— Знаний, — продолжил Асмодей, поднимаясь с корточек, тяжело вздыхая. — Ваше величество, можно поаккуратнее? Собственно, намучился я с её дедом. Оказался на редкость упёртым стариком, который отказывался от моей помощи до последнего. Контракт с его внучкой я заключать не стал — она слишком молодая, чтобы так губить ей жизнь, а профессор отказывался от помощи. Пришлось выложиться на полную и месяц изо дня в день навещать его, пытаясь доказать, что всё это не розыгрыш и я действительно могу дать ему ключ к открытию…

Тут он, наконец, приметил меня и замолчал, не договорив до конца. Велиал, заметив, как изменилось выражение лица Асмодея, обернулся.

— Мисс К-казадор? — библиотекарь неожиданно начал заикаться, словно не ожидал меня тут увидеть. Готова была поклясться, что у него покраснели уши. — Она давно тут?

— Может быть, да, — пожал плечами король, хитро улыбаясь и ловя на себе недовольный взгляд своего советника. — А может, и нет. Какая, собственно разница? Боишься запятнать свой светлый образ? Эй, девочка, как тебе мой советник? Скажи же, что он душка, когда ведёт себя так, как полагается падшему, а не страдает человеколюбием… Человеколюбием!

Велиал снова расхохотался, радуясь своей двусмысленной фразе. Я натянуто улыбнулась. Чем занимался Станиславский в свободное от работы время, меня волновало меньше всего. Разве что я радовалась, что он не маялся от одиночества, как мы все предполагали: вполне себе активная личная жизнь, вон какие сексапильные помощницы у профессоров нынче. Я ещё раз косо посмотрела на экран и решила попросить что-нибудь попить.

Асмодей хотел было что-то мне сказать, но передумал: возвратился к приготовлению завтрака. Я села рядом с Велиалом на такой же высокий стул. Король выглядел жизнерадостным, словно бы не он вчера психовал, словно вовсе не ему пробили иглой ногу. На лице ни намёка на похмелье.

— Можно мне чашку чая? — скромно спросила я. Станиславский кивнул, не задавая лишних вопросов, открыл ящик и достал с верхней полки банку с чаем. Взял заварочный чайник, вылил его содержимое в раковину, ополоснул, насыпал в него заварки и залил кипятком. Точнее не кипятком, я была на сто процентов уверена, что он готовил чай по всем правилам: с соблюдением температуры и пропорциями относительно чайника. Его движения были неожиданно плавными, словно это была вовсе не повседневное банальное занятие, которое стало привычкой в большинстве семей мира, а нечто волшебное.

— Твоя любовь к чаю меня всегда удивляла, — произнёс задумчиво Велиал, переводя взгляд с Асмодея на меня. Видимо, он чувствовал какие-то мои эмоции, и ему это было не понятно. У меня он спрашивать не хотел, поэтому сразу обратился к библиотекарю. — Не вино, не настойки, не даже кофе. Столько лет ты пьёшь чай.

— Чай — он как книги: вкус неисчерпаем, и даже один и тот же купаж будет звучать по-разному, в зависимости от температуры и качества воды, от погоды и настроения. Разве это не прекрасно? — улыбка тронула губы Асмодея. Тёплая и искренняя, словно он только что поделился с нами чем-то очень личным.

— Начинается… — король передёрнул плечом. — Чем тебе тогда вино не угодило? В Геенне прекрасные виноградники.

— Нормальные люди от него пьянеют, — библиотекарь поднял крышку заварочного чайника и плеснул в него ещё воды. — На трезвую голову лучше работается.

— Ну ты ж не человек, в самом-то деле.

— Не нужно строить из себя всемогущих существ, ваше величество. Вам стоит объяснить мисс Казадор, что из себя представляет реальная сила падших, которую люди принимают за сверхъестественные способности.

Заган не участвовал в этой беседе, но изредка с его стороны доносились тяжёлые вздохи. То ли он таким образом упрекал всех в непотребном поведении, то ли просто устал от того шума, что создавал король. Вообще, поведение Велиала меня удивляло, он был несколько странный: когда дело касалось его королевских обязанностей, то он был максимально серьёзен, но стоило ему закончить со всеми делами, как он становился совершенно иным. Пожалуй, не будь он падшим и встреться мне в обычной жизни, назовись членом королевской семьи, я бы не поверила.

