— Мудаков… Сам же мудак… — прошептала я, поднимаясь с пола, но подобная фраза была явно лишней, потому что падший толкнул меня в грудь, прижал к стене, через мгновение рядом с правым виском в стену воткнулся ледяной нож, которым этот монстр потрошил ангела.

— Крошка, не нарывайся. Мне сказали не убивать тебя, но про то, что ты должна вернуться с двумя глазками или с языком мне ничего не говорили, — его лицо было слишком близко, дыхание обжигало, а во взгляде читалась одна лишь ненависть. — Ну что ты вылупилась на меня? Куда всё твоё долбанное мужество пропало? Только за спиной обзываться и можешь?

Я почувствовала, как его колено упирается мне в промежность, а свободной перемазанной в чужой крови рукой падший перехватывает меня за запястье и прижимает к стене ещё сильнее.

— Так что скажешь, м? — уже шептал он мне на ухо. От каждого сказанного им слова я чувствовала, как мои внутренности сжимаются в болезненный клубок. Краем сознания я понимала, что лучше всего сохранять спокойствие и не кричать, не дёргаться, иначе будет ещё хуже. Боже, он такой же, как и Велиал.

Я зажмурилась. Единственный выход сейчас, это уповать не его благоразумие и спрятать голову в песок, словно страус.

— Вот и поговорили, ничтожество! — падший отстранился от меня и тут же схлопотал пулю в голову откуда-то со стороны.

Я завизжала. В проходе стоял ещё один офицер полиции. Не смотря на его испуганное выражение лица и ходящие ходуном руки, он не был намерен отступать.

— Ты в п-порядке? — громким шёпотом спросил он, словно боялся разбудить чудовище, у которого не хватало теперь половины головы и которое не подавало признаков жизни.

Я сползла по стене — ноги больше не держали — прямо в лужу чёрной крови. Широко распахнув глаза, я смотрела на того, кто только что со мной разговаривал. Не испытывала жалости, лишь животный ужас. Слишком много всего выпало сегодня. Слишком много всего для одного человека вообще. Я ведь обычный человек, обычный… Совсем обычный… За что это всё мне?

Офицер, не опуская оружия, медленно подошёл ко мне, убедившись, что подросток остаётся мёртвым, трясущейся рукой заставил меня подняться и отвёл назад к дверям, не спуская глаз с существа, лежащего на полу.

— Ну блять… — мы оба вздрогнули от этого голоса. Падший растворился и снова материализовался целым и невредимым, сидящим на полу и потирающим затылок так, словно он саднил. Даже одежда на нём была как новенькая, а кожа чистая, словно это не он только что избивал кулаками до полусмерти стражей правопорядка. — Ты откуда взялся, сука? Тебе говорили, что только пидорасы в спину стреляют?

— Кто ты такой? — полицейский чуть ли не срывался на крик.

— Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, — процитировал падший, а потом добавил. — Но не в твоём случае, упырь.

Я в ужасе смотрела на то, как офицер упал на пол со свёрнутой шеей. Падший даже не пошевелился. Ему не нужно дотрагиваться до людей, чтобы их убивать и ему не нужно оружие. От этого становилось только страшнее.

— Ну вот вам и спектакль! Эх, право, предосадно! Связаться с дураком и сатане накладно, — продолжил падший вставая, потягиваясь и переступая через полицейских, не забыв перед этим выдернуть за рукоять свой ледяной нож из стены, выглянул в соседний коридор, из которого прибежал последний полицейский. Там царила тишина, словно весь участок разом вымер. — Засели по норам. Ну что, малышка, продолжаем веселье или домой?

Он посмотрел на меня так, словно моё слово что-то для него значило.

— Такое чувство, что тебе невесело, — он снова рассмеялся, отчего я едва смогла сдержать новый поток слёз. — Ладно, дело твоё. Бить людишек — дело неблагодарное и скучное.

Подросток взял меня за руку, и нас дёрнуло куда-то в сторону. Лицо обдало прохладным вечерним воздухом. Меня едва не стошнило от такого рывка. Теперь ясно, как падшие перемещаются в пространстве.

Мы оказались на парковке около торгового центра, откуда меня увезли в участок. С одной стороны стоял бордовый пикап, с другой — спортивный байк чёрного цвета.

