- Привет.

Голос Рафаэля прозвучал со стороны лестницы. Открыв слезящиеся глаза, я увидел брата, пристально наблюдающего за мной с верхней ступени.

- Привет. Как у вас? Где Джулия?

- Спит. Ты как дал ей таблетки, так с тех пор и спит.

- Видишь, не пропадать же успокоительному доктора Уайта.

Рафаэль медленно спустился и, лениво развалившись, сел на первой ступени.

- Долго она у нас?

- Не знаю. Где-то неделю еще… А что?

- Просто, как ты объяснишь дяде, что в твоей комнате поселилась твоя однокурсница?

Я устало вздохнул. Это еще один вопрос в бесконечной череде, на которой нужно будет дать ответ. Но как-то это меркло по сравнению со всем остальным. Какая разница, как объясню? Как-нибудь … Я и так уже подорвал и сломал все заложенные рамки доверия дяди.

- Не знаю… Как-нибудь объясню, – я в задумчивости стал крутить перстень на пальце с двенадцатиконечной звездой, что символизировал Темпл, а не то, что я еврей или сатанист, как многие думали поначалу при знакомстве со мной. Чаще, что еврей, путая ее со звездой Соломона.

- Ты где спать будешь?

- Здесь… Или в кабинете.

Повисла пауза, где каждый думал о чем-то своем.

- Я не знаю, хочется мне знать причину, почему Джулия здесь или нет… - пробормотал Рафаэль , все также напряженно смотря на меня.

Я мысленно промотал день на начало, вспомнив, как все начиналось с обыденной лекции в универе, а затем дом Джулии с призраком Гвен и взорвавшимся зеркалом. А далее все вообще сорвалось с цепей, и реальность стала напоминать фильм ужасов: шокирующее откровение Джулии, что она видит сны о резне 1758 года и что она потомок Бенедикта, а затем мое признание – я привез Джоконду к Гвен.

Перед мысленным взором возникли глаза полные ужаса однокурсницы, когда она увидела Гвендолин во плоти, лежащую в коме в центральной больнице Лондона. Затем, как Джулия вырвала руку из моей руки и в безумном состоянии кинулась к выходу. В тот момент я пожалел, что вообще ее привез к Гвендолин, открылся и признался, кто она такая в реальности. Тогда я думал, что потерял Джулию, что она убежала и мне больше ее не найти, но, выходя из больницы, увидел ее, сгорбившуюся, с жалким видом сидящую на лавочке у входа.

- Мне некуда идти…

- Я думал, ты убежала от меня.

- Да, я убежала. Но потом вернулась, – она не смотрела на меня, отводя взгляд. Скорее всего, в тот момент Джулия не осознавала, что плачет, потому что даже не утирала слезы. Наверное, слишком много потрясений на ее бедную голову, слишком сильно перевернулся мир. - Это правда, что ты сказал?

- А правда, что ты мне рассказала о том, что творится в твоем доме?

Она, наконец-то, посмотрела. В ее темных больших глазах читался шок. Теперь, после ее признания, я все больше замечал черты Бенфорда в ней. Хотя это была иллюзия, потому что между ними огромная череда людей, который разбавили их гены настолько сильно, как если бы оказалось, что я являюсь ей много раз прадедушкой. Это как простой химический опыт в начальных классах, когда темно-коричневую воду из-за влитого туда йода разбавляют, разбавляют, разбавляют, пока жидкость не становится практически прозрачной, лишь легкий карамельный цвет, в сравнении с обычной водой, дает напоминание, что когда-то там было много йода.

- Я не знала о существовании путешественников во времени.

- Многие не знают, на то и создана Тайная Ложа, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Кстати, твой Бенфорд (А твой ли, Джулия? Или он ваш с Гвендолин?) был одним из основателей Ложи.

Она резко вдохнула, будто ей не хватало воздуха. Представляю, что у нее сейчас творилось в голове. В одночасье узнать, что то, что ее пугало в доме - отголосок живой девушки, которая являлась женой ее предка, да еще к тому же путешественницей во времени.

- Поехали, я отвезу тебя.

- Куда? – и снова животный страх промелькнул в темно-карих глазах.

