И здесь была Меган.

Она заметила, что я на нее смотрю, и удивленно взглянула на меня, а потом в ее глазах мелькнула полуулыбка. Боже, она красивая. Я знаю, что это звучит глупо, но она действительно, действительно красива. Она не выглядела такой же скучающей, как я, но она определенно не наслаждалась ситуацией. Я понял, что смотрю на нее, не отрываясь, и что она это видит. Это, наверное, ее тревожит.

О господи. Я отвернулся.

Заткнись, Фиона Энглтон. Господи. Я не знаю, почему я здесь. Я действительно, действительно хочу вскочить и убежать. Интересно, у меня будут проблемы, если я откажусь быть префектом еще до того, как начал? Невилл — профессор Лонгботтом — наверняка напишет домой родителям, и мама разволнуется и решит, что надо мной издеваются, или я на наркотиках, или еще что-нибудь такое же идиотское. Если вас это интересует, когда твой крестный — твой учитель, это хреново. Просто чтоб вы знали. Он постоянно думает, что ему надо удостовериться, что со мной все в порядке, и постоянно сообщает родителям, когда думает, что что-то не так. Это действительно, действительно раздражает.

Почти так же, как голос Фионы Энглтон.

— Альбус, с тобой все в порядке?

Что? Я поднял голову и увидел, что Фиона говорит со мной. Определенно, она давала мне какое-то задание или что-то вроде, но, что важнее, она назвала меня Альбус. Нет, окей, серьезно?

— Меня зовут Ал, спасибо, — пробормотал я, взглянув на нее вверх с места, где я сижу. — И, хм-м, что?

Фиона раздражена, скажу я вам. Кто-то фыркнул, и я почти на сто процентов уверен, что это Меган, во всяком случае, надеюсь. Фиона нахмурилась, и я скажу вам, она точно хочет как следует отчитать меня за невнимание. Но, конечно же, она не станет. Уверен, если бы это был кто-нибудь, она бы себя не сдерживала. Но она наверняка боится, что я скажу папе или что-то в этом роде, и Гарри Поттер на нее разозлится и разрушит ее шансы на удачную карьеру и приятную жизнь. Да, многие думают, что мой отец контролирует всю вселенную.

— Извини, А л, — поправила она себя, прикусив язык. — Я просто спрашивала, согласишься ли ты на дежурство по вечерам вторника, ведь у тебя квиддичные тренировки и другие занятия, которые могут поздно заканчиваться?

Я пожал плечами:

— Как хотите.

Фиона кивнула и записала в блокноте:

— Окей, Ал и Меган назначены на вторник.

Ей вовсе не нужно было продолжать выделять мое имя. Это начинает раздражать. Я не хотел делать из этого проблему, не хотел, чтобы люди думали, что я придурок. Я просто действительно, действительно ненавижу, когда люди зовут меня «Альбус». Это тупо, я знаю, но я все время чувствую себя так, будто меня сравнивают с Альбусом Дамблдором, когда это делают, и поверьте мне, я точно не Альбус Дамблдор. Хотел бы я, чтобы мои родители дали мне нормальное имя вроде Джон или Марк. Альбус Северус — это, пожалуй, худшее имя в истории человечества. И, да, мне придется с этим жить. Конечно, я знаю, почему они не назвали меня Джон или Марк — потому что они не знают мертвых людей по имени Джон или Марк. Мы все названы в честь покойников, очень важных покойников к тому же. Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Альбус Дамблдор, Северус Снейп, Лили Поттер… А, Луна Лавгуд. Окей, Луна не мертва, но она сумасшедшая, так что тоже считается.

Это просто идиотизм.

Если у меня будут дети, я назову их Джон или Марк. Точка. Без вариантов.

Собрание, наконец, закончилось, не прошло и миллиона лет, и все разошлись по своим гостиным. Меган подождала меня, пока я завязывал шнурок, развязавшийся во время бесконечных инструкций свеженазначенных Старост.

— Скорее, Альбус, — поддразнила она меня, и я изобразил тяжелый взгляд. Она рассмеялась. «Альбус» звучит не так уж плохо, когда это говорит она.

Мы шли по коридору к башне Гриффиндора. Мы говорили о каких-то глупостях и смеялись над Фионой над всем этим «префектством»

— По крайней мере, мы иногда будем уходить с уроков, — с оптимизмом сказала она, улыбаясь своей совершенной улыбкой.

Черт. Сконцентрируйся, Поттер. Нет, не на ее заднице.

