Но оттуда вышла женщина в белом мундире. Он таких ни разу и не видел даже. Лазурные — юридические, зеленые — наземные, синие — авиация, красные — медицинские. А белые? Белые это какие? Все цвета видел, а вот белые — впервые. Да ещё и женщину! Наверное — белые мундиры — это женские войска.

Оглушительно громыхнуло.

Климат в столице был совсем другой — более теплый. Здесь могла случиться гроза в начале мая, как в стихах, а ветер мог деревья повалить, как в новостях. У него там, на Урале все не так. Ветер конечно злой, но не так чтобы прямо деревья валить. Видимо, в горах толком разогнаться не мог. Или деревья покрепче были. А может — и то, и другое.

На газон села какая-то непонятная птица. Он вообще уже три раза непонятных птиц видел. Его город особенным разнообразием пернатых не отличался — голуби, да синицы с воробьями. Зимой иногда снегири прилетали. А тут тебе и грачи и галки, а ворон вон сколько!

Женщина постояла перед флаером, задумчиво сложив руки на груди. Сделала звонок. Отперла дверь кабины пилота, взяла с заднего сидения красную папку и пухлый белый конверт. Заперла флаер. Снова сделала звонок. Отперла флаер. Положила папку, конверт. Немного подумала, затем взяла конверт снова. И опять заперла флаер.

А ведь скоро солнце уйдет. Цветы закроются. Резко похолодает. Наступит тишина. Подует сухой ветер, поднимет пыль. И гигантские тучи обрушат на город свою мощь. А он будет стоять у окна в академии…

— Что стоишь? — внезапно раздался голос. Алексей прям подпрыгнул. Женщина в белом мундире стояла позади него. Как облако. И такая забавная — волосы рыжие, но не такие огненные, как у Лизы, а соломенные и ещё все в кудрях. И торчат в разные стороны. Вся в веснушках. Лицо в веснушках, уши в веснушках, наверное, плечи и шея тоже в веснушках. И руки тоже. А с такой шапкой на голове и зимой наверное совсем не холодно.

— Иди скорей. — она глянула на часы… Ухты, у неё ещё и часы механические были! — Зачисление начнется раньше времени. А тебе ещё анкету заполнять. А ты, поди, и не брался.

Алексей кивнул, решил не спорить — вообще ничего не говорить. И не спрашивать. Просто зашел в здание и поднялся на двенадцатый этаж, в коридор, едва всех вмещавший всю эту кучу народу.

Толстая девочка в бирюзовом нашла себе новую жертву — кого-то из родителей, и уже обсуждала с ними внешнюю политику империи. Она с ходу прогнозировала дефолта, обвал, кризис и ещё третью юридическую.

Вот ведь катастрофа-катастрофа!

Алексей скромно устроился у подоконника в самом дальнем углу и стал разбираться с анкетой, тайно поглядывая по сторонам. В коридор вплыла Белая Женщина. А высокая она — пока на улице стояли, он почему-то и не заметил.

Белая Женщина тепло поздоровалась с незаметной старушкой, и крепко пожала руку её внучке, наклонившись над скамейкой. Затем протолкнулась к кабинету полковника Ясина. Уже перед кабинетом её окликнул тот самый вальяжный военный, прибывший в имперском картеже.

Белая Женщина улыбнулась — кажется, несколько напряженно. Вовсе не так искренне, как старушке с внучкой. Но все же пожала руку — самыми кончиками пальцев, как-то по-женски вышло. Поздоровалась с группой ребят, сопровождавших военного, перекинулась новостями, что-то ответила и надменно, презрительно фыркнула. Затем спешно попрощалась, чтобы раствориться в кабинете полковника Ясина.

И вот тут его начало бросать из стороны в сторону. То ему начинало казаться, что он поступит и что место его. И что его ждет просторное общежитие в центре столицы и какая-нибудь необычная специальность. Охрана режимных объектов, например. А может быть какое-нибудь мудреное стратегическое планирование. Специальностей то много!

То ему казалось, что его никогда не примут, что он зря сюда пришел и вообще он тут не к месту. Анкету надо было заполнять. А пишет он как курица лапой. Хотя заполнять надо было немного — имя только, даже фамилию и возраст можно было не ставить.

