Она должна быть спокойной сейчас. Должна улыбаться. Быть может, ей и самой недолго осталось, но она была обязана внушить Крегину чувство покоя и умиротворения, чтобы он не почувствовал боль.
Обведя взглядом полыхавшую яростью и ненавистью трибуну, она поняла одно. Они никогда не победят. Никогда. Что бы они ни сделали с ними сейчас, влюбленные умрут, как мученики, а не как грешники. И пусть это видит весь мир. Двое стражей гвардии удерживали ее за руки в петле, еще один занес поблескивавший на солнце меч над головой Крегина. Лишь на долю секунды их глаза встретились, и она почти что искренне улыбнулась.
— Закрой глаза. Закрой их, любимый. Думай о весне, о теплом солнце и о моей улыбке.
Крегин послушно закрыл глаза, едва заметно кивнув в ответ девушке. За пеленой сомкнутых век он видел яркие блики солнца, светившиеся жизнью зеленые глаза и улыбку. Улыбку той, с кем не позволила состариться зловещая судьба. Но длилось это лишь один единственный миг. А когда он закончился, крик Лары: неистовый, горловой и надломленный, пронесся по песчаной арене. Девушка вырывалась, как раненое животное из силка, а кровь стекала с клинка стража на выжженный солнцем горячий песок.
Обернувшись в сторону Валерия-завоевателя, Лара окинула его яростным, исполненным презрения и желания убивать, взглядом. — Ты не знаешь и половины, Валерий-завоеватель. Убив меня и, быть может, мою мать, ты все равно не покончишь с нашим родом, и однажды Шиаддхаль взойдет на трон и свергнет тебя. Я буду вечно жить в моих дочерях, ты слышишь? Ты не победил. Ты не победил, убив Крегина. Ты не победишь, повесив меня. Ты не победишь, растоптав Изиду, мою мать, достойнейшую из королев. Рано или поздно Лара займет мое место и принесет тебе хаос и погибель, ведь именно моя старшая дочь — ключевая фигура древнего, как мир, пророчества о воцарении Ночи. Новая Шиаддхаль вновь вернет мою фамилию на трон, и подойдут к концу года гонений, нетерпимости и злобы. В Благодатной Долине воцарится мир, в котором не будет больше никогда ‘презренных’, несчастных и сломанных судеб тебе назло. Потому что ты можешь сломать. Но не сломить.
Ногти Лары из последних сил царапали руки стражей-гвардейцев и впивались им под кожу. Возникший, как из ниоткуда, палач в красном облачении с закрытым красной маской лицом покрепче затянул петлю на шее королевы эльфов.
— Заканчивай с ней, Боггарт. — Валерий-завоеватель махнул рукой палачу, презрительно скривившись.
Напоследок, девушка повернула голову в сторону трибуны и сквозь мириады искаженных ненавистью и презрением лиц, ополоумевших от ярости, отыскала глаза плачущей, словно ребенок, и шепчущей молитву всем богам с просьбой заступиться и не оставить дочь на пороге смерти, Изиды Шиаддхаль.
— Я виновна во всем, в чем меня обвиняют, мама. Но я любила этих мужчин. Один был всем для меня. Моей жизнью, моей песней. Я всегда хотела следовать за ним, мама. Жить и воспитывать наших детей в мире. Но противоречия и злоба не позволили нам обрести счастье. И тогда другой мужчина вошел в мою жизнь. Он — не зло, каковым все его считают. Да, он бывает груб и жесток, но он не заслуживает смерти. Он был моей опорой и поддержкой все эти шесть месяцев. Без него были бы мертвы не только мы с Крегином, но и наши близняшки. Я благодарна ему и всегда буду. Я виновна в том, что умею чувствовать. И в том, что даже под оболочками врагов и ’презренных’ вижу прекрасную человеческую душу. Прости меня за это. Я люблю тебя, мама, и всегда буду. Даже если смерть нас разлучит. Прощай. Надеюсь, что не навсегда, и мы еще встретимся. В Благодатной Долине даже в смерти видят что-то хорошее…
— Доченька. — Только и успела выдохнуть Изида, когда Боггарт ударом ноги открыл дверцу в помосте, а душный узел затянулся на шее эльфийки, с хрустом ломая ей шею. Золотоволосая королева эльфов повисла, подобно переломанной и изуродованной тряпичной кукле.
