Обернувшись, я увидела лишь Марбаса, стоящего и смотрящего в сторону дерева. Он зачем-то разговаривал сам с собой и, похоже, начал терять терпение, судя по тому, что он стоял, сложив руки на груди и нервно стучал пальцами по предплечьям. В голове снова на секунду зазвучал десяток голосов, но всё оборвалось так же быстро, как началось, я лишь тряхнула головой. Вероятно, это последствия магии Асмодея по возвращению памяти, потому что раньше такого не было.
— Давай к людишкам, притащи кого-нибудь, у кого есть машина. Быстро, блять! — рявкнул Марбас и быстрым шагом подошёл ко мне, дёрнул за шкирку, как котёнка, оттолкнул в сторону и, заворчав, уселся рядом с Асмодеем. — За что мне всё это дерьмо? Чем я провинился? Я ведь нормальный падший, без закидонов. Каноничный: в меру добрый, в меру подлец, — он отвесил библиотекарю звонкую пощёчину. — Давай, дебила кусок, открывай глаза.
Но Асмодей никак на это не отреагировал.
— Херово, — констатировал падший.
Я судорожно вздохнула, глядя на них. Станиславский — мертвенно бледный, с посиневшими губами — казалось, уже умер.
— Вылечи его, — не ожидая от самой себя, прошептала я.
— Солнышко, я хоть и демон болезней, насылаю их и лечу, но поверь мне на слово: кретинизм не лечится, — вяло усмехнулся парень, продолжая осмотр ран. Он уже сам перемазался в крови Асмодея — красной, человеческой.
— Я не про это, — не выдержала я и схватила падшего за руку. — Вы же можете исцелять раны! Асмодей и Велиал лечили меня.
Марбас посмотрел на мою ладонь, крепко сжимающую его тонкое запястье, и свободной рукой разжал мои пальцы, намекая, что не надо его трогать. Тем более мне. Я и сама понимала, что ни о каких просьбах с моей стороны речи быть не должно: сегодня утром сама же объявила ему вендетту, никто меня за язык не тянул. Но сейчас разве это не его друг умирает?
— Можем, но лично я не собираюсь тратить силы на этого кретина, солнышко, — медленно проговорил Марбас, поднимаясь с земли и отряхивая джинсы, оставляя на них пятна крови. Но это, видимо, его не волновало, словно кровь — не более, чем обычная грязь. — Вся Геенна с момента его появления у нас занимается тем, что потакает его глупостям. Пока он был с Велиалом на одной волне, это было ещё ничего, но с тех пор, как он начал жалеть людей и свёл к минимуму поглощение душ — это уже ни в какие рамки не лезет.
— Но ведь он тогда…
— Успокойся, слышь?! — практически зарычал Марбас. — Не сдохнет твой Ромео. Если тебе от этого легче, то я поддерживаю в нём жизнь. С остальным разбираться не мне.
Неожиданный треск веток заставил меня вздрогнуть, вспоминая о барибале. Но вместо медведя из кустов выскочил незнакомый мне мужчина, который, впрочем, был достаточно крепкого вида. Закралось подозрение, что Марбас решил заставить Асмодея каким-то образом заключить контракт с ним, но вместо этого мужчина не особо аккуратно с помощью наёмника закинул библиотекаря себе на спину и, не говоря ни слова, пошёл быстрым шагом обратно в сторону домов.
— Долго ты, — проворчал ему Марбас, который волок меня за руку следом.
— Он слишком крупный, — услышала я ответ мужчины, но интонаций в голосе практически не было, словно это говорил не он. — Сам же потребовал естественности произошедшего. Пришлось поискать подходящего на кандидатуру спасителя.
— О чём он? — моё дыхание сбилось, но я старалась не сбавлять темпа и уже не обращала внимания на новые, появляющиеся на руках и ногах ссадины.
— Мишку я не убил. Сейчас вытащим этого кретина на поляну — будет много вопросов. Приедет шериф, сотрудники парка, — пояснил Марбас, не оглядываясь на меня. — Найди они медведя мёртвым, да тем более разорванного в клочья, сама подумай, что решит Маргарет? Пусть сами эту зверину ловят и убивают, если хотят.
Мы выбежали на опушку леса, и мужчина знающим шагом пошёл в сторону парковки, видимо, к своей машине, которой оказался чёрный Buick LaCrosse. К нам подскочил перепуганный кровавым зрелищем мистер Мэйсон. Марбас выпустил мою руку и с максимальной для человека скоростью побежал в сторону арендованного нами дома. Пока я объясняла, что произошло, химику, а после и ещё нескольким подтянувшимся к машине зевакам, Марбас вернулся с Маргарет. Тётя не на шутку переполошилась, завидев, как мужчины укладывают Асмодея на заднее кожаное сидение.
