Добра и зла нет, есть лишь целесообразность. Есть лишь что-то полезное тебе. Есть лишь что-то, что позволит тебе обрести свободу, что-то вопреки нормам человеческого общества. Добро – это правила, зло – то, что против них. И никак иначе.

И поэтому мне был нужен Айон, неидеальный, гордый, надменный, смелый и сильный, не признающий любви, не скорбящий о мёртвых, продолжающий двигаться вперёд вопреки всем и всему. Ведь только отринув свою связь с людьми, с любовью, что связывает тебя с порабощёнными Системой друзьями и родными, с нормами общества, заставляющими поверить в невозможность, а то и «аморальность» Мечты, ведь мол, это эгоистично, ты ведь стараешься только для себя, и приносишь обществу вовсе не пользу, а только вред… только отказавшись от всего этого, можно идти вперёд.

Я знаю, большинству людей не понять подобные чувства, чувства бунтарей, сражающихся с миром. И какого же было моё удивление, когда однажды я увидела отражение похожих мыслей….

На литературе мы проходили английский роман XIX века, «Грозовой перевал». Я ничего особенного не ждала от этого романа. Думала, что там описана обыкновенная, глупая любовь, которая занимает умы людей с самого начала… Системы.

Но всё оказалось совсем не так.

Это было что-то, похожее на мои собственные чувства, на мои ощущения Айона. Странная, мистическая, демоническая связь. Мне нравилась фраза, где героиня говорила, что любит своего любимого «не как источник радости, дающий наслаждение, а как всё моё существо. Как что-то необходимое».

Подобным образом любила я. Хотя, наверное, всё же несколько по-другому. Не как источник радостей, не как идеал, не как что-то отдельное, а как саму мою Мечту, всепоглощающую, вечную. Образ Айона для меня неотделим от образа самой Мечты, он её часть и иначе был бы мне просто не нужен. Его слова о Системе отражали мои мысли лучше всех других слов, они словно выражали наши сущности. Его и мою.

Айон для меня это сама Мечта, сама её суть, он неотделим от неё и иначе бы не был мне нужен. Вся Мечта, все его слова выражали его суть….

Мне нравилась в «Грозовом перевале» и та часть, где героиня называет своего возлюбленного «человеком волчьего нрава». Да, это просто прелесть. Не идеализировать кого-то, а знать всю сущность, всю несовершенную, но свободную сущность.

Любить не идеального принца, которого полюбят все, а любить бунтаря, бунтаря против всего – против общества и Системы, против добра и против зла, против морали, против любви, против всего, что так или иначе мешает на пути к Мечте. Того, для кого нет ничего важнее Мечты, и он отвергает все иные чувства, способные лишь помешать.

Герои «Грозового перевала» навсегда останутся для меня бунтарями, бунтарями против общества, против морали и религии, чужие для всех и всего. Они не такие, как мы с Айоном, вовсе нет, до нас им было довольно далеко. И всё же… пожалуй, они были началом нас. Их любовь была полна странной страсти, у нас с Айоном не могло быть любви вообще, лишь более надёжная, более крепкая связь – связь, фундаментом которой была Мечта и наша борьба. Связь, которую я чувствовала душой, лишь зная Айона, но ни разу не встретившись с ним. Но эту связь я уже ощущала всем своим существом, всем своим сердцем, душой и Мечтой. Потому что знала, что у нас одни идеи и одна борьба. Потому что знала, что мы с ним желали одного – смерти Системы. Любовь друг к другу здесь была бы лишь помехой в фанатичной преданности Мечте.

Вот чего хотела я, вот о чём мечтала, когда плакала на плече у Кэсси. О такой связи, которую уже чувствовала, чувствовала с Айоном. Связи болезненной, неприятной, но необходимой. Связи, которая позволит мне с кем-то идти к моей Мечте, с кем-то по-настоящему сильным, волевым, не останавливающимся ни перед чем.

И чем дальше, тем острее я понимала, что вряд ли смогу ощутить эту связь с кем-то, кроме Айона. Только в нём я видела настоящего война свободы. Только в нём.

Это и дарило мне ощущение безысходности, одиночества. Я всегда буду одна… чтобы не говорила Кэсси, она не понимает всей глубины моей проблемы. Я навсегда останусь одна, непонятая никем.

