Тути-Мосе, полосуя копейщика по доспеху, пропустил удар в левое плечо. Удар древка не был столь силён, как досталось Ипи по шлему, — у Хранителя до сих пор всё плыло перед глазами. Но с каждым выпадом или отражением удара, плечо Наследника болело всё больше, а левая рука всё меньше повиновалась ему. Изловчившись, и нанеся удар тяжёлым мечом назад, вслепую, Тути-Мосе поразил соперника напавшего со спины, и, тут же, закрутил меч второго, чтобы ударить сверху. Но, вдруг, левую руку Наследника свело внезапной судорогой, и хопеш почти что поверженного соперника, случайно скользнув по мечу Фараона, полоснул его по плечу, казалось, надёжно прикрытому чешуйчатой бронзой рубахи. Наследник ничего не почувствовал, тут же нанеся ему сильный удар тяжёлым мечом, с замаха, под правую руку. Охранник едва устоял на ногах, но Фараона поразило другое: глаза верного воина выражали полное непонимание, вместе с неподдельным и безотчётным ужасом. Почувствовав, что рука едва удерживает лёгкий меч, а по коже течёт что-то тёплое, Тути-Мосе, повернув голову влево, понял причину этого взгляда. Внезапно, почти перед лицом Фараона просвистел длинный кусок дерева, далеко отбросивший, и, вероятно, сильно побивший главу Носителей Щита.
Ипи увидел, что Наследник ранен, мгновением раньше, тут же позабыв про своего соперника, размахнулся и бросил древко в противника Фараона. Конечно, тот был ни в чём не виновен, но стоило предостеречься. Бросив, он побежал со всех ног к Тути-Мосе. Совершенно не обратив внимания на то, что соперник, не успевший понять, что произошло, решил, что Хранитель Трона замешкался, и полоснул его хопешем по спине.
Наследник понял, что это было покушение — слугам, покупавшим у кузнецов мечи без заточки, намеренно подложили один острый, как бритва — он ведь даже не почувствовал боли в руке. И, к тому же, способный прорезать пусть тонкие, в сравнении с бронёй передка и даже спины рубахи, чешуйки рукава. Но, всё же — бронза не подвела Тути-Мосе: меч едва оцарапал его, когда мог и перехватить руку. Правда, Ипи интересовало другое, он не бросился к Фараону, а поднял меч, сорвав с заточенной части аккуратно припаянную тонкую медную фольгу, обнюхал, и, осторожно, несколько раз лизнул лезвие, старательно сплюнув.
— Слава Прекраснейшей, меч не отравлен, — Ипи Ра-Нефер оторвал кусок ткани от своего опоясания, и, надёжно, сжимая разрезанную кожу, перевязал руку Тути-Мосе, оглядел охранников, схвативших несчастного Ахти-Мута, которому не повезло выбрать меч, подложенный убийцами, — отпустите его, Ахти-Мут не виновен! Да что вы стоите, как изваяния Нетеру в храмах Уасита! Несите льняные бинты, который мы всегда берём с собой на охоту и учебные поединки, да разорвут вас твари Дуата! Зовите Посвящённых и врачевателей Братства Анпу!
— Спасибо, Ипи, Брат мой! Ты думаешь, это… Кто это, по-твоему? — Тути-Мосе посмотрел на свою руку, кровотечение почти остановилось, Ипи стянул его рану весьма ловко.
— Уже завтра ты вновь сможешь пробивать бронзовый лист в палец, Величайший. Только не отвергай помощь Посвящённых и целителей Анпу, они уже бегут к тебе со своими мазями, — Ипи указал головой в сторону лекарей. Но сейчас — сейчас нам предстоит решить вопрос много большей важности, Величайший Мен-Хепер-Ра! Ты меня спрашивал…
— Хат-Шебсут? Я и сам уверен, что это не она! Но кто? Неужто Первый-после-Величайшей, Сен-Мут, разделяющий ложе…хм… Фараона?! Или — этот приказ исходил от святителя Ипет-Сут?
— У тебя хватает сил глумиться надо мною, Тути-Мосе, мой названный Брат?! — улыбнулся Ипи, — и Сен-Мут, и старый Пер-Амен, слишком мудры для того, чтобы избрать самый ненадёжный из всех способов покушения. Фольга могла разорваться о другие мечи, никто не мог сказать точно, что хоть один из четверых мечников проведёт удар раньше, чем мы повергнем всех, тем более, опасен только удар по деревянному шлему, рукам и плохо защищённому горлу, а если удар придётся в броню, Наследник выйдет из игры, и… Наконец, шансы убить тебя этим мечом, и так ничтожно малы, но они ещё ровно вдвое меньше, ибо этот меч мог ранить меня, точно так же, как и тебя! И если бы Наследника хотели убить наверняка, этот хопеш был бы отравлен или заражён!
