- Ээээ… Я имел ввиду, что мне нравится Гвендолин, даже очень, но я не уверен, что готов к отношениям с ней, да и сейчас после такого приключения, когда она ждет меня в 18 веке, не думаю, что это хороший момент для выяснения отношений….- в этот момент я понял, что переборщил с пояснением, меня унесло куда-то, что сам потерял смысл сказанного. Не пытаясь исправить ситуацию,я решил побыстрее скрыться, оставив шокированную и возмущенную мадам Россини.

Каждый день я был сплошным комком нервов, словно на иголках ждал встречи с Гвендолин. Фальк придумал отличную версию без упоминания дневника Гвендолин. Понимаете ли, Шульц обратил внимание на один факт: на картине, а точнее на фоне портрета изображена маленькая сельская церквушка. И по данным (тут мне предстояло изумляться и бурно восхищаться находчивостью историков) эта церковь была построена летом 1757 и случайно сожжена от местного пожара в православное рождество, то есть 7-го января. А чтобы не мучиться с поиском более ранних дат, «возьмем эту для элапсации» (здесь я аплодирую стоя и кричу «брависсимо!» Фальку и всем его шулерам). Шах и мат, Гидеон. Партия!

Я, как послушный мальчик, спорить не стал, но на заметку взял - это сколько же раз они так красиво меня обманывали?

Тем не менее, жар от скорейшей встречи с Гвен во мне разгорался с каждым днем. Пока мадам Россини строчила, как Золушка, по ночам мужские платья 18 века, я помимо подготовки у Хранителей, самостоятельно изучал историю и загонял себя до полусмерти на фехтовании. Я засыпал и просыпался с мыслью о Гвен. Мой кабинет превратился не только в место, где я готовился, но и в личную камеру пыток – я распечатал портрет Гвен и портрет графа Бенедикта Бенфорда, повесив их на разные стенки. Как же ненавидел эти холодные, злые черты графа и его бездушные черные глаза, постоянно представляя, как я с ним расправляюсь на дуэли и освобождаю Гвен от его уз. Воображение рисовало страшные картины, как он издевается над Гвен, как бьет ее, как берет силой… и как сжимаются мои руки вокруг его горла.

Утром в пятницу прозвучал звонок Фалька: «Гидеон, сегодня элапсируешь за Гвендолин» и через несколько минут я уже мчался на всех парах в Темпл, где меня ждал совет Ближнего круга.

- Я думаю, он должен взять собой оружие! – возмущался мистер Джордж.

- Да, но там будет граф Сен-Жермен, - возразил ему мистер Уитмен.

- Я думаю, что и шпага сойдет, - коротко отрезал доктор Уайт.

При моем появлении в Зале Драконов все замолчали и уставились на меня. Фальк хмуро смотрел на меня из своего кресла.

- Доброе утро, Гидеон.

- Доброе. Все готово к элапсации?

- Не совсем. Она откладывается до завтра, пока мы не решим пару вопросов, - все тем же холодным и суровым голосом произнес Фальк. Merde! Каких еще вопросов? Они издеваются надо мной?

-Ты о чем, дядя? Поясни.

- Ну, мы сейчас решаем – брать тебе оружие или нет? Это, во-первых…

- А во-вторых?

- А во-вторых, к кому и куда тебе элапсировать?

- В Темпл, конечно! К Сен-Жермену, - с уверенностью произнес я и тут же запнулся. А к нему ли? Мы Сен-Жермена не извещали о пропаже Гвендолин, но он в курсе событий, т.к. исчезли все записи о ней из Темпла. Тогда надо его обойти стороной и чтобы он не знал о моей элапсации…

- Мы не извещали Сен-Жермена, - громко произнес Фальк, подтверждая мою первоначальную мысль. – Гвендолин, каким-то образом обошла его и поэтому ее появление в прошлом никем не зафиксировано.

Ах, вот он как думает об этом всё! Дурак я. Конечно же, Фальк не знает, что Сен-Жермен гоняется за бессмертием для себя и готов идти по трупам ради него. В том числе, по трупу Гвен.

- Ты уверен, что он не в курсе нее? – я закинул удочку, чтобы посмотреть догадывается ли Фальк.

