Он даже не подозревал о том, что я его фотографирую. На его лице безмятежная улыбка, он лежит на софе в подвале 1956 года. Глаза закрыты – он слушал музыку.

Прекрасен, как всегда.

Такой далекий, совершенно не мой.

Забыл меня, как и следовало, ведь я раскусила его план – план, который подсказал ему сам граф Сен-Жермен. Я по уши влюбилась в Алмаз, совершенно забывая, что Алмаз еще и Лев -хищник, что бросается на жертву, совершенно об этом не предупреждая. Я пала, как пала до этого Шарлотта. А я то, глупая, верила в то, что чувства искренни!

Мое сердце вновь горело, оно иссыхало, рассыпалось пеплом и казалось, огонь распространяется и дальше по всему телу. Мне хотелось срастись со стеной, больше никогда ничего не чувствовать, стать никем, ничем и всем одновременно. Но огонь распространялся на весь этот мир, становясь для меня ядом. Убивая себя и дальше, я отыскала в рюкзаке наушники и включила на всю громкость единственное, что было сильнее простых воспоминаний. Закрыв глаза, я слушала Hallelujah, все сильнее убеждаясь в собственной беспомощности. До боли знакомые звуки песни, яркой вспышкой напомнили мне 21 век: с его вкусами, запахами, огнями, скоростями и родными мне людьми. Знаете, словно я была в темноте и глянула на свет, и увидела прекрасный мир, где много-много красок. И от этой красоты стоит адская резь в глазах, будто она ввинчивается через зрачок и глазное дно в самый центр моей головы, словно пытается запечатлеться там навсегда. Но стоит закрыть глаза, и я снова вижу образы, снова скучаю по свету и снова привыкаю к темноте…

Я спала, когда кто-то аккуратно вытащил у меня из ушей наушники и тут же отбросил их в сторону.

- Милая моя, что же случилось? – приятный голос, так похожий на голос Гидеона, окутывал меня словно теплое одеяло. Я открыла глаза, чтобы иллюзия рассеялась и увидела перед собой обеспокоенное лицо Бенедикта. Он чуть ли не с ужасом смотрел на включенный мобильный.

- Будущее, - просто ответила я. Понимание озарило его лицо.

- Но почему Вы плачете?

- Потому что будущее мне больше не принадлежит, - я выключила телефон и забросила его в рюкзак, оставляя себя беззащитной. Чтобы не рассыпаться на части, я обняла себя руками. Было безумно холодно. Моей душе было невообразимо холодно.

Бенедикт же просто убрал с моего лица выбившуюся прядь волос и улыбнулся так тепло, словно никогда и не было мороза. Его прикосновения были приятными. Они действовали на меня словно анестетик – все словно отходило на задний план, оставляя лишь эту гармонию между ним и мной.

- Все что Вы пожелаете, будет принадлежать Вам.

Удивительно, но сил хватило на то, чтобы усмехнуться в ответ на его слова. Как же все-таки самоуверенны мужчины этого века – все было в их власти.

- Думаю, Вы, вряд ли, в этом веке сможете достать для меня капучино или зарядку для Iphone, а потом розетку. Или же шоколадный батончик, шампунь, машину. Ничего из этого не в Ваших силах, мой граф.

- Шарлотта, - Бенедикт сел рядом, облокотившись о стену, и посмотрел на меня так, что на мгновение страх тут же вернулся ко мне. Таким голосом обычно сообщают о смерти, неудачах или же не очень приятном диагнозе.

- Я знаю, все это воспринимается как бред безумной девушки, - поспешно сказала я, уповая на то, что страшная правда так и не будет высказана вслух. Я отчего-то была уверена, что она лишь усугубит мое состояние, что дальше я уже не смогу сопротивляться этому противному чувству собственной беспомощности.

- Нет, я хотел сказать не об этом. Шарлотта, - и снова этот тон, - что думают в Вашем времени о путешествиях в будущее?

Вопрос застал меня врасплох. А я-то ожидала поучительную тираду о том, что пора прекращать витать в облаках.

- Я не… - хотелось ответить, что «не знаю», но это бы враз испортило мою легенду о Рубине, не просто пренебрежительно относившемуся к урокам «сверх важного и секретного», а и вовсе ничего не знавшего о делах Хранителей.