— Но, кто тогда? И зачем эта попытка, достойная глупца? — Тути-Мосе не мог уразуметь намёков Ипи.
— Я скажу тебе, — Ипи улыбнулся, — ведь не зря уже почти пять веков, ни Верховные Жрецы Амена, Херу и Атума, в разные времена бывшие Верховными Жрецами Та-Кем, ни Верховный Военачальник, а Хранитель Врат, Верховный Жрец Маат, и Ур-Маа — прорицатель Та-Кем носит Маат-Хетем: Печать Верховного Хранителя Трона, — на этот раз, в ответ словам Ипи, улыбнулся Тути-Мосе, — они не могли иначе. У тебя — воинства, сильнейшие на Престоле Геба, свой флот, который ты намерен многократно усилить. Тебе верны Храмы Херу, Тути, Атума, Усера, Хатор и Маат, а это — почти четверть жречества. Яд в чашу или стрела в спину — заветная, но несбыточная мечта твоих врагов. А это — никак не покушение на жизнь Величайшего, но верное покушение на чью-то власть.
— Псы Хат-Шебсут готовы перегрызть глотку друг другу? Ты хочешь сказать это, Ипи? — Тути-Мосе с хитрецой посмотрел на него, — точнее, зная её бессилие перед моей армией, они хотят управлять ею… Первый после Величайшей неуязвим для заговора, ибо, — Тути-Мосе и Ипи улыбнулись, — значит, кого-то прельстил Хашет Пер-Амена?
— Именно, мой Величайший названный Брат! — подытожил Ипи, поднимая своё боевое оружие, — к тому же, не так сложно выйти на того, кто задумал покушение — сейчас я кликну слуг.
— Погоди, мой Брат, Верховный Хранитель Трона! Казна Верховного Военачальника и Наследника-Соправителя не столь велика, и она уже на исходе, просто так Хат-Шебсут не даст мне ни кайта, она побоится, что золото будет обращено против неё, даже понимая, что моя сила не в золоте. К тому же, Маат-Ка-Ра и её возлюбленный Сен-Мут и сами опустошили казну, а мне нужно немало.
— Опять, Величайший Тути-Мосе? Мои люди уже давно ходят по Зелёным водам, собирая сведения о ценах и урожаях, меняют в городах Джахи золото на серебро, дабы купить в Та-Кем втрое больше золота. И много иного, чтобы перехитрить нечестивых торговцев Фенех и заработать для твоего флота, крепостей и воинств, когда Хранители Трона должны хранить тебя и Та-Кем от тайных и явных врагов, а не уподобляться торговцам!
— Истина твоя, Ипи Ра-Нефер, но я и не требую от тебя подобного. Ибо ныне сама Хат-Шебсут даст мне требуемое!
— Но, Тути-Мосе… — теперь пришла очередь Ипи удивиться, — ты только что говорил…
— Говорил, что казна пуста, что Маат-Ка-Ра слишком боится армии, дабы ещё укреплять её золотом. Но я не буду просить, Брат мой, Ипи! У меня будет товар, за который она заплатит столько, сколько, сколько будет угодно мне! — Тути-Мосе хитро прищурился.
— Ипи расшатал и вынул из пня свой малый меч и подозвал слуг знаком.
— О, Верховный Хранитель и Величайший Тути-Мосе, да живёте вы вечно, да хранит вас Сокровенный! — едва начал десятник слуг-подносчиков свою речь, как Ипи Ра-Нефер резко перебил его:
— Не вздумай никогда более называть Фараоном Наследника Тути-Мосе, ты видел, то, что сейчас случилось? Военачальники и охранники, которым мы можем верить — одно, но слуги, способные распустить язык, где не надо… — Верховный Хранитель смягчился, — и вправду, не стоит множить ненависть змей, пресмыкающихся при дворе Фараона Маат-Ка-Ра! — последние слова Ипи намеренно выделил. Может быть, слуги и подносчики оружия и не знают, кто именует себя Фараоном. Но всё же, кто-то мог услышать разговоры военачальников и охранников. Про Хат-Шебсут им тоже лучше молчать.
Ипи Ра-Нефер, оставив Фараона наедине с его мыслями, повернулся к слуге, который едва стоял на ногах. Ипи решил, что десятник просто напуган, хотя, Верховный Хранитель заметил, что подносчику нездоровилось ещё в Столице, увидев его на рассвете, перед поездкой в оазис, но не это было главным:
— У кузнецов каких братств, при каком Храме, ведь на них, — Ипи, присев, осмотрел клинок, ранивший Фараона, и ещё один тупой хопеш, поочерёдно отбросив оба, — ещё нет клейма мастеров, братств и Храмов, вы покупали неточечные мечи? Отвечайте, ибо этот путь ведёт к замыслившим убийство Наследника!
