- Это тебе,- так же удивился старик.

- Мне? Он не живой, вроде...- вертела в руках игрушку непоседа, разглядывая со всех сторон.

- Конечно, не живой, – все больше удивлялся Кристоф, – Он игрушечный.

- А что с ним делать? – подняла карие глаза девочка.

- Э-э. Играть. Можешь, наверно, брать с собой в постель, чтобы он прогонял разных монстров от тебя во сне...- обескураженно пытался объяснить назначение игрушки Кристоф.

- Каких монстров? – снова удивилась кроха.

Старик молчал. Только сейчас он подумал, что родня девочки с материнской линии пострашней любого монстра, какими пугали непослушных детишек.

- Это чтобы к папе с мамой спать не бегать, – подсказал появившийся в дверях Дэро.

Нуара подозрительно посмотрела на отца, словно давая ему понять, что заяц ну никак не может заменить ни которого из родителей.

- Но если тебе не нравится, я могу подарить его какой-нибудь другой девочке, которая будет рада этому зайцу, – Кристоф хитро сверкнул глазами и протянул к игрушке руку. Нуара тут же отпрянула, прижав ушастого к себе.

- Нет-нет. Он мне очень даже нравится. У меня раньше не было таких игрушек, – она снова осмотрела зайца с головы до ног, потрогала пальчиками янтарные пуговицы глаз.

- А какие же у тебя были? – спросил Кристоф, взваливая на плечо сумку с какими-то вещами и направляясь в дом.

- Ну...- задумчиво протянула девочка.

- Она в месяц разобрала стиральную машинку голыми руками. Вот какие у нее были игрушки,- фыркнул Волк, но про себя отметил, что ребенок у них, действительно, рос без обычной этой детской яркой дребедени. Нуаре всегда было интересно слушать Хэлен, читающую книгу, смотреть человеческие сказки про волшебников и звездолеты, рисовать, барахтаться с духами, но не от того ли, что просто не было альтернативы? Он покрутил эту мысль со всех сторон и сам с собой не согласился. Разве ей интересны были бы кубики? Смешно же...А вот заяц – это дело. Заяц мог хоть как-то, но компенсировать отсутствие отосланных к Деду приятелей.

На кухне Хэлен расставляла приборы к ужину. Тоненькая, с полотенцем, небрежно заткнутым в кармашек джинсов, она никак не походила на Волчицу, к каким привык Кристоф. Старик сбросил ношу на пол и потрепал Нуару по пушистой голове.

- Кристоф, оставайтесь ужинать! Не знаю, съедобно ли получилось, но я сделала все, что могла, – улыбнулась девушка.

- А почему бы и не остаться?- согласился тот, – Штеф, идем посмотрим, что там с генератором.

Мужчины вышли из кухни, скрипнув не смазанными петлями.

- Мам, а как ты думаешь, мы сможем здесь остаться навсегда? – Нуара забралась на высокий табурет у стола и посадила зайца рядом.

- А ты бы хотела?

- Наверно...вы с папой тут снова вместе, – девочка не поднимала глаз на мать.

- Родная, тебя что-то беспокоит? – склонилась к дочери Хэлен.

- Мне не хочется уходить еще куда-то.

- Значит, мы постараемся остаться. Не грусти, все будет хорошо, – Хэлен прижала дочку к себе, поцеловала в макушку.

- А это у тебя кто?

- Мне Кристоф подарил. Я еще не решила, как его назову, но он клевый, правда? – наконец улыбнулась девочка.

- Правда. А теперь беги и зови мужчин ужинать.

Кухня совсем преобразилась, когда Кристоф вытащил из какого-то чулана керосиновые нарядные лампы. Света они давали гораздо больше, чем свечи. Абажуры поблескивали разноцветными стеклышками витражей. В этом новом живом свете ярко блестела добротная медная утварь, висящая по стенам. Хэлен дивилась, как мало нужно месту, чтобы в нем поселился уют – свет, люди и огонь. Все разместились ужинать прямо на кухне – здесь было и тепло и места хватило всем.

- А в детстве на кухне есть запрещалось настрого,- вдруг вспомнил Волк.

- И потому ты удирал есть в мою сторожку, – Кристоф с удовольствием уплетал тушеную с мясом фасоль, дружелюбно поглядывая на Хэлен и Нуару.

- Наверно потому, что к твоему ужину не было добавки из хорошей затрещины!- хмыкнул Дэро.

