— Ну? — он растворился в воздухе и возник прямо передо мной, неплохо напугав. — Что ты такая тормознутая, девчонка? Нужен волшебный пинок для ускорения? Могу помочь.
— Кто ты такой? — это единственный вопрос, который я могла ему задать.
— Обаятельный мерзавец, детка, — усмехнулся падший, хватая за руку и насильно дёргая на себя так, что едва не вывихнул мне плечо. — Если ты не начнёшь двигаться активнее, я стану ещё и очень злым мерзавцем, а когда я нервничаю — для смертных это обычно плохо заканчивается. Уяснила?
Я старательно кивнула. Боль в плече, скорее всего, передалась Велиалу, и он наверняка очень скоро отправится выяснять, что со мной произошло, если только это не его приспешник.
Ударом ноги падший вышиб решётку, уронив её на лежавшего на полу без чувств офицера, потом прошёлся по нему так, словно он был для него пустым местом. Неожиданно меня оглушила сирена. Похоже, что происходящее не осталось незамеченным для охраны.
— Ты не выключил систему наблюдения, что ли? — я в ужасе смотрела в затылок падшему, который тащил меня за руку по коридору в сторону выхода. — Они же могут начать стрелять!
— По тебе, не по мне, — рассмеялся он, отмахиваясь свободной рукой. — Меня они не видят. Да и зачем отказываться от предложенного веселья, детка?
— Приказываю остановиться, руки подняла, чтобы я видел! — голос за спиной заставил меня остановиться так резко, что демон снова дёрнул меня, не ожидав того, что я заторможу.
— Казадор, твою мать, я ж тебе руку могу сломать так… — зашипел он, оборачиваясь. – О! Вот и наши красавчики. Будем сдаваться?
В нашу сторону смотрело четыре пистолета.
— Руки подними так, чтобы я видел! — повторил стоящий ближе всех офицер, и мне почудилось, что я слышу, как он снимает оружие с предохранителя.
Я поняла, что смогу поднять только одну руку — ту, что свободна. Вторую же мёртвой хваткой держал падший, который в очередной раз принёс мне неприятностей. Для него данная проблема не стоила и выеденного яйца. Но я не он.
— Давай, я вижу, что ты не глупая девушка. Я не хочу стрелять, — продолжил полицейский, тем не менее, держа меня на прицеле. Отличная мотивация подумать ещё раз о своём поведении — выпущенная в ближайшую минуту в живот пуля. — Медленно. Не дёргайся.
— Эта сигнализация действует мне на нервы, — услышала я голос падшего и в ту же секунду всё здание погрузилось в темноту, словно где-то вылетели пробки, а запасной источник энергии неожиданно дал сбой. Через секунду мне в лицо ударил свет полицейских фонарей и я почувствовала, что мою руку больше никто не держит.
— Я сдаюсь, я сдаюсь, — забормотала я, наспех поднимая руки и демонстрируя полицейским, что у меня нет оружия. Умирать совсем не хотелось.
— Что со светом? — донеслось из-за спин мужчин, кто-то переговаривались по рации.
— Сейчас, минутку, тут какая-то чертовщина!
— У нас тут попытка к бегству, давай быстрее!
Фонарики замигали, зашипел приёмник, не донеся ответа человека на другом конце, что он и так делает всё возможное. Погасли последние источники света, и коридор погрузился в непроглядную тьму и гробовое молчание.
— Эгей! А ведь это похоже на низкобюджетный фильм ужасов! Мне определённо нравятся, — расслышала я голос падшего, однако, теперь он звучал спереди. И снова это ощущение холода.
— Кто здесь? — полицейские неожиданно обнаружили, что кроме меня в этом коридоре есть кто-то ещё, кого раньше не было.
— Ну-у-у… — передо мной вспыхнули два алых глаза. Падший взглянул на меня, несмотря на то, что кроме его глаз, которые были никчёмным источником света в этом царстве непроглядной тьмы, я больше ничего не видела. Здравый смысл подсказывал мне не шевелиться. — Думаю, что моё имя ни о чём вам не скажет. Никогда не искал популярности среди смертных. Впрочем, могу посоветовать вам опустить свои пукалки и пойти пить кофе с пончиками, если не хотите потом тратиться на хирургов.
— Кончай молоть чушь! Ты тоже задержан, кем бы ты там ни был! — голос полицейского неожиданно дрогнул, когда падший развернул голову в его сторону. — Господи Иисусе, что ты такое?!
