- Дядя, она ответила, отпусти же нас, - голос Бенедикт звучал спокойно, но я прекрасно знала, что еще чуть-чуть и он взорвется.

- Графу это не придется по нраву, - ответил «дядя», а я лишь устало вздохнула. Мне уже надоело вечно слушать про великого и всемогущего графа, у которого, однако, прямо из-под носа воровали информацию.

- Граф может засунуть свой нрав куда подальше, - злобно прошептала я в ответ и, встав, потащила Бенедикта к выходу.

Всю обратную дорогу до дома мы молчали. То ли от того, что говорить было нечего, то ли от того, что каждое слово прекрасно резало нам вены. Карета то и дело натыкалась на кочку или яму, отчего казалось, что я вернулась на свои американские горки в британском исполнении, да еще и 18 столетия.

Наконец тишина стала уже невыносимой.

- Что мы будем делать? – спросила я, стараясь не смотреть в сторону Бенедикта.

- Ждать, - ответил он. Его голос звучал скучающе, что удивило меня настолько, что я все-таки повернулась к нему. И этот негодяй улыбался так спокойно, что мне просто не оставалось выбора, как смириться и ждать вместе с ним.

И мы ждали. Неделю. Две. Жизнь вновь возвращалась в свое русло, как всегда. Как ни странно, но после каждого потрясения, я могла спокойно вернуться в эту жизнь и как всегда сидеть у камина и понимать, что все позади. Даже если впереди меня ждет еще немало таких испытаний.

- Знаешь, мадам Деверо уже должна была бы вернуться.

- Соскучилась по вышиванию?

Я рассмеялась, хотя прекрасно понимала, что была бы согласна даже на вышивание. Но моя гувернантка все еще следила за своим больным отцом где-то в далекой деревне, название которой я была не в силах запомнить.

Врасплох нас застал мажордом.

- Милорд, миледи, к вам пришел граф Велидер. Сказал, что из Франции и по поводу сделки, которой вы интересуетесь.

Бенедикт лишь устало потер переносицу, а я почему-то подумала, что эта фамилия дико напоминает мне бельведер, и даже усмехнулась.

- Проводите его сюда, - ответил мой муж, хотя выглядел весьма озадаченно.

- Что-то не так?

- Ничего страшного, жемчужина. Просто не помню никакого графа Велидера в недавних сделках.

- Не удивительно, в ваших делах, дорогой мой, - я поднялась с кресла и подошла ближе, чтобы поцеловать его, прежде, чем сюда придет незнакомый мне граф, - сам черт ногу сломит.

На что Бенедикт лишь рассмеялся и поцеловал меня в ответ. Все-таки он неисправимый обольститель.

- Прости, дорогая, я отлучусь в свой кабинет, прими гостя. Я мигом. Ты даже не успеешь с ним поздороваться, - внезапно о чем-то вспомнил граф, целуя мое забинтованное запястье, после чего широкими шагами пересек комнату и скрылся.

Вздохнув, в ожидании мужа и гостя, я отошла к окну и думала, что неплохо было бы съесть сейчас парочку сэндвичей, хотя с отсутствием мадам Деверо есть их стало почти невозможно, из-за поразительной необучаемости местных слуг. И то, что я увидела, когда дверь отворилась, впервые в жизни захотела списать на действие наркотиков. Я почувствовала, как онемело мое тело, а ноги словно приросли к полу.

Что если Бенедикт не вытаскивал меня с того плена? И этот кошмар продолжается?

Я все еще сплю?

Потому что определенно точно я не могу видеть его лицо. Как сейчас. Такое реальное, настоящее, до мелких черточек и морщинок. Лицо, которого видела на протяжении всего года в кошмарах, где оно осуждало меня, убивало, винило, не любило, страшило. Что угодно, что вводило меня в ужас. Сейчас изумрудные глаза смотрели на меня шокировано и непонимающе. Возможно, они тоже видели призрака, как и я.

И почему я все еще не проснулась, когда его голос так неуверенно добрался до моего сердца?

- Гвен! Гвендолин, это ты?

Так вот он мой ад. Видеть его лицо и понимать, что отдала бы все на свете, чтобы оно исчезло раз и навсегда.

Потому что это слишком больно – все еще любить того, кто разбил твое сердце.

