И я также не думаю, что родители игнорируют нас, потому что слишком заняты другими вещами. Это то, в чем мой брат обвиняет отца как минимум раз в месяц (обычно, когда попадается на чем-то, что он делать был не должен). И это не только Джеймс. Лили говорит то же самое, когда ей отвечают, что она не может получить то или это. Даже Роуз так делает, она не наша сестра, конечно, но она всегда то же самое говорит о своих родителях. Она, наверное, хуже всех к этому относится, кстати, потому что, когда у нее есть проблема, она стоит перед выбором - обвинить других или признать себя неправой, так что она всегда обвиняет своих родителей во всем.

Но вернемся к моим родителям. Да, они делают ошибки. Да, я злюсь на них, иногда ссорюсь с ними, иногда думаю, что они поступают нечестно или слишком бурно реагируют. Но, да ладно вам, мне пятнадцать. Я не был бы нормальным подростком, если бы хоть немного, хоть чуточку, не бунтовал против родителей, ведь так? Не то чтобы я вообще нормальный, но вы поняли, о чем я.

Так что нет, моя проблема с тем, что я сын Гарри Поттера, ничего не имеет общего с самим Гарри Поттером (или Джинни Поттер, равные права для всех, конечно). Нет, моя проблема с тем, что я сын Гарри Поттера, связана с фактом, что весь мир ждет от меня, что я буду чертовым героем. Или, как минимум, харизматичным и интересным. Это полное говно, конечно, потому что мой отец, наверное, наименее харизматичный человек, которого я в жизни видел. Но ему приходится играть роль публичной персоны и делать вид, что он не на хрен ненавидит всех этих фотографов, всех журналистов, всех чертовых детишек, что бегают за ним с просьбами об автографах, когда на самом деле, он их ненавидит. Ненавидит их всех. Но он не может позволить другим это понять, потому что люди смотрят на него снизу-вверх, и люди его уважают, и люди думают, что он что-то вроде бога на земле и тому подобная хрень. Так что, когда люди видят это, они ждут от нас того же самого.

И это хрень полная.

Когда я был маленьким, я не знал, в самом деле, обо всем этом гаррипоттеровском наследии. Я имею в виду, да, конечно, я что-то знал, но мои родители никогда не водили нас в публичные места в магическом мире. Мы жили среди магглов (и сейчас живем), и единственные, кого мы знали из магического мира, были наши родственники. Конечно, у моей мамы миллион братьев, так что у нас уйма кузенов, теток, дядей и бла-бла-бла. Но никто из них не вел себя в стиле «обожемойбожемой, Гарри Поттер!!!». Так что хоть мы и знали, на самом деле мы даже не догадывались о пределах всего этого.

Но потом, спустя несколько лет, я пошел в Хогвартс, и моя жизнь немного изменилась. И под «немного» я имею в виду «до хрена сильно».

Это было так, будто я внезапно стал звездой, только потому, что начал учиться. Это было смешно. Это все еще смешно. Люди ведут себя так, будто я какой-то святой только потому, что моя фамилия Поттер. Они ждут, что я буду дружелюбным, веселым, популярным и потрясающим во всем.

Они думают, что я буду как Джеймс, вот на что они надеются.

Но я не Джеймс. Я во всем плох. Я дерьмо в учебе. Я не могу поговорить с девчонкой без того, чтобы меня не начало тошнить. Я с трудом завожу друзей. И даже в квиддиче я дерьмо. Мой отец — самый молодой Ловец столетия. Моя мать — профессиональный игрок в квиддич, самый ценный игрок двухкратных чемпионов страны, Холихедских Гарпий. Если и есть что-то, в чем я мог преуспеть — так это квиддич.

И все же, я здесь, в библиотеке, в субботу днем, с Роуз и Дэвидом, учу трансфигурацию рептилий. Где мой брат? На квиддичном поле, тренируется с остальной его (моей) командой.

Если честно, я не знаю, почему я здесь. Роуз притащила нас сюда для «репетиторства». Конечно, это полная херня. Ей не улучшение наших оценок нужно, она просто хочет держать Дэвида подальше от Элизабет как можно чаще. Я здесь потому что… Ну, я не знаю. Роуз велела мне прийти, я пришел. Да, знаю, я гребаный неудачник.

