— Какой ты скромный, — не выдержала Ирина.

Жора выплюнул травку и серьезно посмотрел на нее.

— Может, и скромный. Может, и крутой. Но магнетизм во мне есть, это точно. А против магнетизма не попрешь…

Ирина потянулась, посмотрела на небо. Где-то далеко, на краю поля, темнел лес. Обычный лес среднерусской полосы. Березы, елки, рябины, уже покрывшиеся нежной листвой.

Когда она была подростком, родители таскали ее в лес за грибами. Это было одно из многих семейных «обязаловок». Сначала ходить по опавшей листве, шуршать палкой по кустам, мочить резиновые сапоги в канавах, потом долго идти по шоссе к ближайшей железнодорожной станции, ждать электричку на платформе, забитой такими же дачниками… А дома мыть и чистить свою разноцветную добычу, потом варить и мариновать…

— Никогда не любила собирать грибы, — вырвалось у нее.

— Ты это о чем? — опешил Жора.

— Да так… Значит, одна ночь? Ладно, я женщина свободная, почему бы и нет?

Главное — не думать об Андрее. О том, какие темные у него глаза, какие мягкие волосы… Он никогда не стал бы торговаться. Назначать цену. Покупать женщину… Боже мой, ее окружают одни моральные уроды! А хорошего, доброго человека она вчера так унизила, выгнала из кабинета, наговорила гадостей… Чем она лучше Жоры? Да ничем. Когда захотела получить Смирнова, пошла на все. На работу взяла, хотела большой зарплатой купить…

— Ты не шутишь? — Жора не дал ей забыть о своем существовании. — Когда?

— Только после того, как ты все сделаешь. Не раньше.

Он ухмыльнулся:

— Уже сделал.

— Когда ты успел? — машинально спросила Ирина, подумав сгоряча, что это шутка.

— Только что.

— Слушай, перестань! Ты даже не звонил никуда, ты… — И тут она поняла. Все-таки любовь действительно отупляет. Действительно, так перебирать всех потенциальных врагов и не подумать о Жоре. К врагам, конечно, его не отнесешь, поклонник, но такой, какого никому не пожелаешь…

— Вот оно что… — Она стянула темные очки и в упор посмотрела на Жору. Тот встретил ее взгляд, не смущаясь.

— Как же я сразу не поняла. — Она с горечью рассмеялась. — Так это ты, мой неизвестный благодетель. Одной рукой отнимаешь, другой даешь…

Жора улыбался, весьма довольный собой.

— Учти, если ты меня кинешь, наезд не прекратится, — предупредил он.

— Разумеется. А то я бы не догадалась! — Ирина влезла в туфли, немного нервно вытряхнув оттуда песок. — Ну и сволочь! Ну и наломистый ты мужик, Жора! Я тебя недооценила… Думала, обыкновенный братан.

Жора перестал смеяться и с нарочитой строгостью погрозил ей пальцем.

— Вам, мадам, такие выражения не идут!

— Пошел в…

Жора скривился.

— Я же сказал, что всегда добиваюсь своего. — Метаморфоза произошла неожиданно. Настолько неожиданно, что Ирина оторопела. Только что здесь сидел хамоватый и безобидный толстячок, а спустя мгновение на нее уставились два хищных, безжалостных глаза. Наверняка в его власти стереть ее небольшую фирму с лица земли. И даже Кленин ей не поможет.

— Я добиваюсь своего, — спокойно продолжал он, наслаждаясь ее замешательством. — И вот. Добился.

— Еще нет. — Ирина злобно ему улыбнулась. — Я не собираюсь отдаваться тебе прямо здесь, на травке. Хотя почему нет? Давай по-быстрому. Десять минут, и мы в расчете.

Жора насмешливо покачал головой:

— Не пойдет, подруга. А вот сегодня вечером, у меня на даче…

— Завтра, — быстро перебила его Ирина. Если ее приперли к стене, надо хотя бы сохранить лицо. Пусть последнее слово будет за ней.

— Хорошо. Но не позже.

Ирина оттолкнула его, забираясь в машину, он с шутовским поклоном уступил ей дорогу. Уже заводя мотор, она посмотрела на него.