Иллюстрации к главе:

http://radikall.com/images/2014/01/27/TUCAh.png

http://radikall.com/images/2014/01/27/qwg5s.png

========== В свое время. Гидеон ==========

Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать.

Оноре де Бальзак

- Мольодой человек, стойте смирьно, пожалуйста! – на этой гневной тираде я почувствовал, как в мое плечо вонзается игла.

- Ай! А ви смотритье, кюда иглы втыкаете! – в ответ не удержался я, взамен получив убийственный взгляд от мадам Россини.

Господи! Да когда это пытка кончится?! Уже вечность я торчу здесь в роли манекена, в то время как ловкие пальцы портнихи прикалывают, закалывают, стягивают ткань, а еще неприятно ощупывают меня. Особенно невыносима была примерка кюлотов *, когда мадам Россини стояла на коленях у моих ног и делала наметку иглой на штанах в моей промежности. Это было унизительно! На мгновение я представил, как хохотала бы Гвен, увидев меня в этом положении.

А хохотала бы, Гидеон? Если бы она не пропала, то все было совершенно по-другому. Это я знаю точно.

Мне было страшно, волнительно, радостно, и снова страшно. Как сильно изменилась моя Гвен? Как сильно ее сломали? Кого я увижу в конце?

Гвен, Гвенни, жди, осталось чуть-чуть. Я приду, только дождись! И всё будет хорошо, и всё станет…

- Аутентичнё! Всё должно быть атентичнё! – заключила своей коронной фразой мадам Россини, с удовольствием оглядывая мой костюм 18 века сквозь свои очки. – Завтра прибудет венецианское кружево для вашего cravat**. А еще будет новая трость!

- Зачем новая? Старая не подойдет? – она начала помогать осторожно снимать с меня аби, боясь больше за работу, чем за то, что иглы могут уколоть меня.

- Как? Вы уже были с ней!

- Поверьте, мадам, с этой тростью меня еще не видели. А увидят лишь через десяток лет.

- Сути не меняет, - фыркнула она, любовно откладывая аби***. - Ох! Неужели вы наконец-то увидите лебедушку мою! Ее не было больше двух месяцев!

- Месяц и 25 дней… - пробормотал я. Если хотите, могу даже по часам назвать число.

- Ну надо же! Нашли прямо под Рождество! Это ли не чудо? Я уж думала мы и вовсе не найдем ее… - Мадам Россини начала плакать, постоянно прижимая к уголкам глаз свой кружевной платок. Я двинулся к ней навстречу, чтобы успокоить. Но вместо этого услышал грозное:

– Не двигайтесь, Гидеон! Ваши кюлоты! Их надо снять, пока вы не испортили работу.

После чего она помогла мне осторожно выползти из штанов, дабы не повредить её драгоценность.

- Вы только представьте! Моя лебедушка ждет вас в 18 веке, как принцесса, заточенная в замке, в красивом пышном платье. И вы, мой мальчик, такой юный, красивый, спешите забрать ее домой! - мадам Россини аж замерла от представившейся в ее воображении картины. Ну, практически так оно и будет! Только я не знаю, как сильно ее пытали, как сильно ее напугали эти звери. Я не могу представить, в каком состоянии будет Гвендолин: запуганная, несчастная, больная, сломленная? И что-то я не думаю, что все будет столь красиво. Возможно, ее содержат на правах содержанки, хоть она теперь замужем и титул имеет. Удивительно, что ее вообще в монастырь не сдали, как раньше любили это делать мужья-тираны. Для Сен-Жермена это было бы идеальным вариантом.

- Поверьте, Гидеон, я сошью вам изумительное платье, чтобы Гвендолин, если еще не влюблена в вас, то влюбится сразу! – я включился на этой фразе, когда мадам Россини уже в упоении что-то себе напридумывала и намечтала.

- А вот этого не надо. Мне, как раз, не нужно, чтобы Гвен влюблялась в меня, - я начал второпях закидывать в рюкзак книги, документы, лекции, телефон, которые я разложил на диване (пока мадам подгоняла на мне жилеты, кюлоты и камзолы, я готовился к встрече с Гвен – читал документы по истории, родословным и прочее… ).Тут я поймал напряженную тишину со стороны мадам Россини. Обернувшись, встретил обвиняющий меня, тяжелый взгляд. Я что, свои мысли вслух сказал?