— Эй, Казадор, ты жива? Ау! — у меня перед носом щёлкнули пальцами, выводя из минутного ступора. Я вздрогнула и подняла глаза на падшего. – Так, вроде понимаешь, о чём я говорю. Хорошая девочка. Дурная, но хорошая.

— Ты сумасшедший… Псих… — я посмотрела на свои ладони, которые были перемазаны в крови. — Чудовище…

— Самый обыкновенный падший, — парень пожал плечами и демонстративно закатил глаза, показывая, что у него нет особого желания продолжать этот разговор. Ничего нового я ему не скажу: за столько тысячелетий ему уже не раз высказывались в подобном ключе и жертвы, и те, кто стал свидетелем расправ.

— Эй, ребята, у вас всё нормально? — окликнул нас мужчина, шедший к своей машине с покупками в руках. — Может вызвать скорую? Вы что, с байка упали?

Подросток оскалился, но всё же повернулся к вопрошающему:

— Чего тебе, дядя? — его тон был более чем недружелюбен, однако мужчина не спасовал.

— У твоей подружки всё лицо в чём-то чёрном, а руки в крови, она плачет. Если ты её обидел, то я сейчас вызову полицию.

— Да мы только из участка, чувак. Не кипишуй, — отмахнулся падший и как по волшебству лицо прохожего стало расслабленным, он даже оставил поиски телефона в карманах. — Выпить есть?

— Пиво, — мужчина поставил пакеты на землю и принялся копаться в покупках.

— О, вообще отлично. Ты хороший парень, чувак. Был бы ещё лучше, если бы это было что крепче, но ладно уж, по лицу вижу, что ходишь в церковь и жене не изменяешь, — демон взял из рук мужчины бутылку, открыл и залпом опустошил практически наполовину. Тот даже бровью не повёл, будто каждый день видел, чтобы подростки так пили пиво. — Спасибо. Как говорится у вас: будто заново родился. Всё, вали куда шёл.

Мужчина кивнул, поднял с земли пакеты и направился вглубь парковки. Я смотрела ему в след и тихонько радовалась, что хотя бы его этот монстр не тронул, что он вернётся домой целым и невредимым, к своей семье. Демон тем временем допил пиво, швырнул пустую бутылку в багажник стоящего рядом пикапа, сел на байк и свистнул мне:

— Хватит ворон считать, Казадор. Забирайся, — он кивнул на сидение позади себя. — У меня нет ни малейшего желания нянчиться с тобой сверхурочно. Быстрее верну тебя обратно — быстрее мы с тобой распрощаемся.

Я послушно села позади падшего, однако замешкалась, поэтому он раздражённо схватил меня за руки и заставил обнять его.

— Тормознутая дура, — заворчал он, надевая солнцезащитные очки. Они были неуместными в сумерках, но демон проигнорировал этот факт. Как и шлем.

Видно, от злости, падший газанул так резко, что байк, подобно лошади, встал на дыбы. Я испуганно прижалась к нему ещё сильнее. Не хватало сейчас только упасть и разбить себе голову об асфальт.

— Надо же, какие мы сразу нежные стали, — долетел до меня смех парня. Нарушая все правила дорожного движения и подрезая машины, мы мчались по трассе, которая проходила рядом со школой. Это на ней тогда Велиал встретился нос к носу с бензовозом и, судя по тому, где он и где сгоревший бензовоз — выиграл.

Не прошло и пяти минут, которые, впрочем, от пережитого стресса от вождения этого безумного падшего показались получасом, как байк затормозил так резко, что я едва не перелетела через водителя.

— Так, закончила меня тискать. Я не поклонник долгих эпилогов. Приехали.

Мы оказались рядом со служебным выездом с территории школы. Половину пути я проехала зажмурившись и даже не заметила, как мы съехали с трассы и очутились у пункта назначения.

— Марбас, ты совсем из ума выжил? Что с ней?! — до меня долетел голос Станиславского. — Почему она вся в крови?!

Мы стояли так, чтобы быть как можно более незаметными для окружающих, и не попадать в зону видимости камер наблюдения, которыми была утыкана вся школа. Впрочем, если никаких происшествий не было, то и запись никто не смотрит.

— Ну бля… — парень посмотрел на библиотекаря поверх солнцезащитных очков. — Начинается… Асмодей, сладкий мой, я не нанимался нянькой, в отличие от тебя. Мне сказали отогнать ангелов, а она начала пытаться читать мне морали по поводу того, что я как-то неправильно это делаю.