Ещё утро, подумал Сон-Трава, а как будто бы уже вечер! Время снова играло с ним злые шутки.

— До свидания, учащийся. Это был прекрасный бой. — Стрелолист крепко пожал ему руку. Сон Слегка смутился. — Я буду рад видеть такого бойца ровно как среди моих друзей, чтобы перенять опыт. — Сказал он и тут же добавил. — Впрочем, как и среди врагов, чтобы перенять ошибки.

— Мне нужен анализ, — сказал Астра, — Подай локоть.

Движением завзятого медбрата он протер сгиб локтя спиртом и взял три кубика крови.

— Ты должен знать, что случившееся этим утром — является строжайше негласным действием, и если ты проболтаешься даже самому лучшему другу, то… — Астра промолчал, видя, что Сон прекрасно все понял. — А сейчас у нас срочные дела, — продолжил он. — С лифтом на землю, надеюсь, разберешься. До школы добирайся рейсовым потоком, они ходят каждый час. Ты как раз успеваешь. Старайся не попадать в неприятности, учащимся первого курса не рекомендуют выбираться за территорию школы.

Птах взлетел над ареной и скрылся в облаках.

Сону стало очень хорошо. Это было самое прекрасное переживание за последние несколько недель. Его высочество был прекрасен, хоть не сдержан. Астра — остроумный, веселый и добрый Астра был талантливым куратором. Ну, а планшет сигнализировал о том, что закончилось обработка стерео. Он сел на край моста, включил сеть и запустил теракт.

— Проклятие, — произнес Стрелолист, разглядывая рассеченный манжет формы. А ведь настоящая стетика бы давно срослась.

— Ты что, надел на бой болванку?! — в ужасе вскричал Астра.

  Да не ори так, — сказал Стрелолист очень спокойно.

  Недооценивание противника, — буркнул Астра. — Прескверно.

Стрелолист подождал некоторое время, сглатывая упрек. Возразить было не чего, да и ни к чему. Астра был прав.

— Спасибо за разнос, — выдавил он из себя и кашлянул. Как признаешь ошибку, сразу становится легче. — Представляешь, насколько я не подозревал что он так хорош.

— Между нами… — сказал Астра, рассматривая экспресс-анализ крови, — Я тоже не подозревал.

Тысячелистник был бледен и зол. Значит все в порядке.

Он сидел на стуле за столом и держал на коленях меч. Сон пришел за полтора часа до начала урока. Сделал пробежку, повторил материал, выполнил часть спортивной программы. В общем, настоящая пай-девочка. А вот Снежинки на месте не было. Но она была отличницей, забежала в программе на полгода вперед и могла совершенно спокойно вообще уроки не посещать.

А вот тренер был бледен и зол. Он молчал и ничего не говорил. Последний раз он был так зол, когда пару недель назад пытался осуществить одну идею… Там, в секретном месте, среди камышей и зарослей ивы, он как-то пытался найти тайный ход. Почему-то идея, что где-то тут обязательно есть тайный ход, упорно преследовала его несколько дней.

— Зачем ты это сделал? — спросил тот.

— Сделал пробежку? Выучил урок? Позанимался в спортзале? — спросил тот, уточняя.

— Не строй из себя идиота. Зачем ты выложил записи в сеть?

Сон ничего не стал отвечать. Он поднял глаза, достал планшет, демонстративно врубил камеру.

— А за что вы меня так ненавидите?

— Я отношусь к тебе, как к обычному ученику. — холодно отзывался он. Напряжение нарастало.

— Но выглядит это так, словно вы меня ненавидите.

— По факту записей будут проверки, ты хоть понимаешь, что это значит? — едва не вскричал он.

— Но вы делаете все, чтобы я возненавидел ваш урок! — ответил Сон в сердцах. Оказывается, все это время он был в таком сильном напряжении, что сам едва был готов расплакаться. — Как будто специально. Я вам враг? Скажите, признайтесь честно — враг или нет? Я не сделал вам ничего плохого. И я не враг, а враги в другом месте. И меня там нет. А где я — там врагов нет!

— Ты просто ничего не понимаешь! — едва не вскричал он, вскочив. На его лице было столько боли и столько страдания. — Должен был прийти другой учащийся. Не ты.

— Если бы не пришел я, то тот, кто должен был прийти — погиб. И мы поменялись местами.

Он вспоминал! В глазах помутнело, ему стало дурно и он схватился за парту. Тысячелистник метнулся к нему, схватил и посадил за стол.

