Возвратившись в столицу, Чжугэ Лян предстал перед Хоу-чжу и сказал:

– И вышел к Цишаню с тем, чтобы взять Чанань, и вдруг получил ваш указ, повелевающий прекратить войну! Не понимаю, что могло здесь случиться?

После долгого молчания Хоу-чжу, наконец, произнес:

– Ничего не случилось. Просто мы давно не видались, и у нас появилось желание побеседовать с вами.

– Скажите, государь, ведь вы не по собственному желанию решили меня отозвать? – спросил Чжугэ Лян. – Должно быть, меня оклеветал какой-нибудь предатель!

Хоу-чжу смущенно молчал.

– Покойный государь оказывал мне великие милости, – продолжал Чжугэ Лян. – Я поклялся служить ему до конца моей жизни. Но у вас при дворе завелись клеветники и завистники. Смогу ли я теперь завершить великое дело?

– Мы поверили старшему евнуху и необдуманно вызвали вас в столицу, – сознался Хоу-чжу. – Теперь нам все стало ясно, и мы очень раскаиваемся в совершенной ошибке.

После этого Чжугэ Лян собрал всех евнухов и учинил им допрос. Ему удалось узнать, что его оклеветал Гоу Ань. Чжугэ Лян приказал схватить Гоу Аня, но тот успел сбежать в царство Вэй. Главного евнуха казнили, а остальных выгнали из дворца. Чжугэ Лян с горечью упрекал Цзян Ваня и Фэй Вэя в том, что они не смогли разоблачить клеветника и образумить Сына неба. Цзян Вань и Фэй Вэй слезно молили о прощении.

Простившись с императором, Чжугэ Лян вернулся в Ханьчжун и стал готовиться к новому походу. Вскоре он отправил приказ Ли Яню усилить поставки провианта войску.

Чжан-ши Ян И обратился к Чжугэ Ляну с такими словами:

– Мы подорвали свои силы в прежних походах, и провианта сейчас у нас мало. Было бы разумно из двухсот тысяч нашего войска сто тысяч послать в Цишань, а остальных держать в тылу и через определенный срок произвести замену. Так нам удалось бы сохранить свои силы и в скором будущем предпринять поход на Срединную равнину. Вы с этим согласны?

– Согласен, – отвечал Чжугэ Лян. – Нападение на Срединную равнину за один день не осуществишь, на это уйдет много времени.

Чжугэ Лян отдал приказ разделить войско на два отряда и установить срок их смены через сто дней. Военачальники получили строжайшее предупреждение, что за нарушение этого приказа они будут привлекаться к ответу по военным законам.

Весной, во втором месяце девятого года периода Цзянь-син [231 г.], Чжугэ Лян выступил в новый поход против царства Вэй. По вэйскому летоисчислению это произошло в пятом году периода Тай-хэ.

Цао Жуй поспешил вызвать на совет Сыма И, и тот сказал:

– Цао Чжэнь умер, теперь мне одному придется служить вам, государь. Но я уничтожу злодеев!

Цао Жуй устроил в честь Сыма И большой пир.

На следующий же день пришло известие о стремительном вторжении шуских войск в пределы царства Вэй. Цао Жуй в своей императорской колеснице выехал за черту города провожать Сыма И, спешившего в Чанань, куда со всех концов царства сходились войска.

На совете военачальников Чжан Го обратился к Сыма И с просьбой:

– Разрешите мне оборонять города Юнчэн и Мэйчэн.

– Если мы станем делить наше войско на части, нам не сдержать натиска полчищ Чжугэ Ляна, – возразил Сыма И. – Один отряд мы оставим в Шангуе, а остальные пойдут к Цишаню. Желаете вести передовой отряд?

– Я жажду доказать свою преданность и послужить государству! – радостно воскликнул Чжан Го. – Я счастлив, что для этого представился случай, и оправдаю ваше доверие, если б даже пришлось мне десять тысяч раз умереть!

Го Хуай остался охранять земли Лунси. Все остальные военачальники, получив указания, выступили в поход.

Дозорные передового отряда Чжан Го донесли, что сам Чжугэ Лян с большой армией направляется к Цишаню, а его военачальники Ван Пин и Чжан Ни с передовым войском прошли через Чэньцан, миновали Цзяньгэ и вступили в долину Сегу у заставы Саньгуань.

– Видимо, Чжугэ Лян готовится захватить урожай пшеницы в Лунси, – сказал Сыма И, обращаясь к Чжан Го. – Вы будете оборонять Цишань, а мы с Го Хуаем пойдем в Тяньшуй, чтобы помешать врагу жать пшеницу.

