О том, кто был этот человек, рассказывает следующая глава.

Как уже говорилось, военачальник Юй Цзинь согласился снять осаду Фаньчэна. А тот, кто пожелал возглавить передовой отряд, был военачальник Пан Дэ.

Обрадовавшись этому, Цао Цао воскликнул:

– До сих пор Гуань Юю, слава которого потрясает всю Поднебесную, не приходилось сражаться с достойным противником! Зато теперь он встретится с Пан Дэ!

Пожаловав Юй Цзиню звание полководца Покорителя Юга, а Пан Дэ – полководца Покорителя Запада, Цао Цао проводил их в поход.

Они должны были идти к Фаньчэну семью отрядами. Войско это состояло из уроженцев Севера, сильных и выносливых.

Неожиданно к Юй Цзиню пришли военачальники двух отрядов – Дун Хэн и Дун Чао.

– Видно, все забыли, что Пан Дэ прежде служил Ма Чао. Ведь он сложил оружие, когда попал в безвыходное положение. Ныне Ма Чао находится в княжестве Шу, и ему присвоено звание одного из пяти полководцев Тигров, а Пан Жоу, родной брат Пан Дэ, служит чиновником в Сычуани. Послать Пан Дэ против Гуань Юя – все равно, что тушить огонь, подливая в него масло! Почему вы не рассказали об этом Вэйскому вану и не попросили его заменить Пан Дэ другим военачальником?

Юй Цзинь, сорвавшись с места, помчался во дворец и обо всем доложил Цао Цао. Тот вызвал Пан Дэ и велел ему вернуть печать начальника передового отряда.

– Что случилось? – воскликнул удивленный Пан Дэ. – Я честно служу вам, а вы не доверяете мне!

– Я о вас очень высокого мнения, – сказал Цао Цао, – но ваш брат Пан Жоу и прежний господин Ма Чао служат Лю Бэю, и это вызывает различные толки.

Пан Дэ сорвал с себя шапку и ударился лбом о пол с такой силой, что все лицо его залила кровь.

– Великий ван, – вскричал он, – с тех пор как я покорился вам в Ханьчжуне, вы были неизменно милостивы и щедры ко мне! За это я не смогу отблагодарить вас, даже если б меня стерли в порошок! Почему же вы вдруг стали сомневаться? У меня нет ничего общего с братом, который ненавидит меня. Он поклялся никогда не пускать меня к себе на глаза за то, что я когда-то в пьяном виде убил его жену. А что касается моего бывшего господина Ма Чао, так он храбр, но глуп! Войско его было наголову разбито, и он один-одинешенек бежал в Сычуань. С тех пор нас ничто больше не связывает. Он служит своему господину, а я – своему. Могли ли вы заподозрить меня в нечестных намерениях?

Цао Цао поднял Пан Дэ и, стараясь успокоить его, сказал:

– Я убежден в вашей преданности, но вынужден был поговорить с вами для того, чтобы прекратить слухи. Не жалейте своих сил, совершите подвиг, будьте верны мне, и я не оставлю вас!

Поблагодарив Цао Цао, Пан Дэ возвратился домой и велел мастерам сделать гроб. Поставив его в зале, он пригласил друзей на прощальный пир.

– Зачем сюда принесли вещь, предвещающую несчастье? – спрашивали друзья, заметив гроб.

– Вэйский ван оказывал мне великие малости, и я клянусь отдать за него свою жизнь! – отвечал Пан Дэ, вставая из-за стола с кубком в руке. – Я иду в Фаньчэн на смертный бой с Гуань Юем, и если я не убью его, то погибну сам. Погибну или от его руки, или покончу с собой. Этот гроб я возьму с собой и в нем либо сам привезу голову Гуань Юя, либо будет привезен мой труп.

Все печально вздохнули.

Пан Дэ позвал свою жену, госпожу Ли, и сына Пан Хуэя и сказал:

– Меня назначили начальником передового отряда, и долг повелевает мне, не щадя своей жизни, защищать государство. Если я погибну, ты должна хорошо воспитать моего сына. Он обладает большими способностями и, когда вырастет, отомстит за меня.

Жена и сын со слезами попрощались с Пан Дэ. Выступая в поход, он приказал везти за ним гроб.

– Я буду биться с Гуань Юем не на жизнь, а на смерть, – обратился Пан Дэ к военачальникам, – и если я буду убит, положите меня в этот гроб. Если же я убью Гуань Юя, то в этом гробу привезу его голову Вэйскому вану.

