Гектор счёл такое высказывание наглостью и ложью. Руки его затряслись от желания врезать этой французской свинье, и если бы в кабинете не присутствовал Воробей, он бы это сделал. Джек решил, что пора ему вступить в диалог.

- Мой дорогой коллега сделал несколько удивительных открытий об образе жизни его покойной зазнобы. – принялся объяснять он, активно жестикулируя – О том, что мадам Эмма всегда мечтала стать актрисой, не знал никто, кроме него, и вот теперь оказалось, что так оно и стало. Мадам Эмма служила в английском театре, под псевдонимом Наталин д’Ормерьяк, и была настоящей знаменитостью, вы это знали?

- А разве этого кто-то не знал? – ещё больше удивился священник.

- Как видите.

Гектор не знал, чего ему хотелось больше, смеяться или плакать. Это существо с лоснящимися от жира щеками и с крестом на пузе, похоже, издевался над ним. Вероятно, он не стал раскрывать все карты потому что предвидел его реакцию, но не исключено, что сам имел виды на сокровища.

- Быть может, вам господин д’Амбуасье не знаком? – прохладным тоном спросил Барбосса.

- Нет, не знаком, уверяю вас!

- И про сокровища вы ничего не знаете?

- Какие сокровища?

- Бенедиктинских монахов, в Америку перевезённых при восшествии на престол Анри Бурбона.

Аббат вытаращил глаза и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не мог подобрать слов. Эти два пирата, особенно опекун дочери мадам Рушье, изрядно его напугали. Ответов на их вопросы у него не было.

- Месье, поймите меня правильно, - начал оправдываться он – я понятия не имею ни о каких сокровищах. Госпожа Рушье ничего подобного мне не рассказывала. Умоляю, поверьте мне!

Гектор испепелял священника взглядом. Мысленно де Керльон уже прочёл заупокойную молитву, то и дело, поглядывая на пиратское оружие. Он непременно обмочился бы, если бы перед выходом из дома не справил нужду.

- Господин аббат, лично я вам верю, - дипломатично заговорил Джек – но мой коллега – нет. В ваших интересах подобрать более веские доказательства того, что вы ни о чём не знаете, одних слов здесь будет мало, смекаете? Я, конечно, постараюсь удержать его от применения насилия, но всё остальное зависит только от вас.

Бросив испуганный взгляд то на одного, то на другого капитана, де Керльон лихорадочно соображал, что делать. Может, этот странный человек с золотыми зубами, что постоянно улыбается, выслушает его? По крайней мере, выглядит он не столь устрашающе, как тот второй.

- Я всё расскажу, месье, только прошу вас, не делайте мне больно. – промолвил он с мольбой в голосе.

- Вот видите, святой отец, вы можете быть разумным, стоит только захотеть. – доброжелательно ответил Воробей.

Получив относительную свободу, де Керльон уселся в кресло и налил себе воды. Немного успокоившись, он был готов к разговору. Оба капитана без слов дали ему понять, что внимательно его слушают.

- Прежде всего, дети мои, прошу меня простить, если чего-то не сказал сразу. – произнёс он – Я и подумать не мог, что вы не знали о занятии мадам Рушье и её сценическом псевдониме.

- Ваша неосмотрительность едва не вышла вам боком, господин аббат, хотя я и предупреждал о последствиях. – процедил Барбосса.

- Если тебе не интересно – встань и выйди. – одёрнул его Джек – Продолжайте, святой отец. – обратился он к аббату.

- Признаюсь, я сам был поражён тем, что Наталин д’Ормерьяк вовсе не Наталин д’Ормерьяк. Она пришла ко мне приблизительно за месяц до смерти, и попросила стать её душеприказчиком, а также разыскать месье Барбоссу и поручить ему от её имени опеку над мадмуазель Сюзанной.

- А что вообще она о себе рассказывала?

- Месье, это тайна исповеди. Если я посвящу вас в подробности – я нарушу клятву, данную мадам Рушье перед лицом Господа.

- Боюсь, господин аббат, сейчас это не имеет никакого значения.

- Увы, я не могу открыться, ибо в таком случае запятнаю свою душу. Нет, месье, по правилам тайна исповеди нерушима и неприкосновенна.

- Вы сейчас не в том положении, чтобы ссылаться на правила.- ледяным голосом вставил Барбосса.

