Ничего не имею против того, чтобы семья отмечала мой день рождения, но Анна, даже несмотря на то, что поступила из лучших побуждений, зря превратила это в общешкольный праздник. К сожалению, не всех людей из своего окружения я хотела бы видеть в этот день рядом. Это касается и её друзей. На фоне Анны я всегда чувствовала себя человеком второго сорта; все наши ровесники пришли в столовую сегодня исключительно для того, чтобы в очередной раз потусоваться с моей сестрой.

Не знаю, сколько я так просидела, думая обо всём сразу и ни о чём одновременно. Я опомнилась, что уже поздно, когда сквозь череду мыслей услышала шум поднявшегося за окном ветра. Похоже, что циклон наконец-то добрался до города. Надо быстрее возвращаться, чтобы не угодить под дождь.

Подойдя к алтарю, чтобы затушить свечи, я замерла. Тело само впало в ступор, по спине пробежали мурашки. Неожиданно мне стало очень страшно, словно все чувства разом пробудились и закричали о смертельной опасности, которая мне угрожает.

— Значит, ты у нас последний выродок семейки Казадор? — вздрогнув, я обернулась на голос. Поодаль, в центральном проходе, на границе света, который отбрасывали церковные свечи, и тьмы, в которую была погружена оставшаяся часть здания, стоял высокий незнакомец. Он разглядывал меня с едва уловимой усмешкой. По всей видимости, его что-то забавляло.

— А вы кто? — всё это время я была абсолютно уверена, что нахожусь в церкви одна. Меня покоробило от его грубости.

— А ты не догадываешься? — усмехнулся мужчина и сделал шаг в мою сторону, окончательно выходя на свет. Я готова была поклясться, что, стоя в тени, он был одет в форму моей школы, потому что сейчас он полностью преобразился. Я могла бы списать всё на игру света и тени, только вот проблема в том, что форма у нас не чёрная… Сейчас же незнакомец выглядел по меньшей мере нетипично: кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги, майка, или что-то очень на неё похожее. Поверх всего этого был кожаный плащ без рукавов. На правой руке от запястья и до локтя виднелась чёрная татуировка в виде переплетения тонких цепочек.

Он сделал ещё один шаг в мою сторону. Несмотря на то, что нас разделял десяток футов, это заставило меня отступить к алтарю. Ещё несколько шагов — и я попросту упрусь в него спиной; деваться будет некуда.

— Не подходите! — выкрикнула я, сама удивляясь, как предательски дрожит мой голос.

— Или что? — бровь незнакомца заинтересованно изогнулась. Видимо, ему очень хотелось знать ответ на свой вопрос.

Я запнулась. Понятия не имею, что, кто он вообще и что ему от меня надо? Почему он так странно выглядит? Хотелось закричать. Я достала из кармана сарафана телефон и демонстративно показала его незнакомцу:

— Позвоню в полицию, — предупредила его я.

— Понятия не имею, что это, но звучит не особо пугающе, — парировал тот. — Попробуй ещё раз.

— Буду кричать!

Мужчина лишь фыркнул и пожал плечами на моё предупреждение.

— Девочка, ты за дверь выглядывала? Там такой дождь и ветер, что саму себя не услышишь, если выйдешь на улицу. Не смеши меня.

Я тяжело сглотнула, пытаясь придумать хоть что-то, но мысли путались. Этот мужчина не нравился мне всё больше. Он остановился и стал терпеливо ждать хоть какой-то реакции с моей стороны. Впрочем, теперь я могла его рассмотреть: высокий, аккуратный, крепкий. Длинные чёрные волосы, правильные черты лица, тонкий подбородок, чёрные, словно смола, глаза. Даже презрительный прищур не обезображивал его. Однако я была поклясться, когда он усмехался, я видела два острых клыка.

Вампир?

— Я начинаю уставать, Казадор, — его голос, будь он певцом или ведущим какого-нибудь радио, точно бы свёл с ума не одну девицу: в меру низкий, немного с хрипотцой. От одного сказанного им слова кидало бы в сладостную дрожь, не встреться бы он мне сейчас в подобном гнетущем антураже. Говорил он с лёгкой обидой, словно я в чём-то провинилась.

— Не знаю, кто вы и что вам от меня надо, но советую вам покинуть территорию школы, если не хотите…

— Что ты там мямлишь?

Я запнулась. Сглотнула, пытаясь заставить себя говорить громче и строже.

