Когда глаза немного смирились со светом, Айон разглядел, что Эдельвейс сильно избита. На больном лице темнели синяки, губы были покрыты кровавой коркой. Девочка шла весьма странно, всё время морщась от сильной боли. Видимо, всё её тело было в рубцах от кнута.

- Попытка побега не удалась? – равнодушно констатируя факт, произнёс Айон.

Эдельвейс слабо кивнула. В глазах девочки стояли слёзы, а руки дрожали так, что она была вынуждена поставить фонарь, чтобы не уронить его.

Айон тихо вздохнул. Что и следовало ожидать.

- И, полагаю, ты побоишься вновь убежать? – спросил демон с лёгким презрением.

Судя потому, как Эдельвейс задрожала, и как потерянно посмотрела на него, ответ был утвердительным.

Слабый ребёнок, что ж ещё можно ждать от неё… жаль, что ему не удалось найти настоящего союзника. А ведь он же почти поверил, что такой союзник может существовать….

Эдельвейс потерянно сжалась на каменном полу, словно надеясь заползти в укрытие. Хотя, конечно, толку от этого не было никакого….

Айон ничем не нарушал молчание, лишь отстранённо, с лёгкой иронией, наблюдая за происходящим. Эдельвейс ещё так наивна… она не сможет спрятаться от жизни, не сможет убежать. Либо бороться, либо умереть – другого выхода нет.

Но у Эдельвейс, похоже, недостаточно сил, чтобы бороться….

- Там… всё по-другому, да? – нарушил тишину робкий, дрожащий голос ребёнка.

Айон сразу понял, о чём она говорит и кивнул.

- Там, по-крайней мере можно укрыться на время, – сказал Грешник спокойно. Всё же, несмотря на все «прелести» тюрьмы, так называемую «волю» он по-прежнему презирал. – Больше возможностей что-то сделать… хотя, конечно, до идеала далеко. Весь мир скован Системой. Но здесь, да и в других подобных местах, её скопление особо сильно.

Эдельвейс опустила голову, дрожа от панического страха. Ей так хотелось убежать куда-нибудь… но убежать было некуда.

- Я не могу ничего представить… не могу представить, как выглядит мир за пределами тюрьмы… – проговорила девочка несчастным, отчаянным голосом. – Я хочу увидеть его, но боюсь….

Айон иронично усмехнулся. Как она похожа на рабов Системы… рабов своего страха. Ведь страх – самый главный кнут. Страх наказания, пытки, религиозный страх перед адом, страх нарушить закон, страх быть не таким, как все, страх потерять уважение, страх потерять близких людей… всё это заставляет отступать, сдаваться, забывать Мечту. Даже тех, у кого есть знания. Страх делает людей марионетками…

- Страх – это ниточка, за которую тебя дёргают, – негромко проговорил Айон, глядя в отчаянные глаза Эдельвейс.

Девочка не то вскрикнула, не то всхлипнула и прижала руки к груди.

- Но как я могу выйти в тот мир, если ничего не знаю о нём? – умоляюще простонала она.

Айон, хмыкнув, тряхнул головой.

- Держись только за один принцип – никому не верь, даже себе, – жёстко проговорил Грешник.

Эдельвейс лишь снова всхлипнула, ещё больше сжимаясь в клубочек на полу. Айон вздохнул. Что и следовало ожидать… она совсем не способна бороться.

Девочка довольно долго сидела молча, вся сжавшись. Потом, наконец, подняла на Айона робкие глаза:

- Можно мне… помочь тебе?

Айон шумно вздохнул. Сегодняшняя пытка была несколько легче, чем предыдущие. Видимо, палачам уже тоже наскучило это весьма однообразное занятие, и они теперь просто механически выполняли свои обязанности.

Ведь видели, что это не производит на Грешника никакого эффекта.

Однако раны обработать не помешает.

- Как хочешь, – сказал Айон, прикрывая глаза.

Эдельвейс робко улыбнулась и одной рукой достала из-за пазухи пузырёк, намочив им тряпочку. Но руки так дрожали, что пузырёк упал и разбился.

- Ну вот… – проговорила Эдельвейс с жутким отчаянием. В глазах девочки блеснули слёзы.

- Не страшно, – спокойно сказал Айон. – Кстати, что это за лекарство?

Эдельвейс опустила голову, с трудом подавляя рыдания.