- Ко мне домой. Не к тебе же.

А далее, будучи уже дома с ней, я дал ей успокоительного и свою комнату на временное жилье, тем самым оказавшись без кровати. После этого, оставив на попечении Рафаэля, поехал на элапсацию, где три часа торчал в 1964 году, думая о событиях дня и, вообще, о том, что случилось за последние месяцы. И вот я дома…

- Могу рассказать вкратце, – мой голос прозвучал с ноткой безысходности.

- Судя по тебе, не очень ты и горишь желанием, - засмеялся Рафаэль и знакомым жестом взъерошил себе волосы.

- У меня голова болит, дико устал.

- Тогда завтра и расскажешь.

Я закивал в согласии с его решением. Завтра и расскажу ему. Может он мне даст какую-нибудь идею. А пока главное решение сейчас - где я буду спать: здесь на диване или в кабинете. Скорее вопрос звучал бы так: где удобнее?

Я все-таки решил, что в кабинете будет лучше.

- В кабинете спать будешь? – догадался Рафаэль.

- Ага.

- Сейчас тебе одеяло с подушкой принесу.

- О! Рафаэль, ты такой милый! И отчего тебя девчонки не любят? – подколол я братца, наблюдая, как на его лице возникает саркастическая ухмылка – копия моей. Иногда мы были чересчур похожи.

- Возможно, потому что у меня старший брат дурачок?

- Возможно, - рассмеялся я и направился в кабинет.

Через несколько минут, я пытался принять удобную позу, лежа на ротанговом диване, укрываясь одеялом, принесенным Рафаэлем. Прежде чем меня накрыла чернота, и я провалился в сон, перед глазами появился образ Гвендолин, но не как обычно за последние недели - умирающая, утопающая в своей крови и топящая меня в боли, панике и одиночестве, отбирающая желание жить и вообще существовать на этой земле. Мне виделась, наконец-то, та Гвендолин, живая, бесстрашная, храбрящаяся, но с немой тоской и криком о помощи в глазах, она смотрела на меня из окон галереи дома барона Скайлз, а я стоял на подъездной дороге и смотрел на нее. А сверху падал то ли пепел, то ли снег…

Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/04/09/CBFJE.png

========== Я жду тебя. Гидеон ==========

Люблю тебя, как будто я – в аду.

Люблю и не люблю – мне всё едино.

Я жду тебя, когда совсем не жду,

а в сердце – и огонь, и льдин лавина.

Люблю тебя, но только потому,

что слеп и ненавижу всей душою,

как будто ты похожа на тюрьму,

где хлебом лишь питаюсь да водою.

Пронзает сердце свет январской вьюги,

шаги любви крадутся, как недуги,

крадя ключи покоя у меня.

Любви я стану жертвой, это точно, -

погибну от любви из-за того, что

люблю пыланьем крови и огня.

Пабло Неруда.

Я проснулся от рези и боли в плече. Проведя рукой, почувствовал, что снова задел швы, отчего колотая рана снова стала кровоточить, ярким алым пятном разрастаясь на моей футболке. Сначала я не сразу понял, почему нахожусь в кабинете, но через доли секунды пришло понимание происходящего. Очень хотелось в душ, но там наверху, в моей спальне, сейчас была Джулия Скайлз. С кряхтением я сел, опустив ноги на пол и ощутив в полной мере, как затекло тело от моего неудобного лежбища. Проведя рукой по скулам и щекам, почувствовал жесткую отросшую щетину и порезы от стекла, пластырей уже не было – они все скомкались и отлепились, и теперь валялись неопрятными кусками по всему дивану. Наверное, вид у меня сейчас не очень презентабельный.

Кряхтя как старик, я встал и ощутил, как начало ломить в позвоночнике. Нет. Всю неделю спать на диване я не вынесу физически!

Размяв ноющие мышцы, я вышел из кабинета, и меня практически сшиб пряный, аппетитный аромат корицы и яблок – из кухни доносилось шипение жарящихся панкейков. Забыв всё на свете, словно зомби, ведомый инстинктом голода, я вошел в кухню. За столом сидел Рафаэль и поглощал панкейки, рядом у плиты стояла Джулия в моей футболке и пекла оладьи.