Всё это продолжалось ровно до тех пор, пока мне не стукнуло десять лет. В тот год отец погиб в пожаре на стройке, и я осталась на попечении мачехи. Тут-то и открылось её истинное лицо. Эта женщина не выждала из сорока дней траура, и привела в дом любовника. Насколько помню, мужчины у неё стали сменяться периодически. Мачеха стала вести распутный образ жизни, спускать в карты огромные суммы денег, но виски и вина у неё не переводились никогда. Постепенно состояние отца всё уменьшалось и уменьшалось, так что ей пришлось уволить почти всех слуг, а потом она начала продавать украшения моей матери. Причём свои берегла, словно святыню. Даже верфь, которая кормила нас, отдала на торги, будучи отвратительным коммерсантом.
Ну а что касается меня, то я стала игрушкой в её руках. Она стала вымещать на мне злобу и обиды, могла запросто оттягать меня за волосы потому, что её бросил очередной любовник. Довольно часто я видела её абсолютно пьяной, а после смерти отца она начала курить, и во время пребывания в скверном настроении могла швырнуть в меня трубку. Один раз натравила на меня собаку, и мне повезло, что псина всего лишь пару раз оцарапала меня и несильно хватанула зубами за колено. После этого случая я стала желать этой женщине смерти. Поэтому я не выношу запаха табака и всей душой презираю виски.
Когда мне было четырнадцать лет, однажды я нашла на улице маленького бельчонка. Я подобрала его и принесла домой. Я нашла в кладовой старую клетку для птиц и поместила своего только что обретённого питомца туда, решив, что завтра обязательно найду ему домик получше. Но вечером мачеха вернулась с очередной гулянки в невменяемом состоянии. Увидев на столе клетку с белкой, она пришла в ярость. Не знаю, откуда она его взяла, но в её руках оказался пистолет. Эта женщина открыла клетку, и когда ничего не понимающий зверёк побежал на прогулку, она выстрелила в него у меня на глазах. Я впала в истерику, назвала мачеху стервой, негодяйкой, потаскухой и сукой, прокляла её. Та в свою очередь пригрозила мне, что следующая пуля полетит в меня, если я не заткнусь. Я не сказала больше ни слова, лишь похоронила белку в саду.
В ту ночь я проснулась от того, что с меня сорвали одеяло и стащили на пол. Моя мачеха превратилась в бешеную фурию, подозреваю, она напилась ещё сильнее. Она била меня так, словно пыталась выжать из меня кровь для приготовления вина, как сок из винограда. Ведьма схватила меня за лицо, но я смогла укусить её, только так и вырвалась. Эта женщина бросила в меня что-то тяжёлое, но промахнулась и попала в зеркало. Мачеха набросилась на меня снова, но я успела схватить осколок. Я вонзила его ей в грудь. Она пошатнулась, а я воспользовалась её замешательством и ударила снова, затем ещё раз и ещё раз. Женщина упала на пол, а я продолжала бить её осколком. Только поняв, что колю бездыханное тело, я остановилась. Мои руки, лицо и грудь были залиты кровью, поток рвоты вырвался из меня наружу. Как назло, в комнату вошла служанка, разбуженная шумом. От увиденного она впала в ступор, замерев от страха, а я решила действовать на опережение и бросилась на неё, чтобы та не донесла на меня. Служанка сопротивлялась недолго – я зарезала и её.
Стоя посреди залитой кровью комнаты, я осознала, что натворила. Теперь мне грозила виселица за двойное убийство, а расставаться с жизнью я не хотела. Я схватила пару вещей с собой, окровавленную сорочку бросила в печь, умылась и бросилась наутёк из дома. Прибежав в порт, я стала подслушивать разговоры моряков, прикидывая, есть ли у меня шансы попасть на какой-либо корабль зайцем. Наконец мне удалось пробраться на борт судна, идущего в Бостон.
В Америку я плыла, прячась в трюме, мучаясь от голода, дыша миазмами и справляя нужду там же, где и сидела. Это продолжалось ровно до тех пор, пока тот корабль не захватили пираты. Меня выволокли на палубу в качестве трофея, грязную, провонявшую потом, мочой и рвотой. Моя жизнь повисла на волоске, но за меня вступился капитан. Он забрал меня на своё судно и держал там сперва в качестве служанки, а затем, через пару лет, сделал наложницей.
Сюзанна слушала рассказ Хелен и невольно представляла себя на её месте. Ей показалось, что именно эта женщина в данный момент ближе всех ей по духу. Шотландка выдержала паузу и продолжила.