– Вы храбры и преданы своему господину! – воскликнули в один голос военачальники. – Мы отдадим все свои силы, чтобы помочь вам!

Когда Пан Дэ вышел из города, кто-то передал Цао Цао его слова, и тот радостно воскликнул:

– Пан Дэ храбр и предан мне, я могу быть спокоен!

– И все же храбрость Пан Дэ безрассудна, – заметил советник Цзя Сюй. – Меня очень беспокоит его желание вступить в бой с самим Гуань Юем.

Цао Цао согласился с этим и тут же приказал гонцу догнать Пан Дэ и вручить ему письмо. Вэйский ван еще раз напоминал своему военачальнику, что Гуань Юй очень умен и храбр. Сражаться с ним надо, соблюдая большую осторожность. Можно будет его одолеть – хорошо, а если нет – пусть Пан Дэ бережет себя.

Гонец догнал войско и передал Пан Дэ приказ Цао Цао.

– Напрасно Вэйский ван так высоко ставит Гуань Юя! – сказал Пан Дэ своим военачальникам. – Я уверен, что на этот раз мне удастся развеять его тридцатилетнюю славу!

– И все же приказ Вэйского вана надо исполнять! – ответил Юй Цзинь.

Всю дорогу Пан Дэ нетерпеливо подгонял свое войско и вскоре подошел к Фаньчэну. Громко похваляясь своей силой, он приказал бить в гонги и барабаны.

Гуань Юй находился у себя в шатре, когда к нему примчались дозорные с донесением, что к городу подходит войско врага.

– Армию ведет, – рассказывали они, – полководец Юй Цзинь, а начальник передового отряда – Пан Дэ, и он везет с собой гроб. К тому же он непристойно бранится и клянется, что будет биться с вами насмерть, полководец! Войско его уже в тридцати ли от города.

Гуань Юй побледнел от гнева, его прекрасная борода встала дыбом, и он закричал:

– Жалкий мальчишка! Да как он смеет так говорить! Все герои Поднебесной трепещут передо мной! Так пусть же Гуань Пин берет Фаньчэн, а я расправлюсь с ничтожным Пан Дэ!

– Отец! – воскликнул Гуань Пин. – Вы велики, как гора Тайшань, вам не пристало связываться с простым булыжником. Кто вы и кто Пан Дэ – это и так всем ясно! Разрешите мне сразиться с ним!

– Хорошо, попытайся, – согласился Гуань Юй. – Если будет необходимость, я помогу тебе.

В ту же минуту Гуань Пин выбежал из шатра, схватил меч, вскочил на коня и помчался навстречу Пан Дэ.

Войска противников выстроились в боевые порядки друг против друга. Гуань Пин издалека увидел большое черное знамя с крупной белой надписью: «Наньянский Пан Дэ». Сам Пан Дэ в синем халате и серебряном панцыре, с мечом в руке восседал на белом коне впереди своего войска. Несколько воинов вышли вперед, неся на плечах гроб.

Гуань Пин громко закричал, называя Пан Дэ злодеем, изменившим своему господину.

– Это еще кто такой? – спросил Пан Дэ своих воинов.

– Гуань Пин – приемный сын Гуань Юя, – отвечали ему.

– Вэйский ван повелел мне отсечь голову твоему отцу! – изо всех сил крикнул Пан Дэ. – Я не стану связываться с тобой, мальчишка! Зови отца!

Разъяренный Гуань Пин хлестнул коня и, размахивая мечом, бросился на Пан Дэ. Они схватывались около тридцати раз, но не могли одолеть друг друга и разъехались передохнуть.

Оставив в лагере у стен Фаньчэна военачальника Ляо Хуа, Гуань Юй сам поскакал на помощь сыну. Гуань Пин рассказал ему о прерванном поединке, и Гуань Юй решил сейчас же сразиться с Пан Дэ.

– Гуань Юй здесь! – закричал он громоподобным голосом, выезжая вперед. – Эй, Пан Дэ, иди за своей смертью!

Загремели барабаны, расступились воины, и перед строем появился Пан Дэ.

– Я получил приказ Вэйского вана отрубить тебе голову! Если не веришь, взгляни на этот гроб! Трус боится смерти! Слезай с коня и сдавайся!

– Дерзкий болтун! Какой из тебя прок! – презрительно выкрикнул Гуань Юй. – Жаль пачкать о тебя меч Черного дракона! – И, подхлестнув коня, он налетел на Пан Дэ. Более ста раз сходились они в жестоком поединке, но, казалось, силы их только удвоились. Воины обеих армий, затаив дыхание, следили за ними.