– Вы звали меня, ваше высочество? – появился запыхавшийся ювелир.

Король механически ткнул ему ожерелье в руки. А потом спохватился и хотел забрать, но махнул рукой.

– Что это? – величественно спросил он.

Ювелир мугыкнул, надел очки, достал лупу... Потом нахмурился. И замугыкал что-то себе, вертя камни.

– ...Алмазы... – восхищенно загалдели придворные, закатывая глаза. И умудряясь еще бросать на меня гневные взгляды.

– ...Стекляшки, – сказал ювелир, бросив на меня гневный взгляд и очевидно приняв меня за ту обманщицу, что их подсунула королю. – К тому же сделаны под опалы!!! Как вы могли попасться на такую удочку, ваше величество, – сказал ювелир, расставив руки в боки и угрожающе рассматривая меня. – Конечно, она выглядит как куколка, но нельзя же до такой степени терять мозги от ее красоты, чтоб принять опалы за алмазы, а стекло за драгоценные камни. За сколько эта стерва вам их продала?

Король стал красным как рак. А ничего не замечающий ювелир шагнул близко ко мне и взял алмаз с моей груди, близоруко приблизив его к глазам...

– А это настоящий! – вздохнул он разочарованно. – На полмиллиона потянет... Наверное, она этим вас и обманула?

Он еще бестактно развернул меня, рассматривая камни на платье... Я охотно вертелась, даже сделав ему книксен, хоть мама и отец были вне себя от его наглости.

– На платье камни настоящие, – недоуменно сказал он. – К тому же оно само по себе бесценно, – восхищенно сказал он... – Я и не знал, что в наше время попадаются такие божественные мастера, делающие настоящие гениальные вещи... Я бы оценил его приблизительно в миллион двести тысяч фунтов ваше величество, но сумасшедшие знатоки могут дать и больше... Я знаю французского богача, который выложит за него, если жена его этот шедевр увидит, и все четыре... (В толпе ахнули). Можете покупать, я ручаюсь, таких нет ни у одной из королевских семей Европы и Азии... – бормотал он, совершенно забыв про все окружающее и восхищенно оглядывая с видом знатока каждую черточку. – Какое чудо, какое чудо! Хотел бы я увидеть этого гения, кто обезумел до того, чтоб это сделать... Это явно нечеловеческая вещь... Ах, совсем нечеловеческая... Оно просто безумно по красоте... Вы посмотрите, как сделан узор... – он замолк, потому что уловил за спиной напряженную тишину и удивленно оглянулся.

– А эти камни?! – весь красный от гнева дрожа от ярости спросил король, ткнув пальцем именно в те камни, которые я так презрительно и надменно ткнула пальчиком...

Ювелир посмотрел на него.

– Эти? – он поднял лупу. – Это...

Он вдруг замялся и начал внимательно рассматривать их, бледнея... Я презрительно ткнула пальчиком в отличный горный хрусталь.

– Кварц, – коротко фыркнула я, даже не удостаивая их словом.

– Ваше величество, – разом потерял свое величие ювелир, побледнев и испуганно зачастив... – Ваше величество, этого не может быть! Я ж сам делал эти драгоценности, я не виноват! Вас кто-то обманул! Я не виноват!! – нервно шепелявил он. – Я ставил туда настоящие камни...

– Скажите ей, что это! – не выдержал король, – А то эта девчонка меня доведет! Назовите камни! – его буквально трепало от злости, что тот зазря медлит. – Ну, что это!?!

– Кварц, – упавшим голосом сказал ювелир. – Отлично шлифованный кварц...

По лицу короля разлилась смертельная бледность.

– Кварц, Джо, – фамильярно подтвердил ему граф Акто, который уже давно вытягивал голову, пытаясь рассмотреть издалека тыкнутые моим пальчиком камни, и делал королю какие-то странные знаки, которые тот не заметил. – Ты одел что-то не то...

Король обернулся и без слов молча вышел прочь, выбив ногой дверь.

– Но я ставил опалы! – безумно заорал ему вслед в ужасе старый ювелир. – Клянусь, я ставил настоящие камни!!!

Я ошеломленно стояла. Тогда как они смотрели вслед ухнувшей двери.

– Это актер, – вдруг оскорблено завопил вдогонку королю тот самый льстивый придворный, – всыпьте ему плетей... Стража!!! Вдогонку, быстрей!!!

