Внизу обнаружилась одна лишь Нуара, которая увлеченно беседовала с новоприобретенным другом. Заяц кособоко сидел на столе и угощался хлопьями из рук хозяйки.

— А где папа? — Хэлен поцеловала дочь в пушистую макушку и насыпала хлопьев себе. Молока, правда, не оказалось, пришлось заливать их соком.

— Не знаю, когда я проснулась, его не было. Мам, ты что, в ванной уснула вчера? — Нуара отвлеклась от игрушки и пытливо посмотрела на мать.

— Да, — коротко соврала Хэлен, припомнив простыню, в которой проснулась.

— Ясно, — как-то очень многозначительно протянула звонким голосом девочка, - Мам, а можно я к Кристофу схожу?

— Наверно, можно.

Нуару как ветром сдуло, даже дверь не хлопнула. Растерянная Хэлен села за стол, автоматически сгребла ладонью рассыпавшиеся хлопья и отправила в свою тарелку. То, что эти хлопья уже ел заяц нисколько её не беспокоило.

— Привет, соня, — пророкотало от двери.

Дэро стоял, прислонившись к косяку и улыбался.

— Привет, — от неожиданности Хэлен вздрогнула и пролила на стол сок из ложки, которую подносила ко рту.

— Выспалась? — он не торопился подойти ближе, просто разглядывал ее, внимательно изучая детали одежды, волосы, небрежно собранные в хвост, руку, с которой рукав сполз почти до локтя, обнажив знакомые ему тонкие беловатые шрамы, едва заметные в тусклом утреннем свете, падавшем из-за его спины.

— Да. А ты? — Хэлен слегка смутилась под таким упорным взглядом.

— Ты же знаешь, я мало сплю. Хэлен, я тут подумал, что тебе будет скучно все дни вертеться около плиты, что тебе нужно что-то еще, — он говорил и мягко наступал от двери, не сводя с нее глаз, не моргая, не отпуская ее взгляда, — Пойдем.

У Хэлен по спине побежали мурашки, она торопливо отодвинула тарелку и поднялась со стула.

— И что же ты придумал? — она и сама не понимала, почему дрогнул голос и захотелось отступить от него прочь.

— Увидишь, — Волк указал взглядом на дверь в гостиную.

Девушка неуверенно улыбнулась и шагнула к двери, всей спиной ощущая его близость, внезапно показавшуюся опасной. Они прошли гостиную насквозь, потом небольшой кабинет, совершенно темный, и оказались в просторной почти круглой комнате. Черные тяжелые бархатные портьеры заслоняли мрачными каскадами заколоченные снаружи окна, между окон горели небольшие светильники, наполняя комнату мягким, приглушенным светом, отбрасывая матовые блики на черный дубовый паркет.

— Это что за место? — ахнула восхищенная девушка.

— Здесь в прошлом танцевали дамы со своими кавалерами. Теперь можешь танцевать ты. При одном только условии…- он осторожно подтолкнул Хэлен в центр зала и прикрыл тяжелые двери, которые даже не скрипнули под его руками.

— Каком условии? — Хэлен уже чувствовала внутри знакомое волнение, которое возникало в ней всякий раз, когда ей предстояло танцевать.

— Ты не будешь приглашать на танец Сатану, — девушка вздрогнула от этого голоса и обернулась. Она не слышала его таким никогда прежде. Угроза, что явственно звучала сейчас, не была прикрыта мягкой поволокой похоти, которая прежде делала его угрозы скорее любовной игрой, нежели, чем-то по-настоящему пугающим.

— Я не специально это сделала тогда…

Волк молчал и все так же сумрачно смотрел на замершую посреди танцевальной залы девушку.

— Станцуй теперь для меня, Хэлен, — и имя прозвучало как удар пощечины в трепетном полумраке плохо освещенной комнаты.

— Что станцевать тебе? — голос плохо слушался ее, как и все тело.

— Решай сама. Или ты совсем разучилась это делать? — он опять улыбался, презрительно, равнодушно.

Хэлен вспыхнула, хотела было что-то сказать, но стушевалась и отошла от него подальше, отвернулась, прикрыла ладонью глаза.

— Здесь нет музыки, — выдавила через силу она.

— В подземелье ты как-то справилась сама…- напомнил Волк, скрестив руки на груди в ожидании.

Ни звука не нарушило тишины. Волк смотрел на ее шею, высокий затылок, голубая лента запуталась длинными концами шелка в прядях волос, хрупкие плечи, рука, прикрывающая ее разочарование и обиду.

