— Пожалуй, — Верховный Хранитель заметно помрачнел, тяжело задышал, но вздохнул, улыбнувшись тепло и печально, — ты права, Возлюбленная Сестра. В возрасте, когда ты играла с куклами, Мерит и Ипи играли с судьбами царств и жизнями царей, кровь тех, кто пал по нашему велению, или от нашей руки, кровь тех, кто нам дорог, запеклась на губах Избранников. Да, мы с сестрою — ещё дети, пусть и Дважды Посвящённые, пусть и Избранные Вместилищем самими Нетеру. Посему…Не мешай Мерит-Ра ласкать тебя, как котёнка, посему Тути-Мосе, да живёт он вечно, подарил мне дорогую игрушку — новую пятирядную ладью… Прими нас такими, каковы мы есть. Может быть, ты что-то изменишь, Возлюбленная Сестра. Может быть.

— Прости, Ипи… — Нефру-Маат привстала на пальцах, крепко обняв супруга, — но… Не стоит считать меня глупой. Мерит-Ра оставила здесь Анх-Нофрет, дабы новую игрушку получил и Тути-Мосе, дабы меньше мешал союзу Избранников.

— У меня, как Верховного Хранителя, — Ипи-Ра-Нефер, и без того бледный, позеленел, — были свои замыслы, насчёт дочери Мери-Насира. Она довольно высокородна — мало кто, даже из наследных Шепсеров и Великих Верхних Земель, может похвалиться таким влиянием и древностью рода. Сеп Пер-Басти богат, и воинство её нома велико — в тысячу копий. Да и сама Анх-Нофрет довольно мудра, прекрасно разбирается в ядах и лично знает царя Нахарина, Хранители Трона не разбрасываются такими союзни…

Ипи не договорил и осел, сползая по стене. Нефру-Маат едва удержала Ипи-Ра-Нефера, аккуратно усадив Верховного Хранителя, впавшего в тяжёлое забытье, и тут же услышала крик царственной Мерит-Ра. Соправительница всегда чувствовала, что её брату плохо, хоть за десять шагов, хоть за десять итеру. Мерит явилась вместе с Усер-Мином, поднявшим молодого Хранителя на руки, и, без промедления, все трое поспешили в покои Верховного Хранителя Трона. Соправительница, едва поверенный Ипи уложил Дважды Посвящённого, приказала Усер-Мину оставить их втроём. Ещё сегодня, перед восходом Хепри, Ипи-Ра-Нефер был меж Западным и Восточным берегами, и сильный яд Анх-Нофрет, не смотря на противоядие Мерит-Ра ещё не покинул его тело. К тому же, Ипи немало утомился, пронеся на руках Анх-Нофрет через весь Ипет-Сут, и держа её на колеснице. Слова Нефру-Маат взволновали кровь высокородного сына Та-Кем, став последней каплей, хотя Мерит и не знала сего, но Ипи, с его невосприимчивостью к ядам ничто не угрожало. Почти — если от яда тростниковой кобры и кушитских бобов излечить было просто, то ракушка-лучница… Кто знает, как бы всё вышло, если бы Ипи с Мерит не употребляли её яд понемногу — ужаленные рыбаки Синих Вод никогда не выживали.

Царственная дочь Древней Крови присела на ложе рядом с Ипи-Ра-Нефером, лаская его тело и волосы, смотря на Закатную Корону Атум-Ра, и раскачиваясь в такт своим мыслям. Синие глаза Соправительницы, в пламени заката показались Нефру-Маат искрящимся расплавленным синим золотом, но, внезапно, глаза Мерит-Ра-Нефер увлажнились и на щеке появилась блестящая дорожка. «Нефер-Неферу, Прекраснейшая Маат, Владычица Истин, ответь той, кого избрала Ты Вместилищем, есть ли счастье пред ликом Ра, есть ли счастье для нас с Ипи?» — она шептала свои слова тихо, как молитву или священный текст, не переставая плакать всё так же беззвучно, смотря на далёкий закат, — «Ответь мне, Великий Херу-Хранитель, ответь, Прекраснейшая, за что наказали Избранием нас? Есть ли под небом счастье? Кто счастлив ныне — крестьянин, простолюдин, воитель, Жрец, Посвящённый иль Величайший? Но только не тот, кто Избран… И есть ли под небом счастье, ответьте, Нетеру?» — Нефру-Маат слушала слова Соправительницы, понимая отныне, как рождается песнь, но понимала и то, что этой песни Шаи не велел быть записанной. Никогда… Нефру-Маат слушала Мерит-Ра-Нефер с упоением, но дрожала и пыталась скрыть чувства, обуревающие её. «Есть ли под небом счастье… счастье…» Голос царственной сестры Ипи-Ра-Нефера становился всё тише, как эхо, лучи Атума заиграли красным золотом на хрупком теле Соправительницы, но, внезапно, Мерит-Ра охнула и упала на ложе без сил. Она потеряла много крови и ослабла не меньше брата, и Нефру-Маат решила возлечь меж ними, обняв, дабы согревать Мерит и Ипи, одновременно и следить за течением их крови. Едва Жрица Золотой прилегла, она вздрогнула, заметив в проёме юношу, но облегчённо вздохнула, узнав в нём Иосафа, который уже больше локона Хонсу жил и обучался во дворце Тути-Мосе.

