Всадник ответил, что он посланец Чжан Фэя, и слово в слово передал все, что наказывал его господин. Янь Янь разгневался и стал бранить Чжан Фэя за дерзость.
– Да разве я, полководец Янь Янь, сдамся этакому злодею! Иди и передай ему мой ответ!
Воин возвратился и рассказал, как бранился Янь Янь. Чжан Фэй в ярости заскрежетал зубами. Быстро надев латы, он вскочил на коня и в сопровождении нескольких десятков всадников помчался к стенам Бацзюня, намереваясь завязать бой.
Осажденные с городской стены всячески поносили его. Чжан Фэй несколько раз прорывался к мосту через городской ров, наполненный водой, но всякий раз его останавливали тучи стрел.
Приближался вечер, ворота города оставались закрытыми. Сдерживая кипевший в нем гнев, Чжан Фэй вернулся в лагерь.
Наутро он снова вывел свое войско, собираясь вступить в решительный бой. Но со сторожевой башни врага вылетела только одна стрела и попала в верхушку шлема Чжан Фэя. Это выстрелил из лука сам правитель города Янь Янь.
Указывая на него пальцем, Чжан Фэй закричал:
– Вот погоди! Схвачу я тебя, старого хрыча! Живьем тебя съем!
Но вечером Чжан Фэй опять возвратился в лагерь ни с чем. На третий день он вместе со своими воинами долго ходил вокруг городских стен, выкрикивая оскорбительные ругательства.
Город Бацзюнь стоял среди высоких гор. Чжан Фэй поднялся на одну из вершин и сверху наблюдал, что делается в городе. Он видел воинов, в полном вооружении расположившихся под прикрытием стен, горожан, которые сновали туда и сюда, подносили камни и песок, помогая заделывать проломы в стене.
Чжан Фэй приказал воинам спешиться и отдыхать. Но и этот хитрый ход не обманул противника. Никто не вышел из города. Солнце уже садилось, и Чжан Фэй вернулся в лагерь, понапрасну потеряв еще один день.
«Что такое? Каким же способом заставить врага выйти из города?» – думал он, сидя в лагере. И вдруг его осенила мысль: он приказал воинам не выходить из лагеря и послал всего несколько всадников разъезжать у городских стен и бранить Янь Яня. Им было приказано завязать ожесточенную схватку лишь в том случае, если воины Янь Яня сами выйдут из города.
От нетерпения у Чжан Фэя чесались руки. Теперь-то он был уверен, что враг не усидит на месте! Но прошло еще три дня, а все оставалось по-прежнему. Чжан Фэй хмурил брови. Наконец у него зародился новый план. Он велел воинам разбрестись по окрестностям, рубить хворост, косить сено и заодно изучать здешние дороги, всячески избегая при этом столкновений с противником.
Эта перемена в стане врага сильно обеспокоила Янь Яня. Он велел нескольким воинам одеться так же, как были одеты воины Чжан Фэя, и послал их в горы на разведку.
В тот день, когда воины Чжан Фэя, обследовавшие местность, вернулись в лагерь, Чжан Фэй затопал ногами и закричал:
– Этот старый хрыч Янь Янь просто изводит меня. Так больше не может продолжаться!
И тут он услышал, как военачальники, стоявшие у шатра, говорили о том, что в горах они нашли глухую тропу, по которой можно тайно пробраться в Бацзюнь.
– Что же вы до сих пор молчали? – вскричал Чжан Фэй.
– Но ведь эту тропу только что нашли! – оправдывались военачальники.
– В таком деле медлить нельзя! – заорал Чжан Фэй. – Приказываю накормить воинов ночью. Мы выступаем при свете луны во время третьей стражи. Всем завязать рты, с коней снять бубенцы, чтоб ни малейшего шума! Я сам поведу войско!
Приказ объявили по всему лагерю.
Лазутчики донесли об этом Янь Яню, и тот возликовал:
– Я так и знал, этот глупец не утерпит! Что ж, иди тайком по тропинке! За тобой будет следовать отряд с провиантом, но я отрежу тебя от него, – посмотрим, что ты тогда будешь делать! Вот так деревенщина! Попался-таки на мою хитрость!