- Я не помню.

Кажется, когда-то Гидеон и вправду что-то говорил об этом. Что мы не можем путешествовать в будущее, потому что оно еще не случилось. Что это наша временная линия. Именно поэтому, самая ближайшая дата, в которую мы можем отправиться, это за год до нашего рождения.

- Мы можем попытаться. Я могу провести Вас к хронографу и мы сможем проверить эту сумасбродную идею, - голос графа, однако, совершенно не изменился. Он словно рассказывал мне о том, что я скоро умру.

- Безумцы всех умнее? - я постаралась улыбнуться, но потом вспомнила, что граф никогда в жизни так и не увидит фильм Тима Бертона. И это было своего рода отправной точкой для отчаянной надежды.

Без пятнадцати десять мы уже стояли у тайного входа в Темпл и постоянно испуганно озирались, завидев кого-нибудь особо подозрительного у поворота, который был скрыт за каретой, оставленной специально с этой целью.

- Это безумие, - постоянно повторял Бенедикт, пробираясь сквозь темный коридор. – Факел должен быть где-то здесь.

Он шел впереди меня, пропадая среди бесконечных поворотов, но тут же появляясь рядом, чтобы показать путь. Все это время страх опускался с головы до пяток, постепенно парализуя меня и отчаянно шепча мне в ухо, что пора делать ноги. Так что все мое мужество уходило на то, чтобы идти вслед за Бенедиктом. Но едва что-то пискнуло рядом, как я вскрикнула следом, представив, сколько же крыс может здесь водиться. В голове сразу же всплыла картинка шныряющих туда-сюда маленьких хвостатых грызунов.

- Представь себе, что ты… Кто я? Кто не боится крыс? Доктор Кто уж наверняка их не боится, так ведь? – шептала я, еле-еле перебирая ногами, отчего вечно теряла Бенедикта из виду. Я старалась не споткнуться о чей-либо труп, например, незадачливого воришки, что заблудился в этих поворотах.

- Что же Вы медлите? У нас мало времени!

Я вскрикнула от очередного испуга, схватившись за сердце, когда Бенедикт появился рядом со мной. Из-за него я больно врезалась локтем в стену.

- Нельзя же так пугать! – заорала я на него, потирая ушибленный локоть, - Так же и инфаркт получить можно!

Бенедикта, однако, мои крики не особо затронули. Он смотрел на меня так, словно я была незадачливым ребенком, что разбил его вазу и теперь просто пытался понять, как это произошло.

- Получите этот ваш енхарнт потом, чем бы он ни был. Сейчас нам нужно идти!

Он грозно глянул в мою сторону и все же пошел дальше, держа перед собой освещающий дорогу факел.

- Тебе лишь бы поскорее от меня избавиться и вновь по девкам гулять, - злобно пробурчала я в ответ, но все же пошла следом, уже гораздо быстрее передвигая ногами. В чем-то Бенедикт был абсолютно прав. Если мы хотели осуществить наш план, действовать нужно было быстро, пока Хранители всей своей дружной компанией разъехались кто куда.

Когда мы наконец-то добрались до нужной нам лаборатории, где они хранили второй хронограф, выманенный недавно у мадам де Юрфе, прошло где-то около пятнадцати минут. Время наступало нам на пятки. Рано или поздно кто-нибудь вернется в Темпл и найдет здесь тех, кто быть здесь категорически не должен.

Хронограф стоял на столе, совершенно не скрытый от глаз. Да и кто бы догадался, как им пользоваться? Даже тем, кто о нем знает, не ведают о тех непостижимых процессах, что происходят внутри этого «магического ящика». Им явно не хватает книг о Гарри Поттере. Может хоть бы они не волновались за свои драгоценные магические штучки.

- Он исправен? – спросила я, вспоминая, что Гидеон как-то упомянул, что в нашем веке используется именно второй хронограф, так как первый украли Люси и Пол. Именно поэтому всю кровавую работу пришлось начинать с самого начала.

- Абсолютно. Граф Сен-Жермен лично убедился в этом, - удивленно ответил Бенедикт, смотря на меня, тем не менее, как на душевнобольную. Пожалуй, историю о сломанном хронографе я приберегу на потом. Если это потом когда-нибудь наступит для меня в этом веке.