Мне не нужна любовь. Мне нужно понимание. Понимание всех моих взглядов и идей, понимание моей Мечты.

У чужой не может быть друзей. Не может быть настоящих друзей, потому что она никогда и никому не может рассказать всё, что творится у неё в душе. Но могут быть те, кто считает себя её друзьями и кого считают её друзьями все окружающие. Они часто причиняют боль, но с ними иногда можно развеяться. С ними можно на время забыть о своих проблемах, хоть случаи, когда твою душу так или иначе не задевают Системные мысли других случаются очень редко.

Но они были в моей жизни. Например, когда Кэсси пригласила всех нас в эти выходные кататься на лыжах.

У Кэсси была тётушка, у которой был небольшой коттедж за городом. Часто на зимние выходные она оставляла своей племяннице ключи, а сама уезжала. И тогда на выходные мы ехали к ней коттедж, который был полностью в нашем распоряжении. Тётушка доверяла нашему благоразумию, да и, впрочем, не зря. Конечно, я отрицала Систему и правила, но мне не нравилась бездумная, бессмысленная борьба, ведущая лишь к гибели. Многие люди, особенно подростки, считают, что если они могут напиваться, бить стёкла ради развлечения, избивать людей на улице, писать всякие дурацкие надписи в подъездах, спать со всеми направо и налево, то они являются свободными. Какая чушь!

Свобода в ущерб себе и месту, в котором ты бы мог жить – не настоящая свобода. Мне такая свобода не нужна.

И, думаю, Айону тоже.

Поэтому я всегда внешне оставалась «серой мышкой». Я не была той бунтаркой, какую обычно представляют, думая о бунтаре-подростке. Я не пила и не курила, ни разу в жизни не пользовалась косметикой, ни с кем не целовалась, не подпускала к себе парней даже на шаг, ненавидела вечеринки, сильно любила свою семью. В-общем, была прямо-таки идеальным образцом шестнадцатилетней девушки, которой можно доверять.

Да и Кэсси тоже.

Так что, ничего удивительного, что нам все позволяли оставаться одним. Правда, на этот раз, в эти выходные, с нами также ехали Мэрил, Тина и Хана. Но, пожалуй, из них троих сомнительным экземпляром была только Мэрил. Однако все остальные не любили «запретных развлечений», так что она одна, без нас, не могла набедокурить.

Вообще, я обожаю отдых в коттедже тётушки Кэсси. Обожаю кататься на лыжах. Кэсси любит любые виды спорта, я же очень неспортивна, но лыжи, всё же, единственный вид спорта, который мне нравится.

Когда захватывает дух, когда ты летишь вниз, с горы, ты чувствуешь себя свободной.

Но не только лыжи привлекают меня в этих выходных за городом. Просто за городом – это самое лучшее место на земле. Тебя не отвлекает душная суета и шум машин. Нет, там стоит тишина, лишь слышно как шурша, падает снег. Если он есть, конечно.

За городом воздух кажется прозрачным, ты начинаешь видеть чётче, кажется, замечаешь каждую иголку на ветках далёких сосен. Все твои чувства обостряются, каждая эмоция, каждое переживание куда острее звучит в твоей душе. Небо кажется гораздо ближе, сильнее, притягательнее, кажется, будто бы можно дотронуться до сияющего на нём астрального кольца. Ну, а виды, которые можно увидеть с гор, наполнены такой мудростью, красотой и тишиной, что каждый миг жизни кажется тебе наполненным смыслом.

Как замечательно идти по снегу на лыжах и наслаждаться всем окружающим тебя великолепием… чувствовать, как замерзают твои щёки, наслаждаться окружающей тебя свежестью, дышать ей, впитывать её в себя… впитывать в себя весь мир….

- Ой! – раздаётся позади меня крик, прервавший все мои размышления.

Я оборачиваюсь. Мэрил валяется на снегу, позади меня. Она не очень хорошо умеет кататься на лыжах и допускает ошибки. Я помогаю ей подняться.

- Ставь ноги не прямо, а раскосо, когда поднимаешься в гору, – объясняю я ей. – Тогда не покатишься вниз.