— Нет, это неправильно, - сказала Роуз, прерывая мое течение мыслей и возвращая Дэвиду его эссе. — Млекопитающих невозможно трансфигурировать в пресмыкающихся из-за проблем с дыханием, это не имеет отношения к типу кожного покрова.

Дэвид выглядит смущенным и бормочет что-то себе под нос.

— Ненавижу это дерьмо, — ноет он, прожигая взглядом свой пергамент. — Я имею в виду, если млекопитающих нельзя трансфигурировать в пресмыкающихся, то какого хрена мы это учим? Как будто кто-то из нас сможет это сделать.

— Нам нужно это выучить, потому что это один из вопросов на СОВ. Ты ведь хочешь сдать СОВ, верно?

Это сложный вопрос. Я отлично знаю, что Дэвиду совершенно наплевать на экзамены, сдаст он их или не сдаст. Он ненавидит школу и на учебу ему положить аж два раза.

Но если он скажет это Роуз, она взбесится и начнет на него орать, и он это знает.

Так что в итоге он отвечает:

— Конечно. Но я все равно считаю это бессмысленным.

Роуз в последнее время просто на грани, с тех пор, как тетя Гермиона приехала и устроила ей головомойку из-за истории с Зельями. Она сказала Роуз, что та «неконтролируемая» и «настоящее разочарование» и тому подобная фигня, которую взрослые говорят детям, когда пытаются заставить их чувствовать себя виноватыми и вести себя так, как им, взрослым, хочется. Обычно Роуз просто плюет на такое и не обращает внимания, но в этот раз она почему-то расстроена. Она сказала, что это потому, что ее мама - «лицемерная корова», и она поверить не может, что они родственники, но я уверен, на этот раз это что-то другое. Не то чтобы я собирался спросить, нет конечно, я все еще хочу, чтоб моя голова была прикреплена к моему телу.

Она наклонилась над учебником Дэвида и начала что-то ему объяснять тихим и серьезным тоном. Кажется, она забыла, что она и меня должна бы «подтягивать», но я рад, в общем. Я заметил, что она открыла Дэвиду отличный вид в вырез рубашки, когда так наклонилась, и он определенно не старается этот вид игнорировать. Не знаю, заметила она это или нет, но если заметила, то должно быть довольна.

Мне пришлось почти час этим утром слушать ее нытье о том, что у нее слишком длинный нос. Она брюзжала об этом, пока расчесывала волосы и раздражалась, что они не прямые.

У Роуз постоянно есть вопросы к своей внешности, и она постоянно жалуется или открыто проклинает свою мать за то, что у нее такие неконтролируемые волосы. Но на самом деле Роуз очень хорошенькая. Не то чтобы она об этом знала, конечно, ну, или, может быть, она знает и просто прикидывается. Кто ее знает. Но да, она хорошенькая, и многие пацаны постоянно о ней говорят. Она очень высокая и очень тонкая, и это, само собой, многим парням нравится. И у нее очень рыжие и очень кудрявые волосы, так что это отличает ее от всех других девчонок в школе, потому что ни у кого другого нет таких волос. И у нее хорошенькое лицо: красивые глаза и нос вовсе не такой длинный, как она старается доказать. У нее был бы богатый выбор, если бы она начала выбирать. И оставила Дэвида в покое, конечно.

Все это уже выходит из-под контроля. Она становится чересчур очевидной со всеми этими предложениями «репетиторства», с тем, как она садится рядом с ним на каждом уроке, во время еды или в гостиной. Я определенно уверен, Элизабет начала что-то замечать, потому что она начала делать такие легкие замечания вроде: «Ой, прости, Роуз, не знала, что ты начала бросать подруг ради их бывших парней» и все такое. Пока не случилось огромного взрыва или чего такого, но я думаю, что это лишь вопрос времени. Дэвид, ко всему тому же, начал обращать на нее все больше внимания, он играючи поддразнивает ее, дергает за волосы, смеется над всеми ее шутками, даже если они несмешные.

Я изо всех сил пытаюсь игнорировать расцветающую рядом любовь (дайте блевануть), и смотрю вместо этого в окно. Конечно, невозможно из этого окна увидеть квиддичное поле, но я отлично представляю себе, где они сейчас - делают предварительную разминку. Джеймс, скорее всего, дарит Челси Уитакер розы и конфеты и обзывает остальных сокомандников ленивыми бесполезными ублюдками (или как-нибудь также оскорбительно). Он настолько гадок.