Теперь они были везде - воспоминания.

Помпезные балы, уютные вечера у камина, споры со служанками, столь легкая дружба с Гейнсборо и невероятная, утягивающая меня, любовь к человеку, что всегда стоял рядом, никогда не отпуская меня ни на минуту. И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас. Хотя именно так смерть и поступила в самое скорое время.

Как так получилось, что он – единственное, что я могу вспоминать? Дело в том, что это было совсем недавно? Или в том, что это чувство сильнее привязанности к семье и друзьям из настоящего?

Это было совершенно не важно. Сейчас мне хотелось лишь одного – возможности вынести невыносимую тоску, что сжимала мое сердце все сильнее, пока я так же цеплялась за фонарь.

Я скорее старалась пробить дверь, чем постучать. Никто не подходил, и я ударила кулаком еще раз.

Ну же, открой. Я пассажир Титаника, что вот-вот потонет. Будь милосерден. Ливень все сильнее старался снести меня с порога, порывами ветра отталкивая меня назад. Секунду, еще одна и дверь открылась.

- Гвендолин?!

Я старалась разглядеть его из-за воды, застилающей мои глаза, все еще занеся руку для удара по двери, но все что видела – это размытое пятно. И это пятно тут же схватило меня за протянутую руку и резко потянуло на себя так, что показалось, будто бы из меня вытянули весь воздух. Разительная перемена температуры воздуха застала меня врасплох, заставляя меня трястись от холодной и прилипающей к телу одежды. Зуб не попадал на зуб, от того я просто смотрела на шокированного Гидеона, не в силах произнести ни слова.

- Я… - в горле застрял комок боли, горло горело от невыносимого тепла.

- Ты с ума сошла?! – закричал он, вскидывая руками и тут же исчезая за поворотом, чтобы вскоре вернуться с сухой одеждой и огромными полотенцами. – Решила убить себя?!

Наконец-то я могла видеть, но лучше бы продолжала блуждать в пятнах. Гидеон выглядел, как самый настоящий лев – разъяренный, грозный, невероятно сильный. И он был чертовски взбешен.

- Ты только что поправилась и теперь решила, что прогулка поздней ночью под холодным ливнем прибавит тебе здоровья?!

Я стояла там как нашкодивший ребенок, забывая о цели своего прихода. О том, о чем мне категорически нельзя было забывать вновь. Вот только теперь это стало граничить с чувством вины за свой проступок. Как сумасшедшая, я выбежала из дому под проливной ливень, не заботясь ни о здоровье, ни о безопасности. Даже забыла взять плащ, не то чтобы зонт.

Все это было мелочами, о которых у меня не было сил заботиться.

Я просто бежала вдоль улиц, сама не зная куда. У меня даже не было конечного пункта, ведь убегала от самой себя, от воспоминаний, что все равно догоняли меня за очередным поворотом. Я сходила с ума или мир и вправду кружился быстрее?

Полночь. Час ночи. Два.

- Помоги мне, - прошептала я, разрушаясь с каждым словом, словно песочный замок, - Пожалуйста, Гидеон.

Я откидываюсь к стене, не в силах более держаться на ногах, казалось, что кости стали ватными, от того и подкашивались.

- Господи, Гвенни, ну что же ты творишь? Переоденься, быстро, – его голос все еще был полон злости, но теперь был… разбавлен нежностью. Словно его и вправду заботило мое состояние, не смотря на то, что я всегда была всего лишь «занозой в заднице» для него, раздражая и заставляя опекать меня, словно маленького и несносного ребенка.

Он протянул мне полотенце и одежду и легким толчком направил в гостиную, в то время как сам направился на кухню, где было слышно, как зажег огонь и поставил на плиту чайник. А я продолжала стоять на пороге, не решаясь сделать шаг вперед.

Все в этом доме кричало мне о том, что я глупая. Что не получу того, что хотела. Я могла бы закрыть глаза и очутиться где угодно и у кого угодно с таким же успехом, с каким Гидеон мне бы помог.

Бесполезно! Как же все бесполезно.

Я осторожно сняла промокший до нитки, невероятно тяжелый свитер, за ним и прилипшие к ногам джинсы, от чего тут же стало еще холоднее, поэтому укуталась в огромное белое полотенце, понимая, что если надену сухую одежду, то это ничем мне не поможет.