Бля…

— Э-э-э, да, — промямлил я, отлично понимая, что выгляжу идиотом.

— Э-э-э, да, — игриво передразнила она и подтолкнула меня плечом. О господи, пожалуйста, не прикасайся ко мне. — Ты какой-то странный сегодня, Поттер.

Я странный. Фан-нахер-тастично. Неужели она не видит, что я вспотел до смерти и иду очень осторожно, пытаясь скрыть тот факт, что она… заставляет меня нервничать. Ненавижу это. Так стыдно. Черт, черт, трижды черт.

Уверен, Джеймс с девчонками так странно себя не чувствует.

Конечно, Джеймс в моем возрасте половину своих сокурсниц перетрахал. А вот я… Я вообще ни с кем не трахался. Весь мой опыт с девочками — два неловких поцелуя, один раз, когда Мэри Вандивер не повезло застрять под омелой вместе со мной в самый неудачный момент, и еще один с Бетси Джонс, который она сама предложила мне в общей гостиной. Этот даже был с языком, и я понятия не имел, что с этим делать. И Бетси больше никогда со мной после этого не разговаривала, кроме того раза, когда за обедом сказала, что у меня шпинат в зубах застрял.

Господи, я такой неудачник.

Изо всех сил стараясь унять неловкость, я откашлялся и прибавил шагу.

— Мне просто не по себе, — соврал я, идя чуть впереди нее, так, чтобы мне не пришлось смотреть на ее зад. — Серьезно устал, понимаешь?

Ага, а теперь посмотрим, как легко она на это купится.

Моя спальня была почти пустой, когда я вошел. Там был только Майк Эверет, который лежал и ничего не делал.

— Чем занимаешься? — спросил я, развязывая галстук, который был вынужден носить весь день. Сегодня был первый день занятий, и я с самого же утра вспомнил, за что я ненавижу форму. Чертовы галстуки.

— Медитирую.

Майк очень… странный. Он магглорожденный, и его родители что-то, что он называет «хиппи». Он пытался мне как-то это объяснить, но я не понял. Я так думаю, основная идея в том, что они не едят мяса и любят играть на гитаре. В любом случае, это главное. Майк ничего, он один из тех людей, кто настолько не в себе, что это идет им на пользу и делает популярными.

Я не спрашиваю почему. Развязываю галстук и вешаю на ручку комода. Я всегда теряю галстуки. Маму это бесит, потому что ей все время приходится покупать новые и присылать мне. Не знаю, что с ними происходит, наверное, я подсознательно специально их теряю, потому что я их так ненавижу. Галстуки — это совершенно точно проклятье моей жизни. Я расстегнул воротник и скинул туфли. Было еще рано, семь тридцать, определенно не время ложится спать.

— Где все? — спросил я Майка, переобуваясь в кроссовки и заталкивая туфли под кровать.

Майк глубоко вздохнул и сел. Он раздражен, я скажу вам. Я сразу вспомнил, что он медитировал, и удивился, как я смог так быстро об этом забыть. Я был готов извиниться, но он уже отвечал на мой вопрос:

— Думаю, они внизу. Или там, или где-то еще.

Ну, спасибо большое.

Я встал, не желая беспокоить Майка больше, чем я уже побеспокоил, так как было видно, что он не в настроении болтать. Я пробормотал «спасибо» (хоть и не за что было) и спустился в общую гостиную. Я только что проходил через нее, но я совсем не обращал ни на кого внимания, потому что думал лишь о галстуке и туфлях. И о том, как бы убраться от Меган, конечно. Я действительно не в состоянии находиться с ней наедине и не позориться.

Здесь было полно народу, наверное, все еще отходили от лета. Немного стараний — и я, наконец, увидел своих друзей. Они сидели у камина и каким-то образом завладели лучшим диваном. Я протиснулся сквозь группу третьекурсников, которые не соизволили сдвинуться ни на дюйм. Хьюго был одним из них, и я расстрелял его взглядом, когда пробирался мимо него и какого-то парнишки по имени Хэнк. На них это не произвело никакого впечатления.

Наконец, я добрался до друзей, которые коротко взглянули на меня, когда я прибыл. Здесь были все мои соседи по комнате (кроме Майка), и большинство девчонок с пятого курса. Все они сидели или на диване, или на ковре перед ним. На диване места не оставалось, поэтому я присоединился к тем, кто на ковре. Я сел рядом с Роуз, хотя и спросил себя «Зачем?», спустя секунду, когда она повернулась ко мне.