— Давайте же. — сказал он ласково.

— Я не стану это подписывать. — произнес тот. — Что? — на его лице отразилось искреннее удивление. И затем — он нахмурился и сделался весь таким недовольным и строгим. Словно речь шла про невынесенный мусор.

— Нерадивых учников следует наказывать. — серьезно заявил он. — И мы их отчисляем.

— Но отчисление это не наказение, а ликвидация. — заметила Электрифи. — Не медлите, сударь. Ставьте подпись. — сказала она передразнивая Сиренику. И добавил приторно, — Я так устал, я желаю домой. Биньки.

— А вы поставите подпись. — сказал Сиреника ледяным тоном.

— А я её не поставлю. — ответил Сон задорно. Ему отчего-то даже весело стало.

— Почему вы её не поставите? — удивился Сиреника.

Как же Сон ненавидел вопросы на которые во-первых, не знал как отвечать, а во-вторых всем и так был ответ понятен.

— Почему вы её не поставите? — повторил Тысячелистник.

— Да! — вскричала Электрифи, так что все подпрыгнули,??? доводя до абсурда происходящее. — Почему вы не поставите подпись?

— Потому что могу. — поперхнулся ученик. — Я могу не ставить там подпись и я её не поставлю. Потому как сначала должен сдать фехтование. И сдам. Пусть это будет мой последний бой, но по крайней мере у меня в зачотке будет хоть одна нормальная оценка!

— Какая такая нормальная оценка? — удивился Сиреника. — Вы успешны в фехтовании? — он оглянулся на тренера. — Учащийся успешен в фехтовании?

— Если честно, я за его успехами не следил.

— Вы — носитель титула Первого Меча, что делает вас лучшим тренером Семицвета. — он встал и развернулся к Тысячелистнику и спросил спокойнее: — Почему ты не следишь за ним?

— Потому что могу. — ответил тренер.

Электрифи сдержала смех. Стрелолист сохранял молчание. Сиреника сдвинул брови на три четверти дюйма.

— Ну хорошо, — сказал тренер оправдательно. — Мне просто… Я даже не знаю, как это объяснить. У меня не возникает желания с ним учиться. Что-то ему втолковывать и показывтаь, потому что как только начинаешь ему что-то объяснять он сразу же во всем запутывается и перестает что либо понимать в принципе. Ещё он постоянно отвлекается на какие-то мелочи! И не может сконцентрироваться. Причем даже когда он xочет сконценртрироваться, то так сильно отвлекается на свое желание, что все равно все портит. Я не хочу учить его. Мало того, мне даже и неприятно его учить.

— Вот и ответ. — Сиреника пожал плечами. — Вы настолько бестолковы, что даже лучшему тренеру Семицвета не нравится вас учить. Какие могут быть ещё доводы?

— Но я сдам фехование. — ответил Сон. Он мог бы давно плюнуть — и плюнул бы, но происходящее становилось делом чести!

— Почему вы сдадите? — спросил Сиреника.

— Потому что могу! — ответил Сон и топнул ногой. Электрифи не сдержалась и засмеялась.

Одна из стекляшек развернулась в их сторону и смешалась с восходом. Ночью прошел дождь, кое-где по холмам ветер разгонял куски тумана, в траве наверняка мокро, а в лесу и подавно. Охотница уже вернулась домой. Забралась на кровать, вытянулась, задрала лапы к верху и уснула.

Электрифи вытерла слезы. Насыщенно-розовые лучи упали на её растрепанные волосы и стали совсем огненными. А смех у неё оказался таким звонким и нежным, что даже его высочество обернулся в её сторону и совершенно искренне, но немного смущенно улыбнулся. А та от смеха даже покраснела.

— Ты что, под плазмой? — шепотом спросил он. Электрифи ничего не ответила — улыбалась как дурочка и все.

— А мне он нравится, если что. — продолжил тот. — И вообще, я вот теперь действительно верю — он смог вывести тебя. И помнится, на крыше была небольшая дуэльная арена, почему бы нам не взглянуть — чему научился учащийся Сон-Трава за прошедшую четверть?

Тысячелистник до этого сохранявший спокойствие поднял радостный и заинтересованый взгляд.

— Хочешь последний бой? — спрсил он.

— Да.

— Но ты же все равно проиграл.

— Я не проиграл.

— В этот минут идет совет, на котором программу свободного набора учеников, очень вероятно полностью прикроют. А закон, отменяющий общее образование так вообще обречен на провал.