Были ещё какие-то достаточно нелепые вопросы — типа «расскажите о себе» или «для чего вы решили поступать на военную кафедру». Терпеть не мог такие вопросы, потому что не знал как отвечать. А народу-то вокруг! Целая толпа. Большая и шумная. Практически со всеми детьми были их родители. И все дети в форме. И все родители с орденами.

В общем, Алексею стало совсем не по себе, как будто он оказался в дорогом ресторане, совершенно случайно — после школы, в рваных джинсах. Но больше всего его смущало, что сам он дожидался результатов в полном одиночестве. Никто его не провожал, никто не собирался утешить в случае провала, поздравить в случае победы.

Зайти он боялся. Да он даже очередь не занял! И не спросил, кто последний. Решил идти последним.

Последней перед ним зашла та мелкая тихая девчонка, которая приехала с бабушкой, и, как оказалось, никого кроме бабушки у неё не было. Бабушка была очень спокойной, девочка тоже. Девочка даже задремала у неё на коленях… Они сидели долго — один раз бабушка достала из сумки вареную картофелину и бутерброд — они перекусили. И вот девочка зашла — недолго совсем, вышла, улыбнулась, что-то шепнула бабушке на ухо, та тоже улыбнулась и отчего-то смахнула слезу. Он так и не понял — поступила внучка или нет.

Ну вот, как назло опять нахлынули эмоции. Ему нужно было встать. Взять анкету и войти в полковнику. Он разнервничался. Хотелось прямо сейчас сорваться с места и рвануть домой. Но это было недопустимо. В общем, набрав в легкие побольше воздуха, он вошел.

В кабинете было темно. И мрачновато. Виктор Алекссеевич Ясин — младший князь, военный врач в четвертом поколении, полковник — сидел с уставшим видом, обложенный гербовыми бумагами. Он глянул на Алексея поверх монитора явно пытаясь вспомнить, но, кажется, не припоминал. Ну и отлично.

Алексей сел напротив него, подал бумаги и стал ждать.

— А, я вас вспомнил. — Внезапно сказал полковник. — Алексей Прошин. Вижу, технический экзамен вы сдали вполне безупречно. По-прежнему не определились с тем, в каком направлении желаете учиться? Стратегические войска, юрфак, наземные силы — выбор большой.

Алексей покачал головой.

— Ну что же, посмотрим, есть для вас приглашения.

Он развернул монитор к себе и стал шлепать своими костлявыми пальцами по клавиатуре. Печатал он плохо — по буквам, иногда пытался найти нужную букву, кажется букву «Ш» из его фамилии он искал минуты полторы.

А ещё на нем были старомодные очки. Маленькие, круглые, с толстыми линзами. Глаза сквозь них казались просто огромными. Он снял очки, протер платком стекла и глянул краем глаза вправо — там, в глубине кабинета, за столом для переговоров скучала женщина-облако. Она ни на минуту не расставалась со своим конвертом, папкой и телефоном.

— Ваш ключ, сударь. — произнес полковник. Алексей вообще-то знал, что ключ он имеет право никому не отдавать, так как это его документ. Но во многих местах его все же нужно было предъявлять. И он не спорил. Полковник пронес ключ над идентификатором — стандартный такой, как в магазинах — и вернул ключ обратно. Женщина облако встала, подплыла к полковнику и встала позади. Полковник продолжал стучать пальцами по клавиатуре.

Тишина усиливалась. И больше всего на свете он хотел услышать уже хоть что-нибудь! Какая оценка? Принят или нет? Если да — то куда? А вдруг он будет в столице учиться? Ну давайте же, вы оба, скажите хоть что-нибудь…

— Да что вы над душой встали! — внезапно вскричал полковник. — Нет ведь, встали и стоите! Вы мне помогать должны, а не над душой стоять, — белая Женщина даже не оторвала взгляда от планшета.

— Я ничего вам не должна. — Сказала она ледяным тоном.

Между этими двоими явно было что-то не так, подумал Алексей.

Полковник что-то недовольно пробурчал и сразу перестал выглядеть достойно и своенравно. Весь сжался, постоянно вздрагивал — словно ожидал от неё удара в спину.

— Итак, Прошин Алексей Алексеевич, будьте добры… — он на секунду словно потерялся, надел очки и прижался к монитору. — Что? У меня тут явная ошибка, надо перезагрузить систему, да и сеть что-то барахлит. — он потянул руку к кнопке перезагрузки, но белая женщина ловко эту руку перехватила.