— Танцуй, Хэлен! — прошипел он сквозь зубы.

Она молниеносно развернулась и, не глядя на мужчину, опрометью бросилась прочь. Он преградил ей дорогу.

— Куда это ты? — больно ухватил за запястье, стиснул до хруста, разворачивая к себе.

— Пусти! — так же гневно прошипела в ответ Хэлен и попыталась вырвать руку.

— Я хочу, чтобы ты танцевала!

— Зато я не хочу! — в серебряных глазах полыхала ярость.

Волк, не помня себя от злости, схватил ее за вторую руку и вдавил в острое ребро косяка.

— Не смей…- хрипел он, клонясь все ниже.

— Это ты не смей! — Хэлен отчаянно вырывалась, чувствуя, как он медленно ломает ей руки.

Он отпустил одно запястье, но лишь для того, чтобы ухватить ее за горло.

— Хочешь жить — танцуй! — и оттолкнул обратно в центр зала.

Хэлен оскользнулась на паркете, неловко упала, ударившись коленом и локтем, задохнулась от новой боли.

— Танцуй, Хэлен! Или тебе обязательно нужен партнер?! — оглушительно рычал Волк, наступая на поверженную девушку, которая в ужасе смотрела на своего мужчину, не узнавая его.

— Танцуй! Я хочу, чтоб ты танцевала для меня, наконец-то! И посмотрим, так ли ты талантлива, как говорил о тебе Сатана!

Со всех сторон грянуло, выбив пыль из старинных гобеленов, язычки пламени в газовых рожках дрогнули в унисон.

— А что, если тебе не понравится то, что я станцую, Волк, — Хэлен поднималась с пола, не замечая помятых рук.

Вот сейчас, в эту минуту, он узнал ее. Ту, другую, женщину, что спала до времени; Богиню, которую запихнули в подвал души и не выпускали. Она даже не смотрела на него, прислушиваясь к тому, что звучало, кажется, во всем мире сейчас. Женский, хрипловатый голос выпевал давно знакомые ему слова… Волк оскалился, вздыбил шерсть на загривке, понимая уже, о чем она хочет рассказать, как ударить его.

Перестань путать меня, любимый…

Своими желаниями и мыслями,

Своими обнадеживающими объятиями.

Неужели ты не понимаешь, что

Я должна пройти через это? ..

Девушка почти не двигалась, низко опустив голову, она лишь слегка вторила ритму, позволяя музыке взять над ней верх. Волк же жадно наблюдал, ловя каждое движение, не вслушиваясь в слова песни — он знал их и без того.

Ведь я принадлежу месту, где никто

Не переживает и не любит,

Где нет света и нет воздуха,

Это место носит имя «ненависть»

Я вернусь в город страха.

Она откинула голову, обнажая молочно-белую шею с дрожащей жилкой пульса, который своим биением, рождал на коже едва заметные холодные искры. Прикрыв глаза, она медленно покачивалась в такт, не замечая того, что Волк осторожно двинулся к ней, низко опустив голову. Если бы она видела его сейчас, то подумала бы, что он готовится к броску, что он затаился перед нападением. Но Богине было безразлично все, кроме хлынувшей музыки.

Я притворяюсь мертвой

И это спасает от боли.

Он схватил ее за плечи, встряхнул с силой, пытаясь вернуть в эту реальность, где он был Хозяином.

— А-ну вернись! Не смей этого делать!

Хэлен словно бы очнулась, но не вздрогнула, не прекратила своих неторопливых движений.

— Что не так, Волк? Не нравится? — слова ее равнодушно падали на пол, губы слегка подрагивали, сдерживая то ли слезы, то ли смех.

Дэро не отвечал, вглядываясь в серебряный лед глаз. Ладонь взметнулась, легла чуть ниже серебристого затылка, смяла и без того хлипкий хвост. Такая маленькая она, тонкая шея идеально легла в широкую ладонь, сожми пальцы и хрустнет под ними, убивая.

— Почему ты не защищаешься? — он ждал ответа, не отпуская.

Глаза Хэлен затуманились, словно она вспоминала что-то, наконец, она улыбнулась через силу и выдавила, стараясь не обращать внимания на судорожно сжатые пальцы, что оставляли на руке кровавые подтеки:

— Ведь я умею только убивать, я совершенно не умею драться, — и потух в глазах жестокий серебряный огонек, замолкла музыка, спрятавшись в мягкие волны бархата. Хэлен как-то сразу сникла, уступив безжалостной волчьей хватке.