокойным, спросил Шалин. Почему секретарь должен к каждому приходить, а не вы к секретарю? Где ваша инициатива? Вас куда устроили?

- Завтра идем на лесозавод.

- Ну вот, поздравляю с началом трудовой деятельности на Алтае. Только учтите, вы самостоятельные люди, вы сами должны себе устраивать отдых.

- Отдых? Да. Вот если бы чайники. Электро. Розетки есть... Очень просто. А то в бачке горячая вода не всегда бывает.

Это сказал Удальцев.

Шалин с любопытством посмотрел на него.

- Пылесос не хотите? Телевизор?

Удальцев смутился.

- Нельзя так, ребята. Вас поселили сразу в хорошие корпуса, теплые. Электричество, как правильно отметил товарищ Коля Удальцев, есть. Мы начинали с палаток. Начнете работать, купите чайник, радиолу, пылесос.

- Обойдемся и щеткой, а радиола в соседней комната. Из Москвы привезли.

- Кстати о соседней комнате. Свинюшник они устроили. Там спит один герой. Я не хотел его будить. А стоило бы. Из комитета к ним должны приходить убирать?

- А свежие газеты? Комитет нам не может помочь? - перебил его Андрианов.

- С газетами плохо. Нет фондов. А что у вас в красном уголке?

- "Здоровье" за прошлые годы. Старое "Новое время". Довоенный "Огонек". Газеты за прошлый месяц. Вот, одна из них. Читаю. Стихи.

Собирается юность в дорогу.

По-советски легка на подъем!..

Шалин насторожился. Он понимал, что стихи были сделаны на скорую руку. Но они напечатаны...

Андрианов, взвывая, продолжал:

- "Мы на подвиг готовы всегда".

- Это верно. Мы готовы на подвиг. Мы с радостью сюда приехали, солидно заметил Удальцев, пытаясь, очевидно, загладить свой промах с "чайниками".

- "Пусть шалаш будет первым жилищем..."

Тут Вовка остановился. Бросил газету.

- Пишет черт знает что. Пусть сам поедет.

- Кто?

- Да этот поэт.

Шалин сказал, что Вовкины замечания о поэте неумны.

Поэт, наверно, в свое время достаточно поездил.

Поэт выражает настроения масс.

Шалин долго вразумлял Андрианова, Вовка ухмылялся. Шалин понял, что не вразумил. "Ну и черт с ним! Знаем таких. Всем недовольны. Скверный тип. И смотрит мрачно. Этот скоро сбежит или еще хуже".

Прощаясь, Шалин спросил, где остальные.

- В кино! - ответили ему хором.

"Нет, в сто седьмом молодцы ребята. Скоро совсем акклиматизируются, подумал Шалин. - Но такие, как Андрианов?"