— Иосаф? — Нефру-Маат всё же спросила незваного гостя.

— Да, достойнейшая Нефру-Маат, я Иосаф, который вскоре примет Рен Ре-Хми-Ра, как приказал мой… достойнейший Ипи-Ра-Нефер.

— Зачем пришёл ты, не видишь, потомкам Древней Крови нездоровится! — Нефру-Маат возмутилась.

— Я услышал слова царственной Мерит-Ра, да живёт она вечно, и хотел спросить тебя, правда ли, что ваши Нетеру столь же жестоки, как и бог нашего племени?

— Как смеешь ты, нечестивец, поносить Нетеру пред Посвящённой Жрицей и Хранительницей Таинства Крови!? — Нефру-Маат была вне себя.

— Прости достойнейшая, — Иосаф поклонился, — но как ещё назвать тех, кто причиняет своим Избранникам нестерпимую боль?

Жрица Золотой не нашлась, что ответить, сглотнула и крепко сжала веки, удерживая подступившие слёзы, ибо не должно показывать чувств пред презренным аму. Корона Атума взорвалась на горизонте Аменет.

Сегодня Тути-Мосе отправлялся в Те-Нетер, далёкий Пунт. Его корабли, выйдя из порта Синих Вод обойдут вдоль всего берега, повернув назад, на звезду Мер, и только там отыщут загадочную землю. Сколько будет длиться его поход — разведчики говорили, что не менее шести месяцев, но, главное, он уходит сегодня, со своим Воинством Тути через Путь Ужаса от Уасита к Синим Водам. А парой дней позже, Ипи Ра-Нефер, передав дела царственной Мерит-Ра, отправляется к гавани Менфи, где уже грузится на ладьи Ниб-Амена и его собственные корабли Воинство Маат, дабы идти к граду на острове за слонами и кедром, навстречу флоту коварного Бен-Мелека, желающего напасть на тех, кто не ждёт нападения. Что же, тем хуже ему самому, ибо Знаменосец Великой Зелени и Верховный Хранитель Трона готов.

Но что будет в Священной Земле без него и без Наследника? Две недели назад пропал Мефтет — кот Ипи и Нефру-Маат, это можно было бы просто счесть недобрым знаком для Тути-Мосе и Ипи Ра-Нефера, если бы не настойчивое ощущение, преследующее Ипи и Мерит-Ра, что кот Верховного Хранителя пропал не просто так. Вот уже шесть дней, как Хапи-Сенеб обрёл Хашет, против обычая, не дожидаясь погребения Пер-Амена, и, если старый Пер-Амен был осторожным врагом, то тщеславный Хапи-Сенеб, став Верховным Святителем Сокровенного, может начать действовать немедля. А Мерит-Ра остаётся одна… Он хотел бы приставить к ней в помощь Анх-Нофрет, ставшую Верховному Хранителю верной союзницей, пройдя Путём Ам-Дуат, но у Тути-Мосе были совсем другие планы. Фараон решил взять с собою на флагманскую ладью ту, кто когда-то была наречена ему, и, если бы не воля Самозванки, стала бы Соправительницей. А Ипи не разлучили бы с Мерит-Ра… Впрочем, — Ипи закончил и подписал ещё один свиток, уложив его в поясную трубку, — зачем думать о том, что могло бы свершиться. Пусть Тути-Мосе обретёт своё счастье, не с Тути-Анх, Посвящённой Имхотепа, так с дочерью проклятого Шепсера Мери-Насира, Ка которого уже гложет Стражница Амет, если такова воля Шаи. А ему пора повидаться с Наследником.

Тути-Мосе смотрел на выстроенные отряды воинства Тути, казавшегося несметным, хотя в нём было всего пять тысяч копий. Самое крупное воинство Священной Земли, созданное самим молодым Фараоном, в двадцать домов, с лучниками, усиленное отрядами мечников и колесницами. Впрочем, немногочисленные колесницы сейчас несли только военачальников и предводителей мелких подразделений, ибо, пройдя вдоль каналов, воинство вступит в саванну и бесплодную Долину Ра-Хенни, чтобы в четыре рассвета выйти к древнему порту и погрузиться на бесчисленные ладьи Знаменосца Синих Вод, а на кораблях колесницы будут только занимать место.