Мама ахнула, а граф закрыл рукой лицо. Мне послышалось хихиканье, но наверно я спутала его, ибо отец такой серьезный.

– Вся свита актеры! – вдруг сказала из группы отдельно стоящих людей какая-то разодетая дама.

Граф сел на стул, закрывая лицо и подозрительно вздрагивая.

Свита испуганно заоглядывалась, ибо настоящая знать начала гневно окружать ее.

– Не разбираться в камнях! Это скоморохи...

– Они нас дурачат! Мужчины, всыпьте жалким актеришкам по первое число, за то, что вздумали нас дурачить, – оскорблено сказала старая дама. – Подумать только, муж, вы пресмыкались перед простолюдином... Эй, стража... Позовите моих слуг!

– Мама, мы их сами выпорем... Подумать только... – сказали два молодца под потолок возле одного знатного семейства...

Все знатные юноши закатывали рукава...

– Будут знать, как играть с нами такие шутки...

Папá почему-то трясся, а я не понимала. Как он может быть таким жестоким!

Свита затравленно озиралась, отступая...

– Но мы настоящие... – вопили они, но их никто не слышал в гневном шуме обступившей толпы. Кто-то ударил одного из придворных по лицу и тот упал. Стекляшки! Остальные замолчали, побелев.

– Эй, слуги! Всыпьте им!!! – властно приказал какой-то старый лорд.

Появились высокие гвардейцы, с улыбками внимавшие дамам... Придворных держали каждого по двое сквайров или юных крепких лордов, не давая вырываться...

– Разложить и пороть их самим, – раздались гневные голоса. В толпе из двух тысяч человек всегда найдется куча недовольных смутьянов.

Отец лежал на земле и стонал. Припадки его усиливались, когда он кидал случайный взгляд на эту безобразную сцену. У него, наверное, от боли, катились слезы. Мари тоже нервно постанывала, взявшись за живот.

– Что они такое съели?

– Ааа, – кого-то из свиты подхватили под белы ручки, и, разоблачив, держали, а гвардейцы безжалостно секли их... Остальные, обезумев, обречено вырывались, найдя пятый угол. Толпа безжалостно улюлюкала.

Я с ужасом смотрела на эту жестокую бойню... Всякая жестокость всегда была мне отвратительна. Тем более к малым сим, актерам...

– Нельзя же быть такими жестокими к людям искусства, – прошептала я.

Мамá раскрыла рот.

Я даже не знала, чем это кончится... Белые телеса уже нескольких придворных, с которых с хохотом срывали одежду, мелькали в глазах как пятна в глазах...

– Стойте! – заорал чей-то властный голос. – Что происходит?!?

В комнату ворвался наполовину одетый король, на котором еще болтался украшенный фальшивками сюртук.

И тут же все внимание взбесившейся толпы переключилось на короля. Раздался вой.

 – Вот он самозванец!!! – заорал кто-то. – Это он!

Папá стало совсем плохо. Он катался по земле, и мы с мамой кинулись ему на помощь, не обращая внимания на окружающее. А там бесновались:

– Держи его! Обманщик! – люди рванули за королем.

Толпа гневно всколыхнулась.

– Актеришка! – вопили люди.

– Запороть его!!! – бешено завопил кто-то. – Хватайте его!!!

– Порите!!!

– Не дайте ему удрать, – дурным голосом визжал старый граф.

Люди все-таки схватили актера, – с ужасом вздрогнула я, – и с улюлюканьем потащили обратно, сорвав с него портки.

Разложив его по колоде, причем его держали два молодца-дубца, его изо всех сил стегали кнутом.

 – Мама, – с мольбой протянула я к ней руки. – Они же запорют его до смерти только за то, что он простолюдин...

Но мама была занята отцом и ничего не ответила, презрительно фыркнув.

– Так ему и надо, – безжалостно сказала она.

Мое чуткое сердце не выдержало.

– Остановите же это безумие, – с заклинанием обернулась я к наиболее солидному из окружающих. Близорукий старый лорд, бывший родственником настоящего короля и ожесточенно радовавшийся чужому горю, которого я умоляла вмешаться чуть ли не на коленях, только презрительно смерил меня взглядом.

– Бить до смерти этих простолюдинов! – отвернувшись, завизжал он. – Шкуру, шкуру с него спускайте!!! Ишь, чего посмел, под самого короля рядиться...