— В смелости нет проку, если её проявляет кретин вроде тебя, — рассмеялся падший. В этот момент на подстанции, офицер, видимо, решил возникшую проблему и, дёрнув рубильник, ослепил всех находящихся в здании вновь загоревшимися лампами. Падший стоял между мной и офицерами, которые, щурясь, перевели оружие с меня на него. — Ну что, по-хорошему расходимся или будем выяснять в заранее бессмысленной драке кто из нас сильнее? Так и быть, не буду доставать оружие: можете стрелять. Ставлю двадцатку, что выстрелить не успеете…
Прозвучал выстрел, падший дёрнулся назад. На пол закапала чёрная кровь.
— Йопт, ну я ж ещё не дал команду на старт! — он недовольно посмотрел на раненное плечо. — Ну вот, испачкали мне джинсы. Что ж вы, мрази, такие неблагодарные? Я ж вам дал шанс свалить целыми, а вы меня драконите. Сегодня все так и жаждут помереть раньше времени…
Снова меня оглушили выстрелы. Подростка отбросило, однако он оставался в сознании, даже несмотря на то, что несколько пуль попало ему в грудную клетку. Из уголка рта — струйка крови, а губы искривились в усмешке.
— Он живой? — расслышала я полицейских. Судя по голосам, они были едва ли не на грани истерики. Люди, которые повидали в своей жизни множество психов, так спасовали перед бессмертным. Немного забавно.
— Казадор, если я умру сегодня, передай Загану что он мудак, а Асмодею, что херня все его книжки, — намеренно хриплым голосом человека в агонии обратился ко мне падший, потом сделал судорожный вздох и резко поднялся на ноги. — Так. Всё, вы меня достали. Знали бы, как это больно, не стреляли бы направо и налево.
Одного из полицейских резко швырнуло в потолок и, судя по хрусту костей и последующему крику боли, ничего хорошего дальше не последовало. Мужчины в ужасе уставились на неведомо как оказавшегося прижатым к потолку товарища, а после снова открыли огонь по существу, которое теперь окончательно превратилось для них в чудовище. Падший медленно шёл им навстречу, но когда осталось всего несколько шагов до жертв, а в пистолетах больше не было патронов, бросился в самую гущу противников.
Я едва успела увернуться от полетевшего в мою сторону полицейского. Он приземлился в самом конце коридора, его остановила лишь запертая на замок дверь. Оставшимся двум повезло меньше: падший, который, как выяснилось, был ростом едва ли выше меня, оказался юрким, и в то же время полицейские, которые были куда выше и тяжелее, для него проблемой не являлись. Одному он разбил нос, второго же с остервенением бил головой о стену до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться. Отползающего и пытающегося связаться по рации в надежде на подмогу, зажимающему кровоточащий нос рукой полицейского, падший с силой ударил по ноге, ломая кость, после с размаху ударил его в грудь и в голову.
— Суки! Выблядки! Моя любимая майка! Дырки от пуль вы заштопывать будете? — услышала я ворчание падшего. Он вернулся ко мне и теперь смотрел сверху вниз, потому что я сидела на полу, закрыв голову руками. Мне было страшно. Очень страшно.
Я не представляла, что такое жестокость. Видела по телевизору репортажи о том, как какие-то сумасшедшие и обиженные на весь мир люди убивают других людей, но вживую нечто подобное я видела в первый раз. Более того, это существо не ставило цели их убить — для него подобное избиение тех, кто слабее, было способом развлечься.
— Ну что расселась? Нюни распускаешь, что ли? — он легонько, по его мнению, пнул меня по ноге, от чего я, впрочем, потеряла равновесие и едва не завалилась набок.
— Ты чудовище… Это же люди. Живые люди! У них есть семья! Они работу свою выполняли! — неожиданно вышла из ступора я. По щекам текли слёзы. Я вспомнила сегодняшнюю бойню в супермаркете, из-за которой я оказалась тут. Ещё долго меня будут преследовать крики боли и ангелов, и полицейских.
— Я вот тоже выполняю свою работу, детка, а меня ты почему-то не жалеешь. Мне вот приказано следить, чтобы никакие ангельские отродья тебя не трогали. То, что я сейчас тебя вытащил из-за решётки, это всё просто ради фана, не больше и не меньше. Так уж получилось, что с тобой веселее — ты прямо притягиваешь всяких мудаков.