Дядя беспомощно поднял руки в знаке «откуда я знаю». Ясно, он тоже думал об этом и тоже не знает ответа. Только для дяди Сен-Жермен - светоч, главная звезда плеяды путешественников на стороне добра. Поэтому он пытается удержать позиции: и думать плохо не хочет про графа и в то же время его ставит в тупик факт, что о Гвен нет ни единой записи, а не знать о ней граф в принципе не мог.

Обдумав все это и выдержав паузу, я опять спросил, прощупывая почву, на которой стоят убеждения дяди:

- Тогда куда?

Дядя нахмурился и стал тереть лоб. Кажется, у него болит голова. Я всегда видел это мученическое и беспомощное выражение, когда у него начиналась мигрень.

- Я предлагаю сразу к графу Бенедикту Бенфорду, - раздался голос Уитмена откуда-то сзади со стороны окна.

- Да, но мы нарушаем протокол… - возразил ему тихо мистер Джордж.

В зале опять повисла оглушающей тишиной пауза. Все ждали чего-то, наверное, чтобы сам Сен-Жермен явился и сказал, что нам делать.

Первым тишину нарушил я.

- Это резонно. Ведь он муж Гвендолин, - на слове муж голос предательски понизился и выдал мою ненависть к «супругу» моей девушки. - Он точно знает, кто она.

- А может, не знает? – опроверг мои слова доктор Уайт. – Откуда ты знаешь? Может Гвендолин не говорила и хорошо сыграла роль девушки из того века? А что, женщины всегда были во все времена одинаковые…

- Может и не знает. Но Гидеон прав, он ее муж и Гвендолин находится в его доме, – ответил за меня Фальк. Судя по приказному тону, он уже решил, как нам действовать. – Думаю, нам нужно будет действовать исходя из того, какая обстановка сложится, – затем он встал из кресла и обратился ко мне. - Тебе, мой мальчик, нужно действовать крайне осторожно.

Затем снова наступила тишина, пока Фальк закуривал сигару.

Выпуская клубы дыма, он, глядя куда-то вдаль, начал излагать нам план действий.

Карета неслась по разбитым дорогам Англии. Мой путь лежал в поместье Манор Хаус, дом графа и Гвендолин. Я был весь в напряжении, поджилки тряслись от страха и от того, что меня ждет. На элапсацию мне дали три часа. При том обратно я элапсирую в 21 век в близлежащем лесу, отпустив карету на полпути. Согласно плану, я должен буду встретиться с Бенедиктом и попытаться уговорить пригласить Гвендолин в комнату, где я приберег для нее записку с пояснениями, если граф будет препятствовать разговору о возвращении домой. Если мне не хватит времени, я завтра снова элапсирую в тоже место и час. Главное условие, увидеть Гвен!

О боже! Неужели я ее увижу? От этой мысли сердце совершало кульбит и начинало неестественно биться.

Я уставился в окно кареты, за которым уныло тянулись поля и леса Уилтшира. Элапсировав из современного маленького городка Касл Комб в деревню 18 века, из которой и разросся городок потом, я прыгнул в заранее нанятую карету. Вчера всю элапсацию потратил на съем дома в Лондоне 18 века, поиск экипажа и прочее, ради того, чтобы сегодня явится к графу Бенедикту.

Я предлагал хранителям сразу элапсировать к поместью, но, мне сказали, без кареты явиться нельзя, нужно делать все по уставу.

На этих словах я чуть не рассмеялся! Мы нарушили десяток правил из свода правил путешественников, а они говорят о какой-то карете! Я гневно фыркнул от этой мысли, но тут колесо попало на кочку, и меня подбросило до потолка так, что сильно треснулся головой.

Заерзав от неудобства (мне еще за спиной болезненно мешался пистолет с транквилизатором, заткнутый за пояс, «на всякий случай» впихнутый доктором Уайтом), подняв с пола шерстяное одеяло отороченное мехом – слишком холодно было в дороге, я недовольно крикнул кучеру, чтобы следил за дорогой. «И как люди живут в таких условиях?» – пронеслось в голове. Но поймав себя на каламбуре, отметил, что обязательно спрошу об этом у Гвен.

Через несколько часов я въехал в Манор Хаос: небольшое поместье, где дом был не высокий, но крепкий из темно-серого камня с башенками, статуями химер и орнаментальным узором под карнизами. На меня произвело это удручающее впечатление. «Так вот, где они держат Гвен».

От этой мысли мне подумалось, что по канону, здесь либо водятся привидения, либо обитает дракон, который я должен убить. И, кажется, знаю, как его зовут.