- Снадобья… они сделаны из трав, что росли здесь когда-то… – проговорила девочка сквозь всхлипы. – Оно досталось мне от моих родителей… не так уж много этих пузырьков… а я… не смогу сделать нового… – Эдельвейс отчаянно заплакала.

- Потому что лекарственные травы уничтожены? – спросил Айон с лёгким интересом.

Эдельвейс кивнула:

- Здесь же ничего не растёт… а я… не могу отсюда выйти… я даже не знаю, как эти травы выглядят….

Айон пожал плечами. Он уж точно не чем не может ей с этим помочь….

Эдельвейс ещё некоторое время постояла, грустно глядя на остатки снадобья. А затем взглянула на тряпочку с драгоценными остатками лекарства. Робкими, медленными шагами девочка приблизилась к Айону и приложила тряпочку к одной из его ран.

От её прикосновения по телу демона пробежала лёгкая судорога. Астральной энергии было слишком мало, чтобы с лёгкостью переносить ранения….

- Я… не сделала тебе больно? – робко, со страхом воскликнула Эдельвейс.

Айон чуть усмехнулся. Неужели, если он спокойно выдерживает такие травмы, какое-то лёгкое прикосновение может причинить ему боль?

- Нет, – коротко ответил Грешник, закрыв глаза.

Эдельвейс продолжила обрабатывать его раны. Айон молчал. Хоть снадобья и не хватило на всех, самые серьёзные раны, всё же, были обработаны.

- Так лучше, – тихо сказал Грешник.

Эдельвейс робко улыбнулась.

- Хорошо, – проговорила она.

====== Глава 13 ======

Вообще, осень – прекрасное время года. Огненные и золотые листья, запах дождя… мне нравится ходить по шуршащей листве и я ненавижу, что её убирают.

Но всё же я, как и все другие школьники, жду осени с раздражением и ненавистью. Хотя, думаю, любое бы время года стало ненавистным, если бы возвещало о начале школьных занятий.

А ведь эти глупые людские правила могут породить ненависть к осени на всю жизнь… каждый раз она будет казаться началом чего-то скучного, утомительного, мерзкого. И мешать радоваться и наслаждаться жизнью….

Я вздохнула, медленно шагая по асфальту. Я любила ходить медленно и ненавидела торопиться. А уж когда опаздывала и все мне кричали: «быстрее, быстрее!», я обязательно шла просто черепашьим шагом.

И я никогда не ездила в школу на автобусе. Это было против моей натуры. Множество людей, шумящих, болтающих… это вызывало лишь раздражение, ощущение давления общества и Системы. Чем меньше людей, тем лучше.

А ещё замечательнее, если их вообще нет….

Конечно теперь, когда мне исполнилось шестнадцать, я могла уже и водить машину, но я просто испытывала панический страх перед автомобилями. Особенно после того, как один из них меня сбил. Так что я добиралась до школы самым надёжным способом – пешком.

Я скептически усмехнулась. Школа… это, пожалуй, было самое ненавистное мне место на всей Земле. Я не могла понять тех, кто любит её едва ли не больше своего дома, кто жалуется, что если бы каникулы были вечны – жить бы стало скучно… глупая подстройка мыслей под Систему! Привыкшие жить по общей схеме, люди просто забыли о своих желаниях… и не знают, что делать, если им не скажут, что делать. Привыкшие уделять внимание ненавистному, они просто не знают, чего хотят….

Вздохнув, я перевела глаза на серое, мрачное небо. Многие идут в школу, чтобы после каникул увидеться со старыми друзьями… возможно, поэтому я и не понимаю их. Дружба… какое чужое слово для чужой. Даже если у неё и вроде как есть подруги, на самом деле они вряд ли ими являются… и ей совсем не хочется их видеть после каникул….

Наверное, уже ясно, что та, кто в конце концов возненавидела Систему и общество, не могла не быть в своё время изгоем. И я была им с начальной школы. Объект для насмешек, вечно не принимаемая в компанию, удобная мишень для издевательств… девочка, вечно плачущая в уголке. Девочка, у которой можно украсть вещи, написать ругательства на парте, которой можно плюнуть жвачку в волосы… вечный изгой.

Пока этой самой девочке, в конце концов, всё это не надоело. Нет, я так и не стала частью общества, я так и не завела себе друзей. Я просто научилась без них обходиться.