Армия Чжугэ Ляна подошла к Цишаню и расположилась лагерем. Увидев, что вэйцы успели возвести укрепления на берегу реки Вэйшуй, Чжугэ Лян сказал военачальникам:

– Сыма И уже здесь. Придется нам идти за пшеницей в Луншан. Там она уже созрела, и мы соберем урожай. Провианта у нас не хватает, а Ли Янь до сих пор ничего нам не прислал.

Оставив Ван Пина, Чжан Ни, У Баня и У И в цишаньском лагере, Чжугэ Лян с Цзян Вэем и Вэй Янем отправился в Луншан и по пути остановился в Лучэне. Лучэнский правитель, хорошо знавший Чжугэ Ляна, не замедлил принести ему покорность. Успокоив население и водворив порядок, Чжугэ Лян спросил:

– Где сейчас созревает пшеница?

– В Луншане созрела, – ответил лучэнский правитель.

Тогда Чжугэ Лян оставил в Лучэне Чжан И и Ма Чжуна, а сам двинулся в Луншан. Но из передового отряда неожиданно донесли, что в Луншане находится сам Сыма И с войском. Чжугэ Лян тревожно воскликнул:

– Значит, Сыма И догадался, что мы придем сюда!

Спустя некоторое время Чжугэ Лян совершил омовение, переоделся в свою даосскую одежду и приказал подать три четырехколесные колесницы, которые были сделаны по его указанию и взяты в поход. На всех колесницах были одинаковые украшения. Чжугэ Лян велел Цзян Вэю посадить пятьсот воинов в засаду возле Шангуя, а самому с тысячей воинов следовать за одной из трех колесниц.

Две другие колесницы должны были сопровождать Ма Дай и Вэй Янь, ведя за собой по тысяче воинов. Кроме того, Чжугэ Лян приказал, чтобы каждую колесницу везли двадцать четыре воина с распущенными волосами, босые, в черных одеждах, при мечах, и чтобы у всех в руках были черные флаги с семью звездами.

Затем Чжугэ Лян приказал отправить на поля жать пшеницу тридцать тысяч воинов. После этого Чжугэ Лян отобрал двадцать четыре самых рослых воина и, нарядив их в черные одежды, велел разуться и распустить волосы. При мечах и луках с колчанами они должны были везти его колесницу, ничем не отличающуюся от трех других. Военачальник Гуань Син изображал звезду Тяньпын; он шел впереди с черным знаменем, на котором также было нарисовано семь звезд.

Так Чжугэ Лян отправился к лагерю вэйцев. Его заметили, но не поняли, человек это или злой дух. Доложили Сыма И. Он тотчас же выехал из лагеря и увидел колесницу, в которой сидел Чжугэ Лян в одеянии из пуха аиста, с веером из перьев в руках. Колесницу везли двадцать четыре воина с распущенными волосами при мечах и луках с колчанами, а впереди них величественно выступал с черным знаменем в руке высокий воин, видом своим напоминающий небесного духа.

– Чжугэ Лян опять творит чудеса! – закричал Сыма И. – Эй, воины, схватите мне этих людей!

Две тысячи всадников рванулись вперед. Тогда Чжугэ Лян приказал повернуть колесницу и, не торопясь, стал уходить к своему видневшемуся вдали лагерю. Вэйские воины мчались за колесницей во весь дух, но догнать ее не могли. Тут подул прохладный ветерок, и пополз сырой туман. Вэйцы, выбиваясь из сил, продолжали гнаться за колесницей.

– Чудеса! – в страхе воскликнули всадники, сдерживая разгоряченных коней. – Мы мчимся за ними уже тридцать ли, а настичь их не можем! Как нам быть?

Обернувшись, Чжугэ Лян заметил, что преследователи отстают, и приказал снова повернуть им навстречу. После недолгого колебания вэйские воины бросились вперед, но Чжугэ Лян опять повернул колесницу и стал медленно удаляться. Двадцать ли гнались за ним всадники, но догнать коляску Чжугэ Ляна было невозможно. Вэйцы растерялись и остановились, а Чжугэ Лян опять стал приближаться. Воины хотели было броситься к нему, но в это время подоспел Сыма И и закричал:

– Стойте! Чжугэ Ляна нельзя преследовать! Он умеет передвигать живые и неживые предметы и сокращать пространство, как написано в «Книге неба».