— Я отвезу его в больницу, не беспокойтесь, — отмахнулся от желающих помочь мужчина, садясь за руль машины. — Та, что ближайшая — сейчас на карантине, поэтому первая, которая будет по дороге на Атланту.
— Я с вами. — Марабас, который снова изображал племянника, обежал машину и открыл дверь на переднее сидение. — Нозоми, поехали, тебя тоже надо показать врачам.
Ноги сами собой понесли меня к двери заднего ряда. Осторожно сев и положив голову полумёртвого библиотекаря себе на колени, я очнулась от секундного гипноза и раздражённо посмотрела на Марбаса, который явно приложил к этому руку. Тот убеждал тётю, что со мной ничего серьёзного не произошло, что Станиславский принял весь удар на себя и чтобы те либо оставались отдыхать тут, либо возвращались в школу. Меня же привезёт в общежитие такси сразу, как врачи решат, что со мной всё нормально. Та попробовала ему возразить, но водитель газанул, и аргументы тёти не успели долететь до наших ушей, скрываемые шумом щебня под колёсами.
Марбас с секунду смотрел в зеркало заднего вида, а после молча протянул руку водителю. Тот без вопросов нащупал в кармане толстовки сотовый и передал его падшему, который тут же набрал чей-то номер.
— Папаня, у нас проблемы. Нет, с вашей принцессой всё нормально. Во всяком случае, я чувствую, как она прямо в этот момент выжигает мне взглядом затылок, — демон обернулся на меня и, встретившись взглядом, усмехнулся. — Очкастой мрази снова нездоровится. Этот кретин разосрался с девчонкой и пошёл печалиться в лес. Та зачем-то попёрлась за ним и наткнулась на медведя. Да, он её спас. Походу израсходовал последнюю энергию на прыжок, теперь не может залечить свои царапины.
Падший протянул руку и проверил пульс Асмодея. Тот никак не реагировал на происходящее.
— Жив ещё. Я его подпитываю. Знаешь что, мой сладкий, мы на это не договаривались! Да, но я помогаю тебе и Велу, а не этому куску эдемского говна, — Марбас развернулся обратно к дороге и потянулся навигатору, проверяя маршрут. — Мы везём его в больницу. Ищи нашему Пьеро донора. А что я? У меня количество желчи в организме неподходящее, его нежненького разъест.
Повесив трубку, он нервно постучал телефоном о подлокотник между собой и сидением водителя. Потом повернулся к нам, оценивающе посмотрел на меня, после снова на Станиславского, потрепал его за щёку, но не получив никакой реакции, разочарованно вздохнул.
— Сейчас приедем в больницу, не путайся под ногами, окей? Не лезь с советами и держи рот закрытым. Я со всем разберусь.
Я лишь согласно кивнула, потому что в этой ситуации спорить не было смысла — я ничем не могу помочь и буду только мешаться. А уж если верить Марбасу, и Асмодей действительно до сих пор жив лишь благодаря наёмнику, то тому действительно лучше ни на что не отвлекаться, ведь я понятия не имею, что это за магия и как любая ошибка может в итоге отразиться на несчастном библиотекаре. Бог его знает, как на гибель Асмодея отреагирует Велиал. Очень сомневаюсь, что обрадуется.
— Ты чего нос повесила? — Марбас неожиданно щёлкнул меня по носу, заставляя вздрогнуть и отпрянуть. Видимо, я слишком глубоко погрузилась в свои мысли о Станиславском.
— Ч-чего тебе?
— Не могу тебя понять, — фыркнул Марбас, глядя на мою реакцию. — То ты нас ненавидишь и клянёшься убить…
— Я только тебя собираюсь убить, — поправила его я. Услышав это, водитель неожиданно расхохотался, заставляя меня вздрогнуть.
— Ну вот, ты рассмешила Седита. Ты-то чего ржёшь, идиот? — падший ткнул пальцем в плечо одержимому, но тот никак на это не отреагировал, посмеялся ещё немного и замолчал, продолжая безэмоционально смотреть на дорогу, впрочем, ведя машину на достаточно высокой скорости. Почему-то сейчас я не испытывала страха за свою жизнь, как если бы за рулём был Марбас. — Солнышко, не отвлекай водителя, а то нам всем может понадобится доктор. На чём я остановился… Ах да! В общем, если Роб-роба вытащат с того света, то ты впредь не заставляй его так нервничать. Мне его-то выходки дорого обходятся. А тут ещё ты добавилась. Я не Уфир, чтобы латать вам раны: душевные и физические.