- Наверно...Потому что готовлю-то я прескверно. Хэлен, милочка, спасибо большое. Как старуха моя померла, так я и не готовлю почти.

Хэлен довольная похвалой покраснела и стала разливать чай.

Нуара все не выпускала из рук подаренного зайца и на взрослых почти не обращала внимания. Посверкивая желтыми бликами в глазах, Дэро смотрел на жену, которая хлопотливо носилась от плиты к столу, подливая чай в тонкий фарфор, расписанный розовыми лилиями.

- У вас чудесная девчонка получилась...- довольно грустно вздохнул Кристоф. На его памяти в этом доме девочки никогда не жили. Женщины – да. Совершенно разные: сильные и забитые, радостные и жестокие, страстные и холодные как лед. И впервые по дому носится кудрявое чудо, разнося с собой звонкий, не сломленный ни жестокостью, ни страхом смех. Он видел, что девчонка удивительно похожа на отца – тот же овал лица, цвет волос, мягкие кудряшки, теплый мед глаз и лукавая усмешка, которая таилась в уголках губ. Только Штефан почти никогда не смеялся – усмехался зло и все. Даже сейчас, когда он почти с нежностью смотрит на свою женщину, даже сейчас нет на его лице тихого отпечатка счастья, которое светилось в глазах Хэлен. Кристоф слишком хорошо знал своего племянника, чтобы не заметить напряженного ожидания, которое делало его похожим на взведенный арбалет.

- Ох, дети, пойду я, пожалуй. Хорошо у вас, но пора и честь знать. Если что нужно будет – знаете, где найти старика, – и тяжело поднялся из-за стола.

Хэлен проводила Кристофа до двери и щелкнула язычком замка. Ей было жаль старика. Каково это – жить одному долгие годы, слушать завывание ветра в трубе и не иметь никого рядом, кто улыбнется утром, поцелует любя в макушку, накроет вторым одеялом в холодную ночь? Задумчиво Хэлен убирала со стола посуду в раковину, не замечая неотступно следующего за ней взгляда Волка.

- Оставь это...-Дэро мягко отобрал у нее последнюю тарелку, – Ты почему загрустила?- он склонился к жене лицом, пытливо заглядывая в глаза.

- Страшно это – такое вот одиночество, тебе не кажется?- она уютно прижалась ладонями к его груди, осторожно боднула лбом в подбородок, чувствуя кожей острую щетину три дня небритой щеки.

Волк ничего не ответил, только сильней прижал к себе хрупкое, беспомощное перед его силой тело. Ничего-то не знала об одиночестве его серебряная девочка – слишком еще молода, слишком уже любима своими родичами, слишком любима им, Волком. И не кривится он уже, спотыкаясь об это слово. Смирился. Она только мельком заглянула в ту безграничную страну, о которой Волк знал всё.

- Идем наверх. Нуара уже носом клюет над столом, – бархатом стлался голос, сталью звенел приказ.

- А посуда?..- трепыхнулась Хэлен в сторону мойки.

- Оставь.

Когда проходили сквозь гостиную, Дэро ногой отодвинул с дороги оставленное Нуарой кресло-качалку и улыбнулся – надо будет унести его наверх, в спальню, раз оно так понравилось непоседе. Пусть стоит у камина, поскрипывает под тяжестью сидящего и забывает, забывает тех людей, что жили здесь когда-то.

В спальне жарко горели смоляные поленья, щелкая и постреливая искрами. Здесь уже пахло людьми, запустение и сырость отступили перед новыми хозяевами, отпрянули, спрятались в черной зыби неосвещенных пустот комнат. Нуара уже спала, крепко прижав к себе зайца, имя которому так и не придумала пока.

- Ты заметил, она стала больше спать?- Хэлен осторожно раздевала кроху, стараясь не потревожить глубокий детский сон.

- Она взрослеет, Хэл. Сон необходим, чтобы все, что она узнает или чувствует нашло в этой маленькой голове свое место, – Дэро сбросил свитер на стоящую в ногах кровати кушетку, оставшись в футболке, – Идем, я тебе покажу кое-что.

У Хэлен заблестели глаза.

- М-м-м. Что же это?

- Ничего особенного, но думаю, что тебе понравится.

Поскрипывая половицами, они прошли вдоль по коридору.

- Это все спальни? – указала на ряд дверей Хэлен.

- Нет. Тут детская, кабинет и еще пара комнат.