Подполковник Шерхорн

По первому плану при приближении выходящей из окружения части Шерхорна немцы должны были открыть участок фронта. Однако вместо группы Шерхорна в прорыв вступали войска Красной Армии, которые, действуя в тылу у немцев, вносили бы панику и нарушали коммуникации противника.

Второй план состоял в том, чтобы принять в Белоруссии основной поток агентов абвера и обезвредить их как можно быстрее и проще.

Пришлось действовать по второму варианту — наступление советских войск было настолько мощным и стремительным, что ждать от немцев открытия участка фронта для Шерхорна было бессмысленным.

Поэтому главной задачей операции стал захват возможно большего количества вражеских агентов, особенно диверсантов-специалистов.

Все еще надеясь нарушить тыловые коммуникации советских войск, в воинскую часть Шерхорна немцы стали направлять диверсантов высокого класса, оснащенных сложной техникой.

Однажды прибыли даже рослые парни из спецподразделения СС, подготовленные самим Скорцени. Их встречал на взлетной полосе под видом немецкого офицера не кто иной как том самый Вильям Фишер (родители дали ему такое имя в честь Шекспира). Сам Скорцени тоже хотел прилететь со своей отборной командой и помочь Шерхорну, но ситуация на фронтах была такой, что уже было не до эффектных операций.

С конца октября 1944 г. Верховное Командование германской армии стало настойчиво требовать от Шерхорна подготовки посадочной площадки для посадки транспортных самолётов с целью эвакуации «раненых». Понимая, что посадка самолётов противника может привести к срыву операции.

В. Меркулов — руководитель органов государственной безопасности в последний период войны

Москва сначала затягивала игру, а потом стала сообщать, что части Красной Армии преследуют подразделения Шерхорна. Немцы долго раздумывали, стоит ли продолжать оказывать помощь обречённым подразделениям, но всё же сбросили оружие, деньги, а также листовки с прославлением Гитлера и предателя — генерала Власова. Последнее Эйтингон и его люди восприняли уже как глупую шутку.

Чтобы немцы не сомневались в существовании своих подразделений, оказавшихся в окружении в советском тылу, было сформировано ещё два полка-призрака под командованием пленных немецких полковников, согласившихся сотрудничать с советской разведкой.

Война уже шла на территории Германии, а немцы все считали, что воинская часть Шерхорна по-прежнему воюет в русском тылу. За храбрость, отвагу и выдержку подполковник даже получил от Гитлера «Рыцарский крест», а 25 марта 1945 г. на имя Шерхорна пришла телеграмма за подписью генерала-фельдмаршала Гудериана, в которой говорилось, что Шерхорн произведён в полковники. Гудериан выразил в послании «сердечные поздравления и пожелания дальнейших успехов» в трудной задаче, которую выполнял новоиспечённый полковник. Как ни лестно то было для Шерхорна, он знал, что погоны полковника он носить не будет никогда.

Последняя телеграмма на имя Шерхорна пришла, как это ни поразительно, 5 мая 1945 года! В ней командование вермахта советовало Шерхорну действовать по обстоятельствам. На простом армейском языке это значило: сдавайтесь, и как можно скорее. Но совет был запоздалым: это уже давно было сделано.

Пришла инструкция и «Максу» — Демьянову. В ней говорилось, что он должен как можно скорее распрощаться с воинскими частями немцев, которые находились в окружении и которым грозил неминуемый и долгий плен, и вернуться в Москву. Там «Макс» должен был что-нибудь придумать, чтобы сохранить себе жизнь и свободу, в крайнем случае — уйти в подполье. Намёк был достаточно ясен: ты ещё пригодишься, не всё кончено.

Любопытно, что когда ставший главой германской разведки Герхард Гелен передал разведывательные сети рейха со всеми его бывшими агентами американцам и англичанам, те дали индульгенцию даже тем, кто совершил преступления против их собственных стран, и использовали германскую агентуру, главным образом против России, ещё добрых два десятка лет. Но вот «Макса», которого им настойчиво предлагал Гелен, они включить в свою игру отказались. Они не поверили, что в СССР, — при филигранной работе НКВД, — могла существовать прогерманская монархическая организация, в которую Судоплатов и Эйтингон не внедрили бы своих людей. Поэтому от услуг бывшего аса абвера они отказались, и «Максу» не довелось работать ни с Сикрет Интеллидженс Сервис, ни с ЦРУ. 

Орден Суворова

Судоплатов и Эйтингон за операцию «Березино» были награждены Орденами Суворова. Это был первый и единственный случай в истории, когда разведчики получили орден, которым награждали исключительно полководцев.

Награждение таким орденом означало, что они принесли стране столько же пользы, сколько полководцы с сотнями пушек и многими тысячами солдат.

Существовало мнение, что работники аппарата государственной безопасности, как и их начальники — «коммунистические бонзы», купались в роскоши, могли себе позволить всё, что было недостижимо для простого человека в СССР.

Во времена Сталина такие действия руководящих работников карались довольно жёстко: чиновник, позволявший себе подобное, почти неизбежно лишался места, а порой и партийного билета.

Позднее появились «спецраспределители»: магазины, в которых можно было приобрести дефицитные продукты. Это, в сочетании с обслуживанием в закрытых поликлиниках, было самой важной привилегией высших государственных чиновников. Хрущёв превратил бюрократов в высшую касту, жившую по своим собственным, а не по государственным законам, и жировавшую независимо от состояния экономики страны.

Генерал Эйтингон и его семья жили во время войны более чем скромно. Муза не работала, так как сын Леонид был еще маленьким, а генерал редко находился дома: не успев приехать из одной командировки, он тут же отправлялся в следующую. Как следствие этого, с семейным бюджетом дела обстояли не лучшим образом.

И вот как-то раз Муза обратила внимание, что у маленького Леонида, когда он просыпается утром, гноятся глаза. Чтобы он смог их открыть, глаза приходилось промывать, и, поскольку это не могло её не тревожить, она отправилась с сыном в ведомственную поликлинику. Когда врач, осмотрев ребёнка, вышел к Музе, он был явно смущён.

— Этот мальчик сын генерала Эйтингона? — спросил доктор.

— Да, — ответила Муза.

— Мне очень неудобно вам это говорить, но у вашего мальчика сильный авитаминоз, — сказал врач. — Глаза у него гноятся из-за этого. Если не принять срочных мер, у него может наступить резкое ухудшение зрения.

Лёне 2 года

Напомним, что генерал Эйтингон в то время был заместителем начальника управления внешней разведки Министерства государственной безопасности СССР — главной секретной службы страны.

Вот что писал в своих воспоминаниях генерал Судоплатов: «Красивое лицо Эйтингона и его живые карие глаза так и светились умом. Взгляд пронзительный, волосы густые и черные, как смоль, шрам на подбородке, оставшийся после автомобильной аварии (большинство людей принимало его за след боевого ранения), — всё это придавало ему вид бывалого человека. Он буквально очаровывал людей, наизусть цитируя стихи Пушкина, но главным его оружием были ирония и юмор. Пил он мало — рюмки коньяка хватало ему на целый вечер. Я сразу же обратил внимание на то, что этот человек нисколько не похож на высокопоставленного спесивого бюрократа. Полное отсутствие интереса к деньгам и комфорту в быту у Эйтингона было просто поразительным. У него никогда не было никаких сбережений, и даже скромная обстановка в квартире была казённой».