Да, признаюсь, я провела добрую часть времени после того, как прибыла эта чертова газета, заливаясь слезами. Почему я плакала? Ну, не потому, что у меня проблемы, если вы так думаете. Была ли я смущена? Ну конечно, я была смущена. Даже не тем фактом, что это был Скорпиус, любая смутится, если ее фото, где она целует своего парня (он ведь мой парень, так?) напечатают на первой странице газеты. Не говоря уже о том, что фотография сопровождалась статьей, в которой нас выставили несчастными Ромео и Джульеттой магического мира. Серьезно, так и написали. Они были довольно добры к нам, что было еще отвратительнее по отношению к нашим родителям и всем остальным злобным людям, что пытаются нас разлучить. И они выставляют все так, будто выборы — самая главная проблема, а не то, что наши родители ненавидят друг друга с тех пор, как им было, ну я не знаю, одиннадцать. Ну, какая разница для хорошей истории.

Это взбесило всю мою семью, и, если цель была в этом, то они ее достигли.

И конечно, я не представляю, какую отреагировали у Скорпиуса.

Не хочу об этом думать, потому что от этого я начинаю беспокоиться, а я не хочу беспокоиться. Не хочу ничего делать, только сидеть здесь и готовиться к СОВам, притворяясь, что ничего не случилось. Я не слышала о Скорпиусе, и я на хрен уверена, что не буду отправлять ему письмо, потому что вдруг его перехватят. Этого не случится.

Так что я просто не буду об этом думать.

О, и тут снова пришла мама. Прекрасно.

— Роуз? — тихо постучала она в дверь.

— Да? — я решаю, что лучше ее не игнорировать, раз только она на моей стороне.

Она открывает дверь и заглядывает в комнату, прежде чем войти и сесть на мою кровать.

— Что ты учишь?

В ответ я поднимаю свой учебник «Стандартной книги заклинаний, 5-й курс».

— Я надеюсь, ты не перетрудишься в учебе, — искренне говорит она. — Не нагружай себя этим. Это важно, верно, но тебе надо убедиться, что ты отвлекаешься и на другие вещи.

Я сдерживаюсь от закатывания глаз, но за ртом слежу куда хуже:

— Не волнуйся, определенно у меня полно развлечений.

Ну почему я не родилась немой? Боже, моя жизнь была бы намного легче.

Мама не ведется. Она явно не хочет ссориться со мной из-за Скорпиуса Малфоя, как бы я не напрашивалась. Она намного спокойнее в этом отношении, чем папа, что забавно, потому что это мама раньше спускала всех собак, как только я делала что-то неправильное. Папа обычно спокойнее и пытается найти другой подход. Но, как оказалось, я совершила самый тяжкий грех, какой только могла, по его мнению, во всяком случае, поэтому он просто бесится из-за меня.

И, хотя мама не решила читать мне строгую нотацию, перечисляя причины, по которым я не должна встречаться с Малфоем, она поднимает вопрос в более спокойной форме:

— Я хочу поговорить с тобой об этом.

В памяти у меня тут же всплыли воспоминания о вчерашнем разговоре о сексе. Не думаю, что выдержу это снова.

— Мама, пожалуйста, мы уже гово…

— Он тебе действительно нравится?

Я почувствовала, как мои щеки загорелись. Дурацкие, дурацкие, дурацкие уизлевские гены. Мама не злится, она просто задает честный вопрос, и, конечно, надеется на честный ответ. Это неловко, конечно. Я решаю попробовать перетянуть ее на мою сторону и ответить серьезно.

— Да, — ровно сказала я. — Да, нравится.

— И он хорошо с тобой обращается?

Я пытаюсь вообразить себе ситуацию, в которой Скорпиус повел бы себя плохо, но даже представить не могу.

— Мама, он самый лучший из всех, кого я в жизни встречала! — кажется, я в последнее время говорю это слишком часто, но это единственный способ все объяснить. Это правда.

Мама с секунду изучала меня, на ее лице сомнение, потому что ей трудно в это поверить. Наконец, она кивает:

— Что ж, это все, что имеет значение.

— Но тебе это не по душе, — это не вопрос, это утверждение.

Она вздыхает и отворачивается.