— Что случилось с тем, кто должен был прийти первым?

— Он должен был умереть. — выдавил Сон. — И поэтому мы поменялись местами.

— Ты не понимаешь, что ты говоришь. — произнес он и развернулся к столу.

— А я и не хочу ничего понимать. — жалобно сказал Сон. — Я учиться хочу, а не препираться по мелочам.

— Ты не сможешь сдать программу и тебя вышвырнут. Программа создавалась для другого. И тебя вышвырнут.

— Да ну и черт с ним.

— Что значит черт с ним?

— То и значит. — Сон помотал головой. Боль отступала. — Давайте просто учиться. Что вам — сложно что ли?

Тысячелистник отвернулся и, кажется задумался.

— Ладно, — произнес он. — Завтра жду тебя в десять утра у школы. С табельным ножом, в форме, выспавшимся и на чистую голову. Поедем, покажу тебе музей, кузницу… И Привратника. Тебе должно понравиться.

Первым делом он кинулся к планшету — смотреть про музей, кузницу и Привратника. Под ногами путалась Охотница. Она снова попыталась притащить в дом полуживую мышь, но он её выгнал с этой мышью на улицу.

К еде в миске она не прикасалась — впрочем он её прекрасно понимал — при наличии такого количества свежего мяса есть сухари с усилителями вкуса стала бы только дура. А Охотница дурой не была. Хоть и мелкая, а уже смышленая. В туалет ходит на улицу — причем далеко от дома. К чайкам больше не совалась, правда, один раз нашла ежа. Долго ходила вокруг него, пыталась понять, что к чему — один раз тронула лапой, поняла, что больше не надо. Так и ходила за ним весь день. Потом поняла, что толку от ежа мало и отстала. А еж так и ушел куда-то, в сторону леса…

Привратник — программа локалальной развиртуализации, занимавшая целый сервер Цикады. Интеллектуальный блок, костюмы для погружения, целый арсенал оружия, целый взвод противников — от Виртуального Я до альтернативных врагов — монстров и зверей.

Музей… Ну да, про музей он слышал. Там можно было хранить свое оружие, кстати. Не все воины любили носить его с собой. Особенно, если оно большое. А ножи могли быть гигантскими. А мечи — тем более. Поэтому многие табельное оружие там и бросали. За ним приглядывали, затачивали, латали если надо. Неужели здесь столько турниров?

Он глянул на часы. Начало второго. Лучше выспаться. Форму надевать с утра замучается… Хотя можно и в форме спать. По крайней мере иногда это даже рекомендовалось.

Он стряхнул с себя несуществующую грязь — к форме она просто не липла, лег на кровать и укрылся одеялом, но тут же стало жарко и он раскрылся. А вроде ткань совсем тонкая. Но дома было прохладно. Из каждого угла — дуло. Обычно он укрывался тремя одеялами — одно свое, другие два рассчитаны на будущих соседей. Но их не было и можно было зарыться в три одеяла.

Было не тепло и не холодно, сквозняков не чувствовалось. Он перевернулся на другой бок, подумал о чем-то и решил открыть окно. В комнату ворвался злой ветер. Вдалеке собирались тучи. Лег на кровать, воздух стал холодным… Ах да, там ведь есть повязка на голову, и ещё типа маски, что ли.

Он достал их из ящика, надел и лег в кровать. Дышать сквозь маску было легко, а в повязке — ещё теплее.

Раньше прикосновение ткани было неприятным, все щипало и чесалось, даже высыпала какая-то сыпь… А сейчас практически ничего не чувствовалось. Уже сквозь сон Сон услышал, как в подвале шурует Охотница и скребутся мыши. Охотнице с её мехом при такой температуре было совсем комфортно, впрочем ему с его формой тоже…

Он проснулся от будильника. Окна в доме были открыты и, вероятно, было холодно — у него возникла мысль принять душ, но для этого пришлось бы снимать форму и снова его её надевать, а это как-никак часа полтора… Охотница спала рядом. Первый раз, между прочим — развалилась на спине, пузом к верху — довольная, сытая. Первый раз между прочим в кровать забралась. И мышь не притащила, кстати. Он постучал ногтем по подголовнику кровати. Охотница не проснулась, но ухом в его сторону повела. Ему стало интересно. Он засунул руку под кровать и тихо постучал по металлической раме. Охотница не пошевельнулась — только левое ухо как локатор повернулось в его сторону. Спала.