— Может, оставим хоть какую-то атмосферу загадочности? Зачем ей это знать? Эй, Казадор, ушки на макушке? — король подмигнул мне, отпивая кофе из своей чашки.

— Вовсе мне не интересно, — проворчала я. — Я не собираюсь становиться охотником, чтобы быть в курсе ваших дел. Льстите себе, ваше величество.

— Эге-е-е-е… — протянул тот несколько разочаровано. — Ну, тогда делать нечего, придётся рассказать.

— Мне неинтересно! — рявкнула я на Велиала, но тот лишь усмехнулся от такого выпада.

— Тем лучше, ещё один способ тебя помучить. Церебрально.

Я глубоко вздохнула, стараясь подавить в себе раздражение. Такое чувство, что он специально морально меня выматывает, чтобы в итоге я стала вообще равнодушной ко всему происходящему вокруг. Хитрый чёрт.

Асмодей, глядя на нас, снова покачал головой, налил в белую керамическую чашку с изящным узором заварку, разбавил её водой, положил ложку сахара, размешал и подал мне. От чашки пахло сладкой смесью имбиря и цитруса.

Откуда он знал сколько нужно сахара?

Библиотекарь, словно услышав мой вопрос, дотронулся до своей головы.

Читает мысли?

Я чуть было не подскочила от злости. Этого ещё не хватало, чтобы всякие в моих мыслях копались, тем более без моего разрешения, не предупредив меня и… и…

Не могла подобрать даже слов — вот в каком я пребывала бешенстве! Но Асмодей лишь улыбнулся и провёл рукой перед моим носом, а потом легонько щёлкнул по самому кончику, заставив меня отпрянуть.

— Что вы себе позволяете? — я вскочила и хотела было швырнуть в него чашку, а Велиала сбросить со стула.

— Он поставил на тебе метку, — отозвался Заган, который подошёл к нам, видимо, за ещё одной чашкой кофе. Однако протянул Асмодею голубой бумажный пакет, от которого пахло свежей выпечкой. Я точно помню, что минуту назад этого запаха в комнате не было, как и запаха серы. — Теперь ты будешь ощущать любое проникновение в свой разум посторонних.

Асмодей явно обрадовался такому гостинцу, а может и просто попробовал замять тему:

— Ого! Спасибо. Ты просто молния.

— Ради выпечки Вассёра и метнуться на другой конец Гайи не жалко.

— Du Pain et des Idées? — на идеальном французском спросил библиотекарь, на что демон кивнул в знак подтверждения.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Ну вот, всё развлечение испортили со своими булками и заклятиями! — намеренно переигрывая, разочарованно протянул Велиал, подпирая голову ладонью.

Библиотекарь лишь пожал плечами, достал две тарелки и выложил на них яичницы, по две полоски жареного бекона, хрустящие тосты, отдельно рядом поставил плетённую корзинку со свежеиспечёнными круассанами, которые оказались в бумажном пакете принесённом Заганом, банку с бергамотовым джемом и маслёнку. Закончив сервировку, он протянул мне и Велиалу по вилке и ножу, что были завёрнуты в салфетки.

— Мы всё знаем о Нозоми и пользуемся человеческим невежеством и слабостями. Я посчитал, что это несправедливо по отношению к ней. Пусть она хотя бы будет в курсе, когда не может остаться наедине со своими мыслями.

Я не сразу взяла предложенную мне тарелку с завтраком, пусть даже от неё исходил безумно аппетитный аромат, а я со вчерашнего обеда ничего не ела, и мой желудок предательски издавал жалобное ворчание. Станиславский, не дождавшись, когда я решусь на его предложение, просто положил рядом со мной столовые приборы на столешницу и, подлив ещё кофе Загану, протянул ему круассан с джемом. Тот неожиданно поблагодарил библиотекаря, охотно взял закуску и вернулся на своё место у телевизора.

Велиал с большим аппетитом уплетал свою порцию. Даже не верилось, что это ангел, пусть и падший. Он выглядел очень голодным. Видимо, почувствовав мой взгляд на себе, король оторвался от бекона и посмотрел на меня.

— Чего тебе, Казадор? Или ешь, как я, или иди смотреть новости, нечего делать во мне страстным взглядом дыры.