Изида громко вскрикнула и упала на колени. Мир перед ее глазами окрасился черными красками. В состоянии удушливого горя, женщина не заметила, как убийца ее единственной дочери с надменным видом встал над ней, распростертой и изувеченной горем.
Звуки его омерзительного голоса внезапно раздались в ее голове. — Совет семерых больше не считает мать предательницы имеющей право носить корону, Изида. Теперь я — полноправный король Благодатной Долины. А ты, либо остаешься в живых и выполняешь все, что я тебе скажу, приняв мою власть, как абсолютную монархию, либо разделяешь судьбу той, которой дала жизнь.
Отказываясь слушать жестокие слова и чувствовать, как Валерий-завоеватель с клоком седых волос срывает корону с головы королевы-матери, женщина, словно молитву, шепчет и шепчет вновь и вновь имя своей единственной, погибшей так рано дочери…
Дослушав последние слова Милены, я медленно встала с дивана. Мир пошатнулся перед глазами, начиная заплывать черными пульсирующими кругами. Владислав в последнюю секунду удержал меня от падения, но это никак не очищало его от того, что он совершил. Из последних сил давя злость, с ледяной яростью в голосе я прошипела. — Не смей прикасаться ко мне, ибо, ей-богу, я сейчас убью тебя. У меня была мама, которая любила меня и могла вырастить меня здоровой и счастливой, а ты убедил ее скинуть меня психопатке, которая разрушила меня, выжгла во мне все светлое и живое, что было. А потом ты предал мою маму, и ее повесили. И еще около двадцати лет ты врал, кто я на самом деле. Малодушно боясь, что когда я узнаю правду, я никогда не прощу тебя из-за того, что ты сделал с мамой. Нет. Убери свои руки. Или я за себя не отвечаю.
С трудом удержавшись на ногах, я позволила лишь Тефенсен подхватить меня и вернуть на диван. Выдохнув несколько раз, я оглядела всех присутствующих.
— Я приняла решение. Всех, кто со мной, я приветствую. Все, кто против, можете выметаться уже сейчас. На следующей неделе я иду в Благодатную Долину, свергаю узурпатора и предаю его смерти. Если моя настоящая бабушка еще жива, то я верну ей корону. Если нет, я займу место матери, как она и обещала Валерию. Совету семерых, который подверг Изиду Шиаддхаль наказанию за ошибки матери, я тоже покажу, где раки зимуют. Я готова надрать им задницы. Дэнелла натаскивала меня полтора года. У меня есть вся необходимая мне магия, навыки борьбы в рукопашной и на мечах. Я прикончу эту тварь на днях, и, если Тефенсен еще коллекционирует головы на лесных пнях, эту принести в качестве декора для меня честью будет. Я — Лара Изида Кармина Эстелла Шиаддхаль-Дракула, и я стану следующей королевой эльфов и всей Благодатной Долины… А теперь, позвольте откланяться. Мы слишком устали от избытка информации. Это все вместе еще нужно привести к общему знаменателю. Владислав, мы уходим.
Милена распорядилась, чтобы Прескотт нас проводил до дверей. Когда он покинул нас, а мой муж опередил нас с Дэнеллой, та схватила меня за руку и оттащила в угол.
— Какого?..
Она не дала мне договорить. — Прекрати злиться на мужа. Ты сама не своя. Он спасал тебе жизнь, как мог. Ваш враг сейчас Валерий-завоеватель. Сосредоточься на подготовке к свержению тирана. Помни все, чему я тебя научила. Я верю, что ты в силах его одолеть.
— Тебе-то какое дело, злюсь я или нет? — Практически на дыбы взвилась я. — Издеваешься или это такой сложный прикол?
— Он приходил ко мне. — Дэна практически вжала меня в стену. — Почти сразу после ночи у озера. Умолял меня подвергнуть его процедуре очищения, чтобы стать человеком и снова быть с тобой. Существование в качестве смертного он считает, в принципе, худшим из того, что с ним могло бы когда-либо случиться. А ради тебя он был готов отказаться от того, что ему дороже всего на свете — его вампирической сути. Да. Я не перевариваю его. Ко многим вампирам я отношусь лояльнее, чем к нему, потому что меня бесит не вампир в нем, а он сам, как личность. Но к тебе это не относится. Так что, прими к сведению и уважай. Это многого стоит. Пусть и обладая таким уровнем гордости, он никогда тебе в этом не признается, в том, что умолял меня позволить ему разделить жизнь с тобой. Жизнь слишком коротка, Лора, чтобы тратить ее на обиды…