— Не то чтобы мне это не нравилось, — медленно говорит она. — Я хочу, чтобы ты была с кем-то, кто тебе нравится и кто добр к тебе. Мне просто трудно представить себе, что он так хорош.

— Почему это трудно? Только потому, что его фамилия Малфой?

— Ну, да, — она снова смотрит на меня.

— А тебе не кажется, что это несколько дискриминационно? — спросила я, садясь прямее за своим столом и многозначительно посмотрев на нее. — Что это двойной стандарт?

Она знает, о чем я говорю. Она всю свою карьеру потратила на борьбу с тем, что мы обсуждаем. Это ее очень нервирует, и это видно.

— Это просто… — она с трудом подбирает правильное слово. — Тяжело. Мне трудно себе представить, чтобы кто-то, выросший в этой семье, от них отличался.

— Это было миллион лет назад, неужели так трудно забыть школьные дрязги?

Но мама не говорит тут же «да» и не кивает согласно, как должна была, если бы хотела подавать хороший пример. Вместо этого она смотрит на пол и изучает стежки на ковре.

— Ты что действительно так сильно ненавидишь его отца?

Она сглатывает и снова поднимает взгляд. С секунду она собирается, а затем говорит:

— Его отец был очень, очень жесток ко мне, когда я была маленькой.

— А что случилось с «забыть и простить»? — это то, что она вечно пыталась вбить нам с Хьюго в головы.

— Я простила его, — медленно произнесла она. — Он сам был ребенком и не делал ничего, кроме того, что вбил ему в голову его отец.

— Тогда в чем проблема?

— Проблема в его отце! — ее голос немного повышается, но она собирается и снова контролирует себя. — Дед Скорпиуса. Люциус Малфой, — она снова отворачивается, потом опять смотрит на меня. — Он ужасен, Роуз. Он чистое зло.

Мама не из тех, кто вечно бросается такими словами, только если это действительно так. И это меня немного беспокоит, но я не собираюсь этого допускать.

— Ну, Скорпиус совсем не такой, — вызывающе ответила я.

Мама кивает:

— Я верю, я доверяю твоему суждению. Но поверь мне, это будет нелегко.

— Ты всегда говорила, что ничто ценное легко не достается.

Она хмурится, явно раздраженная тем, что я так хорошо использую против нее ее же слова.

— Люциус не сделает его жизнь легкой, Роуз. Я просто хочу, чтобы ты была готова, на случай, если все пойдет не так, как ты хотела бы.

Она думает, что Скорпиус меня бросит.

Она думает, его семья устроит ему такую тяжелую жизнь, что у него не будет выбора, кроме как закончить то, что бы это ни было, что между нами. Она думает, что Малфоям будет так отвратительна мысль, что я нравлюсь Скорпиусу, что они будут угрожать ему и заставят с этим покончить.

И, наверное, она права.

— Это нечестно, — пробормотала я больше себе, чем маме, но она меня слышала. Она грустно посмотрела на меня.

— Ты знаешь, что это его папа сказал нам, где тебя искать, когда ты пропала? — тихо спросила она и с жалостью мне улыбнулась. Наверное, чтобы мне было полегче, я думаю. Легче не стало.

— И папа все равно его ненавидит…

Мама закатила глаза и поднялась с кровати.

— Твой папа слишком упрям для своего же благополучия, и это уже смешно. Но он идиот, чего еще ты ждешь? — она еще раз улыбается, и я пытаюсь полу-улыбнуться в ответ. — Просто будь осторожна, — сказала она, проводя рукой по моим волосам. — Не хочу, чтобы тебе было больно.

Потом она уходит, закрывая за собой дверь в мою комнату. Когда она ушла, я уронила голову на руки и задумалась обо всем, что она сказала. Наверное, она права во всем. Неважно, какой Скорпиус замечательный, он не сможет спорить со всей семьей. Он не такой непокорный, как я, ни в коей мере, а ведь и я уже устала спорить со своей семьей.

Шум у окна заставил меня встрепенуться, и я в страхе обернулась. Я не слишком уж хорошо удерживаюсь от полувскрика, когда вижу лицо, глядящее на меня. Какого черта? Судьба меня ненавидит. Она меня нахер терпеть не может.

Там, за окном моего второго этажа, Скорпиус машет мне головой, что определенно означает просьбу впустить его.