— Как ты можешь? — не выдержала вдруг она. — Ведь я тебя почти презираю, Жора. Я таких людей терпеть не могу. Ты же примитивен, как малосольный огурец…

Она знала, что он может заставить ее раскаяться в своих словах, но продолжала говорить. Вот ей награда за любовь. Смирнова она хотела, но не получила. А пришел Жора, надавил, и она отдастся ему, как дешевая шлюха, чтобы спасти фирму. Где справедливость на этом свете? Где чертовы ангелы, купидоны и херувимы? Будь проклята ее любовь к Андрею, если за нее ее решили так наказать. Утонченная пытка: получить вместо желаемого Жору. Это смахивало на извращенное издевательство.

— Ненавижу тебя! — сказала почти по слогам.

— А в этом и смысл. — Жора внимательно посмотрел на нее и усмехнулся. — Какой интерес, если тебя любит женщина, которая любит? А вот когда любит та, которая прежде ненавидела…

— Не обольщайся. Надеюсь, ты не думаешь, что один трах — это и есть любовь?

И, не дожидаясь, пока Жора ответит, она взревела двигателем, отъезжая назад, вырулила по кочкам на серую дорогу и, пустив тучу пыли, помчалась к городу.

Утренний марафон начался, как всегда, в семь утра. Наташа некоторое время не могла понять, где она и почему так мерзко пищит будильник. Оглох Андрей, что ли?

— Выключи… — сонно пробормотала она, протянув под одеялом руку в сторону мужа. Обычно он вставал первый, шел в ванную, а у нее были несколько блаженных минут на потягивания и медленное пробуждение.

Рука пошарила по прохладной простыне. Мужа не было. Будильник разрывался. Со стоном Наташа приподнялась, проползла по постели, не разлепляя глаз, стукнула будильник по кнопке и упала обратно на подушки.

Ей снился такой чудесный сон! Как будто они все вместе на море, и Наташа лежит на песке в ослепительно красивом красном бикини с золотыми цветами, сама такая загорелая и прекрасная! Девочки с визгом прыгают в волнах на мелководье, а Андрей сидит на берегу рядом с ней и следит за дочерьми.

— Люся, теперь ныряй!

Наташа чувствует тепло солнца, слышит характерный морской шум, ей блаженно и хорошо. Волосы закручены в узел, о который разбиваются солнечные лучи. Они рассыпаются на тысячи маленьких солнечных зайчиков, которые горят в волосах, и она чувствует себя королевой. А мужчины тают, глядя на нее… Особенно Андрей, он так ей улыбается, что Наташа слегка смущена.

Но самое главное — купальник. Красный, с золотыми цветами, он так подчеркивает ее фигуру! Почти проснувшись и поняв, что это просто сон, Наташа почувствовала боль в сердце. Как бы ей хотелось, чтобы это было на самом деле… Глупо так мечтать о простой тряпке на завязках, но она была действительно расстроена. Никогда не будет у нее такой вещи. Ее купальнику уже лет десять, и его купила мать на какой-то распродаже. Старый чешский, синий с черным. Ничем не примечателен, кроме того, что как-то странно сдавливает грудь поперек, из-за чего бюст приобретает неестественную форму.

Она открыла глаза и вспомнила, что мужа у нее больше нет, что на море последний раз она была еще девочкой и что сейчас нужно вскакивать и бежать в школу, а там Саша, и как с ним общаться, совершенно непонятно. Встается плохо оттого, что вчера она просидела полночи, рыдая над своей печальной долей.

Она с трудом села в кровати и посмотрела на часы. На сборы у нее — ровно двадцать минут. Слава богу, девчонки завтракают в детском саду и готовить еду не надо. У самой аппетита не было.

Переборов обычные капризы дочерей, не желающих подниматься и одеваться, Наташа вихрем пролетела в ванную, потом в таком же бешеном темпе оделась, подкрасила лицо румянами, чтобы скрыть бледность, и отвела дочерей в сад. Джордж, против своего обыкновения, был тихий и не путался под ногами. «Уж не заболел ли?» — встревожилась Наташа, но времени на собаку не оставалось. Ладно, вечером попробует померить ему температуру.

Интересно, как лечат собак? Сосед Федотов рассказывал, что градусник животным ставят в прямую кишку. Наташа смутно представляла себе этот процесс. Что делают в это время собаки? Так и стоят послушно все шесть минут? Джордж так не сможет.

Теперь оставалось только дождаться автобуса и, самое главное, в него влезть. Как обычно, в утренние часы городской транспорт приходилось брать штурмом.