- Сюзанна, я знаю, каково жить в аду. – тихо сказала она – Поверь, я тебе не враг. Я понимаю всю твою боль, поэтому прости, если обидела тебя. Я приложу все усилия, чтобы ты не разделила мою судьбу.
Капитанша протянула руку художнице. Та не сразу решилась взять её, но их пальцы переплелись между собой, рыжая осторожно повернулась к собеседнице. Она заглянула ей в глаза, едва сдерживая слёзы. Девушка изо всех сил хотела верить в искренность слов пиратки.
- Ты спасёшь отца? – спросила она с надеждой.
- Можешь не сомневаться в этом. – прошептала Хелен в ответ.
- Тогда я прощаю тебя. – выдохнула Сю.
Мюррей ласково улыбнулась и сжала руку дочери Барбоссы. Теперь она была уверена в том, что между ними растаяли льды.
- Друзья? – нежно спросила пиратка.
- Друзья. – утвердительно кивнув, ответила художница.
Теперь девушки могли обняться, как настоящие подруги. Сюзи отныне могла рассчитывать на помощь и поддержку Хелен в любой ситуации.
- Да, могу я попросить тебя кое- о чём? – неожиданно спросила Мюррей.
- О чём же?
- Если у тебя когда-нибудь родится дочь, не называй её Эмбер. Прошу.
- Так звали твою мачеху?
- Да.
Джек Воробей и компания поджидали снаружи. Эксцентричный капитан прильнул ухом к двери, надеясь подслушать разговор, для чего держал суетящегося Гиббса на расстоянии, чтобы тот не шумел и не отвлекал его. Джойс, Лессар и Лео стояли немного в стороне и гадали, что происходит с той стороны.
- Ну, есть что-нибудь? – поинтересовался Грегори.
- Ничего не слышу. – ответил Джек – Не шумите там. – едва сказав эти слова, развесёлый пират изменился в лице – О, сейчас слышно.
- Что именно? – спросил Гиббс.
- Что сюда идут.
Птах отскочил от двери за секунду до того, как из помещения вышли Хелен и Сюзанна. Они выглядели так, будто способны вдвоём свернуть королевскую династию. Пираты не узнавали одного из своих вожаков и дочку другого.
- Знаете, мэм, вам сейчас не хватает конях и доспехов. – выдохнул Грегори – Серьёзно. Вы выглядите так воинственно, что я не рискнул бы сейчас связываться с вами.
- А я с мисс Сюзанной. – добавил Гиббс.
- Ладно, дамы, вы хотя бы пришли к консенсусу? – спросил Джек.
- Да, пришли. – ответила Хелен – План уже есть, и участвуют в операции все. Меч возьмёт каждый.
- И я? – осторожно полюбопытствовал Франсуа.
- И ты. – последовало в ответ.
Сюзанна лишь бросила гордый взгляд на Лео. Тот жестом дал ей понять, что готов следовать любому её приказу. Дочь Барбоссы утвердительно кивнула и подмигнула ему. В том, что милый сердцу друг поможет ей в трудную минуту, у неё сомнений не было.
***
Элизабет с трудом дотянулась до окошка на стене. Держась за ржавые решётки, девушка немного подтянулась вперёд, ведь как бы ни было удобно сидеть на плечах Барбоссы, но всё же, чем ближе обзор, тем лучше для смотрящего. Бывшая королева пиратов огляделась. Ничего примечательного она не увидела.
- Ну как? – спросил Гектор – Видно что-нибудь?
- Нет, - разочарованно выдохнула Бесс – одни стены, а внизу, кажется, караул.
- Час от часу не легче. – проворчал капитан, опуская напарницу вниз.
- Возможно, море в противоположной стороне.
- Или в той, откуда нас вели, а в этом случае всё становится куда хуже, чем я думал.
Узники форта Королевы Изабеллы начали обдумывать план побега ещё с того момента, когда Мигель-Луис де Гонсалес запер засов на двери их камеры. Испанец словно нарочно выбрал для них самый холодный и сырой каменный мешок. Куча соломы в углу, которую пришлось поделить на двоих, маленькая лампада, висящая на стене, кувшин с водой – вот и всё, что находилось в помещении. А также толстая круглая плита, в которой располагался нужник, и именно это место смущало авантюристов, они даже передвинули солому подальше, чтобы та окончательно не провоняла. Ветер дул в жалкое зарешеченное окно и Элизабет постоянно вздрагивала от холода, так что её товарищу пришлось уступить ей свой камзол. Единственной возможностью согреться было поддержать руки у лампады.