- Ой, Гектор, тебе вечно что-то не нравится! – взвизгнул Джек – Только у меня беседа наладилась, как тебе понадобилось осклабиться.

- Замолчи по-хорошему, не то я тебе это устрою. – услышал он в ответ.

- Тише, господа, тише! – предпринял попытку утихомирить капитанов аббат.

Оба пирата немного присмирели, но с удовольствием закатили бы драку. Воробей принял невозмутимый вид, словно ничего не произошло и снова обратился к де Керльону.

- Святой отец, подумайте хорошенько. – промурлыкал он – Рассказав нам о содержании исповеди госпожи Эммы вы не запятнаете свою душу. Вы поможете уберечь от беды малышку Сюзанну. Разве не с этой целью вас посещала мадам Рушье? Разве вы не сочувствуете бедняжке, оставшейся совсем одной и на попечении вот этого индивида? Мадмуазель Сюзанна отчаянно нуждается в помощи, и разве вы откажите ей? Вспомните о христианском милосердии, ведь уж кто – кто, а вы, в смысле, люди вашей профессии, должны распространять его в первую очередь.

Аргументы, приведённые Джеком, оказались достаточно сильными. Аббат задумался. Ему не хотелось нарушать тайну исповеди, но желание помочь сироте разгоралось в его сердце неистовым пламенем, особенно после убедительных речей Воробья. Тщательно обдумав все дальнейшие слова и действия, де Керльон всё же решил сделать так, как его просят пираты. Вернее, один из них.

- Мадам Рушье приходила ко мне на исповедь. – начал рассказывать он – Сперва она открыла мне своё настоящее имя. Потом рассказала о том, что у неё есть дочь, о существовании которой никто не знает. Когда я спросил, что побудило её вступить в брак тайно, мадам ответила, что никогда не выходила замуж, а с отцом её ребёнка состояла во внебрачной интимной связи, хотя и непродолжительной. Мадам показала мне свидетельство о крещении её дочери и просила меня не выдавать её властям за то, что она была любовницей известного пирата. А чуть позже она явилась с другой целью. – де Керльон грустно вздохнул – Мадам Рушье сказала, что чувствует, что скоро предстанет перед Господом. Она слёзно просила меня разыскать отца мадмуазель Сюзанны и передать девочку под его защиту. Также она просила передать ему… то есть, вам, месье Барбосса, сундук с личными вещами, а так же заклеенный лист бумаги, вероятно, какое-то письмо. Вы только не подумайте, что я ознакамливался с его содержимым, нет. Я и сейчас не знаю, что это было. – священник перевёл дух прежде, чем закончить – А через несколько дней мадам Рушье обнаружили в собственном особняке. Её тело болталось в петле на люстре… Печальное зрелище… Бедная Сюзанна сперва не поверила мне, когда я сообщил ей эту прискорбную новость, а затем кричала от горя, захлёбывалась слезами, когда увидела тело матери в саване.

Гектор представил себе описываемую аббатом картину, и невольно ощутил то же самое, что и Сюзанна, когда застала мать мёртвой. Конечно, бурную реакцию девчонки оправдать мог кто угодно, но вот сам капитан… Ему не хотелось в это верить, но чувство понимания прочно поселилось в его душе, и внутренняя злость бесилась от того, что уступает место чему-то другому, неизведанному… Продолжать разговор с де Керльоном стало невыносимо.

Джек бросил взгляд на соперника по «Жемчужине». По его реакции он догадался, что пора сворачивать столь щекотливую тему.

- И ни слова про сокровища? – наигранно весело спросил он.

- О сокровищах, месье, я узнал полчаса назад от вас! – ответил аббат – А что, по-вашему мадам Рушье могла повеситься из-за сокровищ?

- Всё, уходим отсюда. – неожиданно агрессивно выпалил Барбосса – Слышал меня, Воробей?

Джек молча покивал головой, скривившись и прищурив глаза. Спорить с этим упрямцем – дело рискованное, особенно когда он в плохом настроении.

- Если вы не против, господа, я тоже уйду. – промолвил де Керльон – Я опаздываю на мессу, и мне не хотелось бы огорчать прихожан.

- Мы не против, ибо ваша святая рожа нам опостылела! – рявкнул Гектор, схватив Воробья за руку, и уволакивая его за собой.