В переписке конца 50-х уже обозначился и конфликт, которому впоследствии предстояло сыграть важную роль в судьбе украинофильства в России, а именно конфликт между украинофилами и теми малороссами (было бы неверно называть их украинцами), которые считали благом для Украины единство с Россией. Вот что писал такой малоросс С. С. Гогоцкий, профессор педагогики Киевского университета, отцу В. В. Гречулевичу, автору одного из многих появившихся в то время украинских букварей, в Петербург в декабре 1859 г.: «В букваре своем вы прекрасно сделали, что напомнили народу его же понятиями о всех подлостях Ляхов. Это необходимо, потому что, повторяю, и теперь эта пропаганда только выжидает случая для действия против нас. В мыслях своих она уже уничтожила нас. Солтык _|74в Париже напечатал, что Малороссия обитает от Днепра до Волги, а о том, что нас не менее 6-ти миллионов по правую сторону Днепра — ни гугу. Но мне кажется вы не приняли во внимание обстоятельств всей Малороссии, когда а) намекаете народу о какой-то самостойкости. (Самостойкость нас убила бы в один год.) б) Хотя не прямо, но косвенно, молчанием проводите разделение между нами и Великоруссами, тогда как именно нужно внушить нашему народу крепко, что наше благо только и только в единстве всех Русских племен. Поверьте, что это единственный компетентный молот против этой пропаганды, которую я отлично вижу и понимаю, как она прячется. Я заметил, что Восточные Малороссы совсем забыли о нас… в) Вообще в вашем букваре вы, заметно, желаете поставить наш народ во враждебное отношение к России и напрасно устранили употребление литературного русского языка, хотя в некоторых статьях. Этим вы, даже если судить по расчету, поступили неловко, потому что вы накликаете нам вместо одного врага — Ляха, двух: Ляха и Русского. Понять не могу, каким же образом мы удержимся при двух врагах, когда нас держит единственно Русское Правительство.

Мои выводы следующие: а) Мы должны теперь же озаботиться о обучении народа по обеим сторонам Днепра, б) Поддерживать впредь мысль о единстве трех племен Русских; без этого единства мы погибнем и очень скоро, в) Литературный русский язык должен быть всем общий в букварях. Вера и язык должны быть связующими элементами. Но не мешает привести что-нибудь и на простом языке нашем. г) отнюдь не внушать разлада между Великороссиею и нами. Можно выражать желания перемен другим способом. Не забывайте, что враги наши: Ляхи и Рим!» [187]

Цитированное ранее замечание Кулиша о «земляках-недоумках», которые выступают против украинофилов, говорит о том, что Гогоцкий был в своих взглядах не одинок. Председатель киевской Комиссии для разбора древних актов М. В. Юзефович тогда же старался убедить Кулиша, что задача состоит в «воздействии друг на друга двух коренных русских наречий, из общего источника которых {…} должен вылиться великолепный, образцовый наш литературный язык» [188]. Юзефович давал Кулишу деньги, и потому последний писал «земляку-недоумку»: «Хоть вы и не по-нашему пишете, но не совсем и по-чужому, потому что мы с Московскою Землей не враждуем и любим московскую словесность, как и свою руськую. Сохрани нас Боже Московськой Земли одбигаты» [189]._|75

Однако письмо Гогоцкого свидетельствует, что публично нигде пока не заявленная политическая программа украинофилов для многих заинтересованных наблюдателей была достаточно понятна уже в конце 50-х гг. Кстати, в круг «заинтересованных наблюдателей» как раз с 1858 г. входит и III отделение, перлюстрировавшее и письмо Гогоцкого, и весьма откровенное письмо Кулиша Аксакову от октября 1858 г. С точки зрения охраняемых им интересов жандармское начальство верно оценило оба текста. Письмо Гогоцкого начальник III отделения Долгоруков лично снабдил пометкой «Вообще весьма дельно», а дело по письму Кулиша канцелярия Долгорукова озаглавила «Письмо… с рассуждениями в националистическом духе: о невозможности сосуществования в будущем России и Малороссии в едином государстве, о вере Малороссии в свое обособленное от России будущее и т. д.» Однако времена были уже не николаевские, и никаких прямых репрессий против Кулиша не последовало._|76