— Я настаиваю, чтобы вы покинули территорию школы… Если, — тут я снова спасовала, и начала говорить, как мне показалось, всё тише и тише. — Если не хотите проблем с полицией.

Незнакомец театрально прикрыл лицо ладонью и вздохнул, словно мои угрозы приносили ему лишь нестерпимую головную боль. Потом раздвинул пальцы, посмотрел на меня одним глазом и неожиданно расхохотался.

Мои ноги едва не подогнулись от страха, от его смеха. Совершенно ледяной, не предвещающий ничего хорошего. Так, пожалуй, смеются злые гении в фильмах. Эталон ликования зла.

— Завязывай уже с шутками, девчонка. Я, конечно, люблю шутов, но ты как-то слишком увлеклась. Или нынче принято врагов смешить до смерти?

— Я ещё раз повторю, если вы глухой… — неожиданно я нашла в себе смелость, но договорить не успела, потому что невиданная сила оторвала меня от пола и швырнула в потолок, потом об пол, снова об потолок, рвануло вправо и протащило по ряду скамеек.

Мне показалось, что ещё мгновение — и я попросту потеряю сознание от боли и ужаса. Хотелось свернуться в клубочек, сжаться до микроскопической пылинки, чтобы он потерял меня из виду, забыл и ушёл прочь, но грудь болела так, что, казалось, пошевелись я хоть чуть-чуть, и кости проткнут плоть изнутри.

Мужчина медленно шёл ко мне. Под его сапогами похрустывала обвалившаяся штукатурка. То и дело он отталкивал в сторону обломки церковных лавок, которые загораживали ему проход. Пыль, поднявшаяся в результате такого броска, уже начала оседать на всё вокруг мутным ореолом.

Я хотела было закашлять, но вместе с кашлем наружу вырвался болезненный стон. По щекам текли слёзы. Как же больно. Почему я до сих пор жива? Неужели это он не даёт мне умереть?

— Какая ты, однако, живучая! Не назову это удачей, впрочем, я впечатлён, — словно услышав мой немой вопрос, произнёс мужчина, остановившись около меня и теперь глядя сверху вниз, как на насекомое, которое в агонии ещё пытается двигаться. Жалкие предсмертные конвульсии.

Носком сапога он поднял мою голову, заставляя открыть глаза. Но мой взгляд, видимо, его разочаровал. Если на меня он смотрел с нескрываемым отвращением и ненавистью, то в моих глазах читался лишь страх перед ним, как перед невиданным ранее существом, о которых я слышала лишь в сказках.

— И долго ты собираешься это терпеть? Я ждал нашей с тобой встречи так долго, что ты и представить себе не сможешь. Доставай свой меч, а то я скоро решу, что тебе нравится, когда тебя бьют, — говорил он, впрочем, спокойно и надменно. Это свойственно его природе. Во всяком случае, мне так думается. Такими я их и представляла. — Где твоя гордость охотника? Не со мной ли вы все стремились встретиться веками? Вот он, я, стою перед тобой. Достань свой меч и пронзи меня насквозь, отправь в небытие. Ну же! Вставай, девчонка!

Мужчина вытянул руку и сжал что-то невидимое. Через мгновение из сотен тысяч искр невесть откуда появился длинный меч, словно состоявший из раскалённой лавы. Мне почудилось, что я чувствую жар, который исходил от этого невероятного оружия. Секунда — и кончик меча практически упёрся мне в горло. Но мужчина медлил, словно ждал чего-то.

— Бесполезный кусок мяса, — проворчал он. Его глаза презрительно сузились. — Как столкнулась с проблемами, сразу сложила лапки и покорно ждёшь своей смерти, словно избавления. Твои предки бились до последней капли крови, не щадя ни себя, ни противника. У них была цель, а ты — избалованное маленькое отродье!

Я снова закашлялась, на этот раз, судя по всему, уже из-за крови. Мужчина едва успел отодвинуть ногу, чтобы я не запачкала его.

— Иди к дьяволу, — прохрипела я.

— Милая, я уже здесь, — усмехнулся тот. За его спиной распахнулась пара чёрных перепончатых крыльев. Готова была поклясться, что глаза незнакомца стали алыми, а зрачки сузились до узких щёлок, как у кота. — Ты, похоже, совсем уж туго соображаешь. Велиал. Я и есть один из тех, кого вы называете дьяволами.