Да и что мне вообще способно помочь в этот момент? Ни одно успокоительное, ни одно обезболивающее… Напрасная трата времени.

Развернулась, а он стоял на пороге с подносом на руках, смотря на меня словно обреченный. Казалось, что именно так выглядели люди, готовясь к смертной казни. Что же ты придумываешь, Гвендолин, когда сама и вправду отправляешь себя саму на казнь, где гнить тебе на смертном одре вечность?

- Прости, за вторжение, - произнесла я, избегая его взгляда.

- Что случилось, Гвендолин?

- Шарлотта.

И все-таки посмотрела в его глаза. Он будто перестал дышать, смотря уже не на меня, а сквозь.

- Так я назвала себя, верно? Никаких ошибок, никаких переворотов в истории. Ты должен знать об этом.

Словно кадр из фильма – это было так же ярко. Горящий Манор Хаус, пуля, что разорвала мое легкое, заставляя меня истекать кровью и умереть не то от боли, не то от потери крови. В восемнадцатом веке, совершенно неожиданно, в семнадцать лет. Будто бы так и было заложено в моей судьбе.

- Ты был там, и ни слова не сказал мне. Неужели я не заслужила правды?

Осторожно поставив поднос на кофейный столик, он сел на диван, будто не выдерживая веса тела. Казалось, что он вот-вот сломает себе переносицу, так сильно он ее тёр.

- Я думал, что мы договорились поговорить завтра, - прошептал он, все еще не поднимая взгляд.

- Нет, больше никаких «потом» или «завтра». Или сейчас или никогда.

То, как резко он поднялся на ноги, заставило меня отпрянуть на пару шагов назад и почти отпустить полотенце, тут же подбирая его.

- Тогда я выбираю «никогда».

Слова могут убивать, вы в курсе? Я истекала кровью, не в силах даже закрыть рану руками.

- Ты обещал, – прошептала я, качая головой, не в силах поверить, что и он и вправду перерезает мне последний путь к отступлению. Казалось, что моя единственная надежда уходит ко дну, хоть я и стараюсь поймать ее рукой.

- Я обещал поговорить с тобой завтра, Гвендолин! – прорычал он, продолжая гневно сверлить меня взглядом.

- Что от этого изменится? Ты не успел придумать как бы покрасивее солгать мне? – с иронией спросила я, не в силах больше сдерживать бурю внутри меня. Его нынешнее поведение никак не вязалось с утренним, и я всячески отказывалась верить, что виновата в этом я.

- Прекрати.

- Нет, объясни мне!

- Тебе нужно успокоиться.

- Нет, это тебе стоит успокоиться!

Казалось, что наши крики лишь подпитывают ливень за окном. В подтверждение этого небо разразилось шумом – это гром перекрывал абсолютно все, от того я вздрогнула, наконец-то отвернувшись от ставших темными глаз Гидеона. В приглушенном свете лампы, они казались черными, а не зелеными, что заставляло мое сердце болеть еще больше.

И не только от тоски, а от того, что единственный человек, который, как мне казалось, сможет мне помочь, только что отвернулся от меня и поставил жирную точку на моей глупой надежде. Смотря в пол, я отошла от него на пару шагов и скинула полотенце, оставшись в одном нижнем белье. Стало абсолютно плевать на все.

Теперь я понимала, что моя жизнь стала бессмысленной в тот же момент, когда я открыла глаза в этом мире, закрыв их в абсолютно другом. Стало ли это еще одним последствием комы? Определенно. Стоило ли думать о том, что что-то станет лучше завтра? Определенно нет.

Не произнося ни слова, я стала натягивать на себя мокрые джинсы. Гидеон продолжал смотреть на меня, но и на это мне было плевать.

- Что ты делаешь? – спросил он, еле сдерживая гнев. Казалось, что он вот-вот сорвется и начнет кричать громче грома. Я не ответила, а лишь натянула на себя и свитер и направилась к входной двери, но он поймал меня, когда я проходила мимо него.

- Гвендолин, прекрати. Пожалуйста, дай мне время и я все тебе скажу.