Повернув ручку, я сунул руку под кран и с облегчением почувствовал, что вода горячая, а не холодная, как я боялся. Так как на мне были только брюки, которые я надел после ухода Эми, мне не понадобилось много времени, чтобы раздеться. Чувствовать, как вода струится по мне, было потрясающе. Закрыв глаза, я просто наслаждался простотой всего этого. Знаю, что это звучит совершенно по-пидорски, но уж простите мне поэтическую часть моей натуры. Девчонки это любят — всю эту совершенно гейскую «поэтическую» хрень. А я люблю девочек. Хорошо, что Эми вчера объявилась, иначе мне пришлось бы провести первое утро нового школьного года, дроча под душем. А так как Эми позаботилась обо всех этих вещах прошлой ночью, то… Да, теперь я могу просто наслаждаться.

Наконец, после почти сорока пяти минут, я отключил воду и вышел на прохладный воздух. Ненавижу это, худшая часть душа. Меня охватило холодом и бросило в дрожь. Вытащив полотенце из шкафа, я начал быстро вытираться, прежде чем обернуть его вокруг талии. Удивительно, что Ал не начал стучать в дверь и орать, что ему надо закончить готовиться. Я воспользовался возможностью подготовиться самому. Зеркало было покрыто паром, но я снял с себя полотенце и протер его.

Ага. Привет, Джеймс. Ты выглядишь просто прекрасно сегодня.

Еще бы! Спасибо.

Неудивительно, что моя вера в себя бьет через край. Комплименты, которые я получаю каждый раз, когда смотрю в зеркало, способны повысить любую самооценку, даже у кого-нибудь, вроде Ала. Может, я должен предложить ему это, дать знать, что делать самому себе комплименты — лучший способ нарастить уверенность в себе и самоуважение? Не то чтобы мне было нужно самого себя хвалить, потому что я, знаете ли, Джеймс Поттер. И даже если я говорю комплименты сам себе, я очень симпатичный и вообще… Я Джеймс Поттер.

Черт, этот живот сексуальный. Тренировки действительно делают тело красивым. А эти грудные мышцы. Бицепсы, трицепсы, все что между. Не говоря уж, конечно, о других частях моего тела, которые выглядят так же шикарно, как и все остальное.

Я исследовал свое лицо, пока чистил зубы. Мне не нужно бриться, я брился пару дней назад. К счастью, у меня нет прыщей в это первое утро моего последнего года в школе. Мои волосы, все еще влажные после душа, завиваются как раз в нужных местах. Чистим, чистим, сплевываем, полоскаем, повторить. И вот она, моя идеальная улыбка богатенького парня.

Боже, я себя люблю.

Мама поджарила на завтрак грибной омлет. И бекон. Люблю бекон. Она улыбается, когда я вхожу, чистый, нарядный, как всегда отлично выглядящий. Знаю, что сейчас будет.

— Не могу поверить, что это твой последний год, — говорит она этим глупым сентиментальным материнским голосом.

— Не волнуйся, мам, — отвечаю я, стягивая кусочек бекона и морщась, какой горячий, — Лилс только на третьем.

— Не зови меня Лилс, — Лили уже за столом и уже чем-то недовольна. Не знаю, чем, и, в общем, мне плевать. Лили в последнее время что-то мелодраматична. Я виню рок-музыку. Конечно, возможно, это просто переходный возраст, но всегда лучше обвинить пирсингованных музыкантов, чем признать, что у твоей малютки-сестры есть гормоны или что-то в этом роде.

— Брата наверху видел? — спросила мама, не обращая на нас обоих внимания.

Я сел за стол и легко поймал тарелку, которую мама мне отправила. Омлет пах потрясающе, и бекон был поджарен как надо.

— Видел его раньше, — ответил я с набитым ртом. — Может он опять заснул.

Это, естественно, неправда. Скорее всего, он просто сидит наверху угрюмый и пытается понять, как быть префектом и не попасть при этом в дерьмо. Никто не любит этих идиотов, и он это знает. Наверное, сидит там наверху и прикидывает, как бы добиться исключения из школы, чтобы ему не приходилось прохаживаться повсюду с этим идиотским значком.

— Лучше бы ему не спать, — мама подошла к двери и крикнула. — Ал, ты идешь?