Существенная активизация украинского движения приходится на 1861 г. И связана она прежде всего с организацией ежемесячного Южно-русского литературно-ученого вестника «Основа». Хлопоты об открытии журнала велись еще с 1857 г. Однако когда в октябре 1858 г. Кулиш официально обратился в МНП с просьбой разрешить ему издавать журнал «Хата», а МНП, в свою очередь, запросило мнение III отделения, жандармы как раз занимались подготовкой для своего начальника справки о Кулише. Удивительно здесь не то, что перлюстрированное письмо Кулиша вызвало у Долгорукова неподдельный интерес, но то, что начальнику жандармов потребовалась справка о том, кто же такой этот Кулиш: с десятилетней давности делом Кирилло-Мефодиевского общества, по которому Кулиш проходил как один из главных обвиняемых, Долгоруков не был знаком! [190] Долгорукова просветили, и его ответ на запрос МНП был решительно негативным: «Принимая в соображение сведения о губернском секретаре Кулише, изложенные в отношении предместника моего от 30 мая 1847 г., № 897, к бывшему тогда министру народного просвещения, графу Уварову, и имея также в виду… что он в литературной своей деятельности следует прежнему своему направлению, бывшему причиной особых мер, принятых против него правительством, я полагал бы разрешение губернскому секретарю Кулишу издание журнала отклонить». Но, по верному замечанию самого Кулиша: «Министр отказал, и отказал собственно мне, не восставая против идеи журнала» [191]. Когда годом позднее заявку на издание журнала подал другой бывший член Кирилло-Мефодиевского братства, родственник Кулиша В. Белозерский, Долгоруков тоже возражал, но уже не столь энергично, и вскоре такое разрешение было дано. Возможно, что и хлопоты тех «просве_|77щенных людей из петербургских русских», о которых упоминал Кулиш в письме С. Аксакову, возымели действие.

Первое объявление о скором выходе «Основы» было напечатано в июне 1860 г., а первый номер вышел в январе 1861 г. Это было особенное время. «Все это переворотилось и только укладывается»,— написал Лев Толстой о России через несколько лет после отмены крепостного права. Такое ощущение было тем более характерно и для власти, и для подданных империи в начале 1860-х гг. Последние не знали, где пройдут новые границы того, что возможно, и в какой степени это зависит от воли власти, а в какой от них самих. Власть, в свою очередь, начав реформы, еще не знала, где остановится, и боялась потерять контроль над происходящим, памятуя уже тогда известную истину, что нет момента более опасного для авторитарного режима, чем начало либеральных преобразований.

По-своему эта атмосфера преломлялась в среде активистов национальных движений, что хорошо передает письмо А. Конисского Кулишу из Полтавы: «19 февраля (1861 г., в день провозглашения манифеста об отмене крепостного права.— А. М.) наше небольшое общество сделало обед, во время которого первый тост был за здоровье крепостных крестьян, а другой за здоровье Украинских писателей и за „Основу“… А что? Теперь Москали молчат! Бог даст и на нашей улице будет праздник!» [192] Именно к началу 60-х относится появление в целом ряде городов так называемых «громад», то есть кружков украинских национальных активистов.

Наибольшее беспокойство властей вызывало тогда, разумеется, польское национальное движение не только в Царстве, но и в Западном крае. Из польской среды вновь зазвучали требования присоединения по крайней мере части кресов к Царству Польскому [193]. Правительство, с одной стороны, искало компромисса с поляками, с другой — совершенно исключало возможность передачи земель Западного края Царству Польскому как плату за такой компромисс [194]. Уже с 1861 г. начинается, неуклонно нарастая вплоть до восстания 1863 г., поток секретных правительственных документов, ставивших вопрос о _|78необходимости «усиления русского элемента в Западном крае» [195]. Постоянный рост напряженности в западных губерниях, начало польской манифестационной кампании и отсутствие единства в правящих кругах по вопросу отношений с поляками, неопределенность условий крестьянской реформы на этих землях продвигали проблему Западного края все выше в списке приоритетов правительства. Позднее это обстоятельство сыграет немалую роль в ужесточении правительственной политики в отношении украинофилов.