Сотрудничество Мориса Коэна с советской разведкой началось в Америке. Как один из ветеранов Гражданской войны в Испании и коммунист, он был приглашён на работу в русский павильон на Всемирной выставке в Нью-Йорке. Здесь с ним познакомились агенты внешней разведки, которые пригласили его работать в АМТОРГ. С этого времени он стал одним из доверенных лиц Нью-Йоркской резидентуры и выполнял ответственные задания советской разведки почти два десятилетия. В Америке на связи с Коэном был Семён Семёнов.

Еще в 1930-е годы Морис Коэн познакомился со своей будущей женой Лоной, которая стала его верным помощником на протяжении всей его разведывательной карьеры. Надо сказать, что она сыграла немаловажную роль в качестве связника, доставляя в Нью-Йорк добытую информацию. Один из наиболее известных эпизодов её деятельности в роли связника носил почти анекдотический характер. Он произошёл в 1945 г. Лона находилась в поезде, идущим в Нью-Йорк, когда к ней подошёл офицер службы безопасности. Это произошло вскоре по-еле того, как ей передали коробку с салфетками, в которой была информация по «Проекту Манхэттен». Лона попросила его подержать коробку, после чего предъявила к осмотру багаж. Закончив его, офицер вернул ей коробку и перешёл к осмотру багажа других пассажиров…

Тед Холл

В Америке полагают, что человеком, передавшим Лоне коробку, был совсем молодой учёный, работавший над «Проектом Манхэттен» — Тед Холл. Он тоже был идеалистом и считал, что монопольное право США распоряжаться энергией ядерного взрыва может привести к тому, что его страна станет фашистским государством. Лона и Тед Холл встречались по меньшей мере ещё один раз, и вновь материал, переданный советской резидентуре, оказался крайне важным для советских учёных.

Эйтингон был задействован не только в операциях по получению атомных секретов, но и, будучи работником государственного масштаба, в организации атомного производства, которое осуществлялось под непосредственным руководством Лаврентия Берии. Это ему потом припомнят: ведь все, что делал Берия, было при Хрущёве ошельмовано. Между тем работа эта была огромная, требовавшая и знаний, и опыта, и широты мышления.

Мать нам рассказывала, что отец в конце войны и сразу по-еле её окончания очень часто выезжал в командировки в Вое-точную Европу, главным образом, в Венгрию и в Болгарию. Сегодня уже не секрет, что он занимался там проблемами добычи урана. Особенно частыми были его поездки в Болгарию: он встречался там с Георгием Димитровым и другими государственными деятелями, которые оказывали ему содействие. Особенно близок он был с Иваном Винаровым, которого он хорошо знал ещё по работе в Китае и с которым вместе работал в Турции во время Второй мировой войны.

И. Щорс на 100-летнем юбилее Эйтингона

Дело в том, что ещё в январе 1945 г. Государственный Комитет Обороны выпустил постановление — совершенно секретное и особой важности за подписью Сталина и адресованное Молотову и Берии, в котором предписывалось организовать в Болгарии поиск, разведку и добычу урановых руд, а также совместное болгарско-советское акционерное общество по разработке урановых рудников. Созданное акционерное общество возглавил Игорь Щорс, сотрудник разведки и горный инженер по образованию. В 2004 г. Щорс был ешё жив, ему было уже за девяносто, тем не менее он охотно рассказывал нам о своей работе во время войны и по-еле неё, об инструктаже, который он получал от Эйтингона.

Принимал участие Эйтингон и в отборе инженерных кадров, которых готовили к переброске в США, Великобританию и Канаду. Но здесь первое слово принадлежало Льву Василевскому, начальнику научно-технической разведки: он подбирал для загранработы способных физиков. Полковник Василевский несколько раз выезжал в Швейцарию и Италию на встречу с Бруно Понтекорво. Встречался он и с Жолио-Кюри.

С началом «холодной войны» настроения учёных на Западе изменились, и они стали отказываться от сотрудничества с учёными Советского Союза, а со временем свели контакты с ними до минимума. Но дело было уже сделано: в августе 1949 г. Советский Союз испытал свою атомную бомбу.

Система операций, проведённых советской внешней разведкой в связи с добычей атомных секретов, обеспечением контактов с ведущими физиками мира и пересылкой научных материалов в СССР, является беспрецедентной по масштабу и продолжительности, равно как и по эффективности.

Как считают многие эксперты на Западе, эта работа превосходит по параметрам весь комплекс операций, проведённых ЦРУ в России в период с 1987 по 1993 гг. — а этот комплекс мероприятий считается самым крупным в истории американской разведки.

Крупнейшие учёные мира работали над созданием атомной бомбы в Америке и для Америки; сегодня мы знаем, что они помогали создавать и советский ядерный потенциал.

Порой можно услышать и такое мнение: «Были же проколы!

Взрыв первой советской атомной бомбы (1949 г.)

В 1950 г. арестовали и судили Клауса Фукса и другого британского физика Аллена Нан Мея, который работал в Лос-Аламосе и тоже снабжал советских агентов данными по «Проекту Манхэттен» (Мей получил десять лет тюремного заключения). Казнили супругов Розенберг, которые были информаторами Москвы. А в 1946 г. в Канаде были схвачены 22 коммуниста, которые помогали внешней разведке. Расшифрованы некоторые секретные послания от агентов из Америки в Моек-ву. Была арестована и во всём призналась работавшая на советскую разведку Лиз Бентли. Так что не всё шло гладко…»

Супруги Розенберг Джулиус и Этель

Нельзя забывать масштаб системы операций, которая была создана для получения информации из США. Более 200 агентов работало в этой системе. После создания Сталиным в 1944 г. Управления «С» — специальных операций, одной из важнейших целей которых было получение секретной информации от ведущих американских учёных, включая Роберта Оппенгеймера, Нильса Бора, Энрико Ферми и Лео Сцилларда. Под началом Судоплатова и Эйтингона работало около 40 нелегалов, нацеленных на лаборатории в Лос-Аламосе и Беркли. При таком количестве действующих агентов и при огромном объёме передаваемой информации возможно всё.

Тем более, что, как и во все времена, свою мрачную роль в работе разведки сыграло предательство.

В 1944 г. перебежал к американцам сотрудник АМТОРГа Кравченко: он знал немало о том, какую роль играет его фирма для прикрытия разведывательной активности вокруг атомных центров.

В сентябре 1945 г. стал предателем шифровальщик ГРУ Гузенко: он работал в Канаде. Вынесенные им из советского посольства материалы оказались весьма полезны для ФБР и канадской контрразведки. А спустя два месяца начала свои сенсационные разоблачения на допросах в ФБР Элизабет Бентли, которая созналась в том, что работала на Москву, и назвала десятки имён, связанных с ней людей в США. Благодаря откровениям Гузенко и Бентли, американским криптоаналитикам и удалось прочесть часть передаваемых агентами в Москву шифрованных материалов.

Апофеоз советской атомной программы, руководимой Маршалом Лаврентием Берия и учёным Игорем Курчатовым: взрыв термоядерной бомбы в 1953 г.

Что касается казни Джулиуса и Этель Розенберг, то, как справедливо полагал сам Джулиус, она была неизбежна — так же, как была неизбежна антикоммунистическая истерия начала 1950-х годов. И то, и другое было необходимо правящим кругам США, чтобы заставить народ примириться с войной в Корее и увеличить военные ассигнования. Кроме того, истеблишмент наглядно продемонстрировал левым силам, что за сотрудничество с СССР теперь будут сурово карать.