Эйтингон в Башкирии
В мае 1923 года Эйтингон был вновь вызван в Москву. Он прибыл на улицу Лубянка, прямо к «Железному Феликсу» и получил новое назначение — в соседний кабинет.
В центральном аппарате ОГПУ Эйтингон начал работу под руководством знаменитого Яна Петерса, начальника Восточного Отдела. Одновременно Эйтингон приступил к учебе на восточном отделении Военной Академии Генерального Штаба, которую закончил в середине 1925 года. Его однокурсниками были в те годы Чуйков и Голованов: один впоследствии проела-вился в дни обороны Сталинграда и стал Маршалом Советского Союза, а второй — Главным маршалом авиации.
Летом 1925 года Эйтингон был зачислен в Иностранный отдел (ИНО) ОГПУ и в октябре направлен — под глубоким прикрытием — в Китай. Там он на практике познакомился со сложностями работы в зарубежной разведке. Некоторые из операций, которые Эйтингон проводил тогда в Китае, были засекречены даже в 2000 году.
Для нас откровением стал рассказ о деятельности отца, который мы услышали из уст Павла Судоплатова в 1995 году. Мы встретились с ним по нашей просьбе, так как хотелось услышать то, чего тогда ещё никто не знал. Мы, по правде сказать, немало удивились, когда услышали, что в 1920-е годы в целом ряде стран уже действовали объединённые разведсети ОГПУ и разведуправления Генштаба Красной Армии, в значительной мере опиравшиеся на структуры Коминтерна.
Имея за плечами реальный боевой опыт, навыки агентурнооперативной работы и хорошее для того времени военное образование, отец смог в Китае отточить своё мастерство конспиратора, аналитика и разработчика сложных оперативных комбинаций.
Он работал в Шанхае, Пекине, а с 1928 года — резидентом в Харбине. Его агенты проникали, благодаря содействию местных ячеек компартии, в круги русской белой эмиграции, в органы местной власти и даже резидентуры иностранных спецслужб. Последние — особенно британская разведка СИС — были и противниками, и в какой-то степени первыми наставниками И НО.
Эйтингон в Китае. Первые годы работы во внешней разведке
Павел Анатольевич Судоплатов рассказывал нам, как отцу удалось, используя свои военные знания, предотвратить попытку чанкайшистов захватить советское консульство в Шанхае, какие дипломатические способности он проявил, когда до-бился освобождения группы наших военных советников, арестованных в Манчжурии.
П. А. Судоплатов в 1995 году. Последнее фото. Публикуется впервые
Все они потом вспоминали Эйтингона с глубокой признательностью.
В Китае Эйтингон работал в тесном контакте с другими советскими агентами. Например, завербованный им немец Рихард Зорге впоследствии стал широко известен.
Эйтингон и его коллега Иван Винаров, ставший по-еле войны крупным военным и политическим деятелем Болгарии, вступили в контакт с Зорге в Шанхае ещё в конце 20-х и получали от него довольно ценную информацию на протяжении последующих пятнадцати лет. Эта информация тщательно фильтровалась, так как было известно, что и немцы, и японцы подозревали, что Зорге — двойной агент, и нередко подбрасывали ему дезинформацию.
Весной 1929 года, после налёта китайской полиции на советское консульство в Харбине, Эйтингон был отозван в Центр. Но его приключения за рубежом только начинались. Вскоре он оказался на турецких берегах. В Константинополе он работал под легальной крышей дипломатического сотрудника. Туда его послали на замену бывшему эсеру Якову Блюмкину — тому самому, что убил германского посла Мирбаха. Блюмкин был прощён Дзержинским и даже послан за границу. Позже выяснилось, что Блюмкин продолжает контакты с высланным за границу Троцким. На этот раз ему прощения не было…
В Турции Эйтингон пробыл недолго. Тем не менее он успел восстановить резидентуру в соседней Греции. Дело в том, что в июне 1930 года к англичанам перебежал чекист Агабеков. Из-за этого предательства вся созданная советской разведкой в Греции сеть была уничтожена, и потребовалось особое умение, чтобы её возродить.
Следующая командировка у Эйтингона была в США. Он поехал туда вместе с Яковом Серебрянским, начальником Особой группы, для того, чтобы вербовать рабочих китайского и японского происхождения. Официальная позиция ОГПУ была такая: они, дескать, могли пригодиться в случае войны СССР с Японией, которая уже захватила значительную часть территории Китая и Манчжурию, а также для подготовки диверсионных актов против Японии и её судов в американских портах.
Разведцентр ОГПУ в Китае
Но кроме этой официальной позиции была и другая, в своё время обоснованная Эйтингоном: поскольку китайские и японские рабочие в США представляли собой самую угнетённую и нищую группу, к тому же не испытывавшую особой привязанности к их новой родине, в их среде можно было легко найти «нужный материал».
Параллельно с вербовкой китайцев и японцев Эйтингон занимался также внедрением агентов, которым предстояло долгое время быть глубоко законсервированными. Он переправил в США нескольких своих агентов, в том числе польских евреев, которые умирали от голода во Франции, и хорошо их законспирировал. Кстати, одним из агентов, которые были завербованы в тот период Эйтингоном, был японский художник Мияги. Вернувшись в Японию, Мияги продолжал работать на СССР и впоследствии стал одним из членов группы Рихарда Зорге. Эйтингон был не очень высокого мнения о последнем: он не мог ему простить того, что Зорге на допросе признал себя советским агентом.
Эйтингон вернулся в СССР в 1932 году. На короткий срок он становится заместителем начальника Особой группы, которой руководил Яков Серебрянский, затем — также ненадолго — возглавляет 8 отделение И НО. Но дальше начинается опять очень сложная и очень опасная работа.
Н. Эйтингон — заместитель начальника ИНО
Два года Наум Эйтингон работает в качестве нелегального резидента во Франции и Бельгии и около трёх лет — начальником Первого отделения И НО — иначе говоря, всей нелегальной разведки ОГПУ. Наиболее малоизвестным периодом работы Эйтингона является именно этот период — с 1933 по 1935 годы, когда он руководил нелегальной разведкой. В те времена работу с нелегалами называли «святая святых» разведки. До середины 30-х годов ему довелось побывать на заданиях в десятке стран, включая США, Китай, Францию, Иран, Германию и Польшу.
В период работы в США
Одним из самых важных достижений Эйтингона было создание нелегальной разведывательной сети в Америке, которая в значительной степени опиралась на еврейских иммигрантов, покинувших Россию накануне революции и сразу после неё.
Среди них были люди из Одессы, Харькова, Винницы, Петрограда и даже Гомеля, в котором он когда-то служил. Со многими из них он легко нашёл общий язык, с другими его свели родственники, давно обосновавшиеся в Нью-Йорке.
Далеко не у всех иммигрантских семей в Америке жизнь сложилась удачно, и Эйтингон смог им помочь. Кроме того, период депрессии в США лишил многие еврейские семьи почвы под ногами. Связи Эйтингона были им полезны, и они соглашались оказывать ему услуги.
Так закладывался фундамент разведывательной системы, которая, существуя параллельно с разведцентрами, базирующимися в торговых и дипломатических представительствах разных стран в США, обеспечивала на многие годы проникновение в государственные и научные организации Америки.