И он приказал воинам готовиться к сражению. К вечеру отряд Янь Яня засел в зарослях и поджидал противника. Было приказано пропустить вперед отряд самого Чжан Фэя, а второй отряд с провиантом задержать по сигналу барабана.
Янь Янь и все младшие военачальники притаились в придорожной роще.
Едва минуло время первой стражи, как воины Янь Яня издали заметили бесшумно приближающегося противника; впереди на коне ехал Чжан Фэй с копьем наперевес. Они спокойно прошли мимо засады, и вскоре за ними показался обоз. Тут-то по сигналу барабанов и выскочили скрывавшиеся в зарослях воины. Но вдруг ударили гонги, и перед нападающими неизвестно откуда вырос отряд войска. Раздался громоподобный окрик:
– Стойте, разбойники! Вас-то мы и ждем!
От этого крика Янь Янь оторопел – он узнал голос Чжан Фэя. Отступать было поздно – пришлось скрестить оружие с врагом. На десятой схватке Чжан Фэй неожиданно допустил промах, и Янь Янь в тот же миг занес над ним меч. Но Чжан Фэй с быстротой молнии откинулся назад, потом сделал бросок вперед и ухватился рукой за ремень, скрепляющий латы Янь Яня. Еще рывок, и Чжан Фэй вырвал противника из седла и бросил на землю. Подоспели воины и связали пленника веревками.
Все так случилось потому, что Чжан Фэй сумел перехитрить Янь Яня. Разгадав план врага, он послал вперед второй отряд, а сам шел позади. Он даже предвидел, что Янь Янь даст сигнал к нападению барабанами, и поэтому приказал бить в гонги.
Сычуаньским воинам пришлось сложить оружие и сдаться в плен.
Чжан Фэй подошел к стенам Бацзюня. При вступлении в город он отдал строгий приказ не обижать жителей.
Когда к Чжан Фэю привели Янь Яня, тот ни за что не хотел преклонить колена. Скрежеща зубами от гнева, Чжан Фэй закричал:
– Попался ко мне в руки, так покоряйся! Как ты смеешь сопротивляться?
– Ты, как разбойник, вторгся в наши земли! – смело отвечал Янь Янь. – Руби мне голову – я не покорюсь!
Чжан Фэй в ярости отдал приказ обезглавить Янь Яня, а тот продолжал бесстрашно осыпать его бранью:
– Злодей! Чего ты бесишься? Приказал убить меня, так убивай!
Твердый голос и мужественный вид Янь Яня поразили Чжан Фэя. Он успокоился, спустился с возвышения и, прогнав стражу, сам снял с пленника веревки. Потом он взял Янь Яня под руку, усадил на почетное место и, поклонившись ему, промолвил:
– Я обидел вас, простите! Теперь я знаю, что вы поистине герой!
Янь Янь был так тронут этой милостью, что сам изъявил покорность победителю.
Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Янь Яня:
Страну потрясая своею безмерною славой,
На западе Шу жил воин когда-то седой.
Он преданным сердцем был светел, как месяц и звезды,
И дух его вечный витал над великой рекой.
Он гордую голову лучше под меч бы подставил,
Чем сдаться на милость, колени склонив пред врагом.
О воин Бачжоуский! Кто может с ним ныне сравниться!
Во всей Поднебесной слагаются песни о нем.
Дошли до нас и стихи, которые воспевают Чжан Фэя:
Янь Яня живым захватив, он славу свою приумножил,
Народу внушал он любовь, врагам – и почтенье и страх.
Доныне в кумирнях Башу хранят его образ бессмертный,
И свежие яства, вино доныне на их алтарях.
Чжан Фэй спросил Янь Яня, каким путем можно проникнуть вглубь земель Сычуани.
– Я – полководец разбитого войска, – сказал Янь Янь, – но вы удостоили меня столь великой милости, что я не знаю, как вас отблагодарить. Я готов служить вам так же верно, как служат человеку конь и собака! Я возьму для вас Чэнду, и вам это не будет стоить ни одной стрелы!
Вот уж поистине:
Один полководец покорность принес, и тогда
Стали сдаваться один за другим города.
Если вы хотите узнать, какой план предложил Янь Янь, прочтите следующую главу.
