- Что ты сказала? – его голос дрожит, а я боюсь поднять глаза, чтобы не узнавать, как эта новость отразилась на моем читателе.

- Я беременна, - пожимаю плечами, и груз становится еще тяжелее от того, что я не вижу его глаз, оттого поднимаю взгляд, и зрелище захватывает меня точно горящее солнце, что падает в черную дыру. Свет не может двигаться и все застывает в вечном танце.

- Я узнала об этом неделю назад, но вчера наконец-то сходила к врачу, и он подтвердил это, Гидеон, - сжимаю губы, чтобы не выпустить крик то ли радости, то ли горя, но затем вдыхаю, чтобы дать этому разрушить меня от основания и построить заново, точно самое превосходное архитектурное строение.

- Как? – он дергается в мою сторону, но потом снова делает шаг назад, будто тоже чего-то боится. А я прекрасно понимаю его чувства, только не могу, как и он сопротивляться течению.

- Моя теория в том, что я не могла иметь детей из-за временной петли. Рожденная в двадцатом веке не могла забеременеть от рожденного в восемнадцатом. Гены бы просто не поняли, в какую сторону им двигаться.

Они бы просто разорвали ребенка точно в библейском придании, и как истинная мать я даже подсознательно не могла себе такое позволить. Разве это не было бы худшим поступком в моей жизни, расставленным по полкам, как и все мои другие тяжкие грехи, за которые я буду гореть в аду?

- И теперь… - он качает головой, и я все больше падаю в бездну, надеясь, что мне протянут руку. Бессмертной, что останется жить на дне колодца. Снова без семьи, снова в одиночестве пересекая пустыню.

- Теперь ты снова в своем времени и я… - бормочет Гидеон и неожиданно делает шаг в мою сторону, падает на колени и обнимает мой живот. Он молчит, а я не дышу, страшась приговора.

- Я стану папой, Гвендолин! – он продолжает шептать и его горячее дыхание скручивает мой живот, заполняя его неуверенным счастьем.

- Но… - я запускаю руки в его волосы, а он поднимает на меня взгляд.

- Но я надеюсь, что у него будет мой характер! – восклицает Гидеон, и я наконец-то расцветаю точно жасмин в горячей воде, понимая, что все будет оставлено позади. Все тревоги исчезают – их будет огромное количество, но все они будут в будущем – в будущем, которое мы нарисуем вместе. Мы обойдем все вместе.

- О нет, если это будет девочка, она будет истинной Шарлоттой, - наигранно ужасаюсь я, пока Гидеон поднимается с колен. Но он не отвечает, а лишь прижимает меня к себе, точно готов сломать меня напополам своими объятиями, которые вмещают всю вселенскую любовь. Направленную уже не только на меня, а на нас.

- Она будет тем еще подарком миру, - он шепчет мне в ухо, и я вспыхиваю точно спичка, потому что сегодня я самая счастливая женщина на всем свете.

Один из знакомых когда-то сказал, что реже все дается второй шанс на новую жизнь. Что ошибки имеют привычку оставаться неизменными и не забытыми, но иногда, всего лишь иногда, воскресным утром или же будним днем, ты находишь под ногами подарок.

В нем оказывается чудо.

Чудо, которое ты так долго ждал.

Сдавался и опускал руки, снова верил и снова мечтал.

И все, что тебе остается, это еще один раз найти в себе силы, чтобы принять его.

Поэтому пусть сомнения догонят меня на самом начале, я никогда не отступлю от жизни. Кости мои истлеют, но вера будет держать меня, заставляя идти вперед. Тело мое закопают, но земле не удержать духа моего, что примчится обратно домой.

И пусть говорят, что у Ангелов-хранителей не бывает своих собственных ангелов. Это не правда. Теперь у него есть мы, и мы будем стоять за него всю вечность.

Богом или судьбой нам подарен шанс.

И он не будет упущен.

***

In the lowland plot I was free, И там, внизу, я был свободен,

Heaven and hell were words to me. Рай и ад были для меня лишь словами.