Он не ответил, но никто не удивился. Он появился несколько минут спустя, нервный и напряженный, как я и ожидал. Он знает, что он попадет в глубокое дерьмо. Значка префекта, ожидаемо, нигде не было видно.

Обожаю, когда счастливые возможности возникают сами по себе, вот как сейчас.

— А где твой значок префекта, Ал? — спросил я самым невинным образом.

Мой брат расстрелял меня взглядом, но я только вопросительно приподнял бровь. Мама, конечно, тут же обернулась и осмотрела младшего сына.

— Где он? — спросила она, оглядев Ала с ног до головы. — Ты должен его носить, милый.

Лили хихикнула, а Ал посмотрел так, словно захотел умереть. Мама ничего не заметила, а я очень, очень развеселился.

— Надену, — пробормотал он, падая на свой стул, и отсалютовал мне неприличным жестом, когда мама отвернулась. Нет, если бы это был я, она обязательно увидела бы это своими глазами на затылке, как случается всегда, когда дело касается меня. Но это же не я, а Ал. И Ал, как мы знаем, никогда не делает ничего плохого.

Отец показался, наконец, когда остальные уже почти закончили завтрак. Он выглядел уставшим, и мне стало интересно почему, ведь было уже полдесятого. Для него это не слишком рано, потому что обычно он уходит на работу еще до восхода солнца. Но, наверное, это потому, что, если слишком много спать, устаешь еще больше, чем раньше.

Он сел завтракать, но мама уже убирала со стола.

— Нам надо торопиться, — сказала она, указывая на часы. — Надо загрузить машину и так далее.

Это само собой разумеется для всех, но только меня радует эта идея.

— Я это сделаю! — мне уже семнадцать лет и девять месяцев, но я все еще не привык, что могу на законных основаниях пользоваться магией вне школы. Это первое лето, когда я получил это право, и я несколько раз уже практиковался. Так что да, перспектива левитировать сундуки и магически расширять машину меня порадовала. Уж простите.

Родители обменялись одним из этих Взглядов, и я подавил желание сказать им об этом, но я уверен, это не то, что они хотят сейчас слышать. В конце концов, они, похоже, пришли к согласию, что мне нужно дать шанс загрузить автомобиль, и мама кивнула, а отец велел дать знать, если понадобится помощь.

И я ушел.

Это должно быть легко, верно? Найти сундуки, отлевитировать их вниз по лестнице, расширить багажник машины, упаковать туда багаж — и мы живем долго и счастливо?

Неверно.

Хорошо, скажу честно, я не самый большой талант в этих вещах. Не то чтобы я тупой, или сквиб, или что-то в этом роде… Я просто действительно ненавижу школу (ту часть, что касается уроков, не ту, что про общение и веселье), и я не часто особо обращал внимание. Это стало очевидным, когда я захрипел под тяжестью сундука Лили, пытаясь сжать его в багажник с остальными двумя, потому что я, скорее всего, прогулял тот урок, когда мы изучали расширение.

— Пап!

Папа это может, и он это делает. Все три сундука соскальзывают в багажник без особого труда. Папа едва поднял палочку, и все тут же стало как надо.

Папа — один. Джеймс — ноль.

Бу.

Я, наверное, заметно скривился, когда папа закончил погрузку и посмотрел на меня этим своим взглядом. Этот взгляд не такой, как мамин сентиментальный. Этот куда более прямой и куда менее слащавый. В нем больше серьезности и озабоченности. Это тот же взгляд, какой у него был два года назад, когда он решил поговорить со мной о сексе. Не о деталях, конечно, фу, нет, больше о технической стороне. Думаю, он не понял, что этот мостик я уже перешел, и даже если бы и нет, я легко нашел бы все что мне нужно из тех журналов, что валяются у меня в спальне общежития.

Этот разговор о сексе был довольно смешной, если подумать об этом. Папа был напуган до смерти, совсем не выглядел Спасителем Мира и тому подобная херня. Уверен, это мама заставила его со мной «поговорить», и это явно было не его добровольное решение. Да, это было еще и совершенно неудобно и неловко, и я не мог не думать о том, что они с мамой тоже это делают… и я не понимаю, почему я об этом вспоминаю, того раза было достаточно!