— Но это же не мешает мне провести…

— Последний бой. — ? закончил тренер. — Я понял. — И продолжил. — Я не могу, да и не хочу отказать юному воину в такой просьбе.

— Бывшему воину.

— Поднимемся на крышу? — весело спросил Сон.

— Чему ты радуешься? — фыркнул Сиреника. — завтра тебя здесь не будет.

— На крышу? — проснулась Электрифи, — Зачем на крышу?

— Там ветер и птицы… И все березками заросло. Но вообще, там площадка для фехтования.

— Точно. Площадка. — задумчиво сказал тренер. — А я и забыл совсем.

— Изучал этику? — спросил Тысячелистник, доставая меч.

— Да, сударь. Это же Астра.

— Хороший преподаватель. Экзамен сдал?

— Зачот.

— Такая примтивная дисциплина и вдруг зачот? Чем всю четверь заимался?

— Я дошел до четвертого уровня!

— Чтевертого? А ведь пятый уровень это полное погружение…

— Жду не дождусь. — сказал Сон весело, но тут же вспомнил, что его отчисляют и ему стало грустно.

Они вышли на крышу. Солнце взошло. Обе стекляшки отвернулись в сторону города, освещая Великие Арены. Судя по всыпшкам света там что-то происходило.

— Ну зато основы этики выучил.

— Да, зато этику вычил…

— Путь сердца? — это была первая глава первого учебника.

— Возможность много и беспорядочно заниматься любимыми делами. — ответил тот.

— Путь тьмы?

— Неосознанное движение с помощью слепой дисциплины.

— Путь воина?

— Золотая середина между первым и вторым.

— Форму правильно надел?

— Да, сударь.

— Тогда начнем.

— Действительно, площадка, — задумчиво сказал тренер. — А я и забыл про неё.

Вообще-то, он чувствовал себя несколько неловко — хотя бы от того, что первый раз сражался с человеком один на один. Конечно, в Привратнике он с кем только не сражался — и с волками, и с зомби, с гигантскими крысами, где он только не побывал — на трех старых заводах, в диких джунглях, в химической лаборотории ста метров под землей… Разве что только не сражался в невесомости на марсе, с рогатыми инопланетными кроликами. Но вот один на один с человеком — ещё ни разу. Да ещё и с тренером!

А в этой части школы, он, кстати, ещё ни разу не был. Лазить на крышу всегда было интересно — только если крышу закрывали, и взрослые тебя за подобное осуждали. А если нет — то крыша сразу становилась совершенно обыденным местом. Наверное, потому он ни разу здесь и не был. Да и на последний этаж подниматься было неуютно — го стабильно затапливало во время дождя — и ему сразу стало понятно почему — на крыше росли березы! Нет, не те большие — а мелкие, корявые, низенькие, но асболютно упертые. Во всей округе была всего одна береза — она стояла в поле, красивая, раскидистая и одинокая. А эти вероятно — её детишки.

Он поднял тренировочное оружие. Меч отозвался в ладони приятной тяжестью. Отчего-то ему стало легко и спокойно. Он сразу вспомнил, как входит в притворщик. Уже оплаченны все четыре часа, уже надет и проверен специальный костюм с датчиками. Уже загружено и протестированно оружие. И он почему-то нервничает. Словно ему сейчас прививку поставят. Или, словно сейчас будет происходить что-то очень важное, к чему он долго готовился и чего он долго ждал. Напряжение нарастает, он нервничает все сильнее — и вот подгружается меч. Он берет его вспотевшей от напряжения ладонью, сжимает в руках прохладную??? и страх тает.

Кроме берез были ещё одуванчики — вездесущий сорняк раскрошил плотно уложеную бетонную плитку. Вот ведь вроде такие слабые, маленькие, беззащитные — затопать ничего не стоит, а ведь бетон крошат, вот ведь черти. Интересно, он сможет у рке бетон раскрошить.

Но самое главное — он сражался последний раз, значит мог делать все, что захочет. Он ведь и кодексы забросил — потому что любая дуэль должна быть целым ритуалом. Множество малопонятных условностей и несуразных мелочей. И теория фехтования его всегда слегка раздражала. Эта выверенная до миллиметров правильная стойка — а ему было удобно ногу дальше держать, и что? Исправляться. Неудобно же. А сейчас — делай что хочешь.